Страница 17 из 18
И вот однажды уже ближе к осени со своего заграничного обучения внезапно вернулись её братья Никитка и Данилка. Красавцы-молодцы, разодетые в расшитые золотом камзолы-мундиры моряков, они произвели фурор в среде юных барешен немецкой слободы. Княгиня Алёна была просто на седьмом небе от счастья, ну а то, как же иначе, ведь сыновья вернулись. И, конечно же, особенно рьяно радовалась Дарья, она так соскучилась по своим братьям, что на первых порах совсем забыла о своём новом знакомом и даже не удосужилась рассказать им о его существование. Вот до какой степени все они были увлечены своими семейными хлопотами, заботами и делами, им ни о ком другом не хотелось ни думать, ни говорить.
Ну а вскоре, буквально через несколько дней, из похода вернулся и сам князь Денис, и понятное дело вместе с ним и государь. Ну и, само собой разумеется, едва они переступили порог дома, как тут же затеяли весёлое застолье. Попарившись в баньке и смыв с себя дорожную грязь, Денис с государем немедленно поспешили занять свои места за пиршественным столом. Напитки лились рекой, от закусок ломились блюда, трещали подносы, царь Пётр шутил и балагурил, вспоминая былые походные неурядицы, кои сейчас казались ему смешными и незначительными. Шум и гам, суматоха и радость буйствовали в княжеском доме, разнося веселье по всей немецкой слободе.
11
И надо же было, так случится, что Пучок в то же самое время уязвлённый явным невниманием Даши к его особе, собрался и пошёл к ней в гости напомнить о себе. Уже всё ближе подходя к её дому, он от попадавшихся ему на встречу прохожих узнал, что в княжеском доме стоит пир горой и там присутствует сам государь.
– Ага, вот это удача,… сейчас самое время появиться и втереться в эту идиллическую картину. Может, просто удастся разузнать что-нибудь важное,… а может,… если уж совсем повезёт, то и отравить царя… – злобно ухмыляясь своему замыслу, подумал Пучок и резко прибавил шагу, поправляя обшлаг рукава, где у него хранился флакон с ядом.
Злодей всегда носил его с собой на всякий случай, мало ли что. В его шпионском ремесле всегда мог появиться нежелательный свидетель, которого надо было бы срочно устранить. Но, слава богу, до сих пор ему не пришлось воспользоваться содержимым этого флакона, и все его собеседники оставались в живых. То ли они оказывались не опасными для Пучка, толи не представляли интереса, но только яд пока так и оставался не применённым. И вот сейчас, прямо в этот момент ему представлялся очень удобный случай, хитрым отравляющим ударом избавить своего хозяина короля Карла от столь сильного и грозного противника, от самого царя Пётра.
– Пусть он лишь только на чуть-чуть отвлечётся и станет не внимателен, я тут же воспользуюсь этой оплошностью и отправлю его на тот свет… – нервно потирая кончик обшлага, бормотал Пучок, подходя к дому Даши.
– Ну а сейчас пора надеть улыбочку… – ехидно шепнул он, убрал с лица злобную физиономию и, расплывшись в кривоватой белозубой улыбке, постучал в дверь. Буквально через мгновение дверь открылась, и на пороге показался Никита.
– Это ещё что за чудо? Чего тебе, мы вроде шутов да скоморохов не звали! – глядя на разодетого Пучка добродушно улыбаясь, сказал он.
– О фы не прафильно поняли мой наряд! Я не артист я друг Дарьи и я пришёл её профедать! Мне можно её уфидеть? – заискивающе поклонившись, залепетал Пучок, увидев перед собой такого богатыря.
– А, это можно,… сейчас… – ответил Никита и тут же позвал сестру, – Даша, тут к тебе какое-то чучело ряженное пришло,… говорит твой друг… – по-простецки крикнул он. Даша вмиг откликнулась и быстро подбежала.
– Да нет же, это не чучело,… это наш знакомый,… заграничный лавочник Диметриус,… зашёл в гости! – смеясь из-за растерянно-глупого вида Пучка, сказала она.
– Проходи,… идём за стол,… у нас тут как раз государь в гостях,… может, ты ему сам свои вопросы задашь… – взяв за руку сконфуженного Пучка и затаскивая его в дом всё также весело потешаясь над его видом, добавила Даша. И уже подведя его к столу, громко представила.
– Это Диметриус,… купец-негоциант из Амстердама! Снабжает нас тканями, лентами, блестками, да и всякой другой мишурой,… очень учёный и любознательный человек, постоянно интересуется планами по обустройству России… – сказала она, и уже было хотела усадить его около себя, как вдруг из-за стола резко поднялся государь.
– О как, забавно,… надо же из самого Амстердама! А ну-ка иди сюда друг негоциант,… садись-ка со мной рядом,… посидим, поговорим, расскажешь мне о своём беспокойстве за Россию! Я, видишь ли, город на Балтике ставлю, дабы к Европе ближе быть,… может, и ты мне что присоветуешь! – шумно пододвинув стул для Пучка, воскликнул царь, и без всяких особых церемоний схватив его за плечи, усадил подле себя.
– Ну, рассказывай, как торг ведёшь?… Как далее Россию мою видишь?… А может у тебя какие потребности есть?… – тут же закидал его вопросами Пётр, одновременно наполняя до краёв предназначенный для Пучка фужер.
Пучок сначала было обомлел от такого грозного соседства, но буквально через минуту, глоток за глотком, под весёлым взором Петра осушив свой фужер, мгновенно захмелев, принялся рассуждать о политике, о моде, о негоцианстве, при этом направо и налево критикуя всех Европейских монархов. Петра сильно рассмешили такие несуразные суждения подпитого купчика, и он от души потешался над ним.
– Ну-ка посмотри, как его разнесло! Того и гляди так и до папы римского доберётся! Да и тому ещё достанется на орехи! – откровенно веселясь, восклицал он. А Пучок, немного поеживаясь, видя, как его экспромты о политике забавляют Петра, ещё пуще старался рассмешить того. Царь веселился на славу, то и дело, похлопывая Пучка по спине.
– Ну, даёт амстердамский гость! Ох, и заливает! – смеялся он. Ну а Пучок знай себе, разглагольствует, веселит Петра, хотя на самом деле не так уж и захмелел, а всё больше прикидывается, что пьян, да улучает момент, когда веселье за столом до крайности дойдёт, чтобы под шумок Петру яду в бокал и подлить. Он для себя уже услышал самое важное, установил, что Пётр и дальше в Европу шагать будет, и никто его не остановит, ни шведский король, ни другой какой величественный монарх, и только он Пучок гоблин злобный сможет предотвратить наступление русского правителя.
И вот теперь, когда в доме царило бескрайнее веселье, и бдительность у всех ослабла, Пучок, исподлобья обведя всё застолье лукавым изучающим взглядом, решил действовать. Все дружно смеялись над его пьяными рассуждениями и нисколько не следили за движениями его рук, и лишь только один Данила, слабо улыбаясь, внимательно смотрел на этого накрашенного и расфуфыренного иностранца.
– А ведь я где-то уже видел этого хлыща,… уж больно знаком мне его голос и повадки. Ну, явно притворяется простаком,… не похож он на шута, что-то тёмное, колючее мелькает в его глазах… – перебирая у себя в уме образы всех своих знакомых, пытаясь среди них найти этого модника, мучительно думал богатырь, не переставая пристально наблюдать за всеми ужимками странного гостя. Упрямая мысль, почему же ему так знаком этот франт не давала Даниле покоя. И вот в какой-то момент он вдруг уловил едва заметное движение гостя, тот осторожно достал из обшлага рукава флакон, и уже чуть приоткрыв его, занёс над бокалом Петра, пока сам Пётр, запрокинув голову назад, увлечённо смеялся. Данила тут же, что было прыти, метнулся к Пучку, и мгновенно перехватив его руку, откинул в сторону.
– Ты это что же тут удумал, шут гороховый! – выкрикнул он, выворачивая у него из руки флакон.
– Я,… я ничего,… это просто духи,… я хотел осфежиться и только… – испуганно выкатив глаза, залепетал Пучок.
– Освежиться говоришь, а ну тогда давай, нюхни! – воскликнул Данила и сунул ему флакон прямо под нос. Пучок чуть нюхнул и, отвернув нос, натужено чихнул.
– Ну, фот ничего,… просто сфежий запах миндаля… – пролепетал он. Данила, недоверчиво поднеся флакон к своему лицу, и сам немного нюхнул.