Воплотить неведомое

С трудом сдерживая желание порвать в клочья этого человека, я заявила, что согласна на его предложение при условии, что он выдаст мне чеки. А я не поленюсь проверить их подлинность. Он сделал попытку уйти. Но я уверена, что в действительности уходить он не собирался. В его намеренье входило спровоцировать у меня приступ агрессии.

Я схватила большие ножницы и завопила, что если он не приступит к работе и не отдаст мне чеки, я вспорю ему живот и выпущу кишки. В следующий миг мне почудилось, что на мне рыцарские доспехи, а в руках не ножницы, а острый меч. Так называемый мастер превратился в многоголовую гидру. Чудовище тянуло длинные, костлявые, когтистые лапы к моему тощему кошельку и пело гнусавым голосом: «Расскажи ка денежка, где была. Расскажи, зелёная, как дела. За тобой охочусь я целый год. А ну, давай-ка поступай на счёт!»

Когда я пришла в себя, услышала конец фразы, произнесённой мастером:

– Я ухожу, но с вас 500 рублей за вызов.

– Что-о?! Я, мразь, сейчас печень тебе проткну!

Выпятив грудь, я начала надвигаться на этого рослого мужчину высотой этак метр девяносто.

Ну, давай же, атакуй! Сразимся! Не на жизнь, а на смерть! Слышишь, мои собаки за дверью лают басом? Сейчас выпущу Лорика – это мой американский бульдог. Он в клочья тебя порвёт!

Я хотела его кусать, царапать, кромсать. В испуге от содеянного он убежал. А у меня начались невыносимые, адские боли в мышцах. Я орала на весь дом, думая, что наступил мой конец.

Вы, вероятно, считаете, что моя реакция, характерная для человека в состоянии буйного помешательства была вызвана тем, что у меня с головой не всё в порядке. Но это только указывает на то, что вы не в курсе официальных научных работ, посвящённых исследованию воздействия облучений определённой частотности на человеческий мозг и психику. В начале периода гласности результаты подобных опытов были обнародованы, позже их снова упрятали под гриф «совершенно секретно». А мне ещё в подростковом возрасте рассказывал об этом отец, заслуженный деятель науки.

Так что имеют право на доверие мои высказывания типа: «Не знаю, кем в действительности был так называемый мастер водопроводных дел. Но знаю, что меня чем-то облучили, благодаря чему я в одно мгновение превратилась в бешеную тигрицу. Возможно, этот секретный агент хотел проверить уровень агрессии, которую вызовет внешнее воздействие. Возможно, это был сигнал определённой частоты, полученный мной при разговоре с ним по мобильному».

Но это ещё не всё. В тот день пропали огромные садовые ножницы, с помощью которых я намеревалась вспороть брюхо этому мерзавцу Обнаружила их только вечером под подушкой на моей кровати. Наверное, за неимением пистолета, я машинально спрятала там холодное оружие для самообороны.

Остаётся без ответа только один вопрос: «Почему объектом эксперимента стала я?» Знаю, что молчание золото, но раз уж я выбрала стиль предельной открытости и откровенности, расскажу всё, что я думаю об этом как на исповеди. Терять мне не чего.

Моя семья всегда была под колпаком органов безопасности – ОБ, как их называл мой отец. Причина – дедушка дворянин, царский генерал, бабушка – еврейка, дядя – «польский шпион» (реабилитирован посмертно»). Отец сотрудничал со СМЕРШем в годы войны, но позже отказался от участия в операции советской разведки по дезинформации Пентагона. В этой связи опасался покушений на свою жизнь после одного несостоявшегося. Заболел манией преследования. Но во всём остальном ум у него был светлый. А учёным он вообще мог стать всемирно известным, если бы сферу его интересов ОБ не ограничили теоретическими исследованиями происхождения комет. По призванию отец был врачом от Бога.

Многие представители ОБ, тем не менее, ценили отца и оказывали помощь в некоторых делах. Мне было 27, когда меня взял под своё крыло некий загадочный генерал. На протяжении 10-и лет нашего романа я так и не узнала его имя. Но поняла, что генерал стоял у истоков нейро-лингвистического программирования, то есть психологического зомбирования, как будущих разведчиков, так и представителей творческих профессий. Не раз говорил мне о том, что из меня мог бы получиться писатель. Практически все знаменитые певцы, артисты, художники, писатели, вышедшие из советской эпохи, имели подобного ему куратора.

Мой генерал был евреем, так что я не могла не попасть в поле зрения еврейского лобби. Когда в моей жизни начали происходить необычные события типа романа с молодым чеченским боевиком, знакомства с русским националистом и тому подобное, отец выразил мнение, что кто-то хочет помочь мне стать писателем. А все мои приключения назвал пиар-акциями психологов.

С генералом я давно рассталась. И только много лет спустя стала очень плодовитым писателем. Но уже не было никого, кто был бы заинтересован в том, чтобы сделать из меня звезду. И возраст не тот, и характер слишком свободолюбивый, чтобы наступать на горло собственной песне. То есть я не из тех, кто мог бы выполнять чей-то заказ. Другое дело, если тема окажется мне близка.

Мои попытки найти спонсора не увенчались успехом. И вообще у меня, преподавателя физики, не было никаких знакомств в среде издателей, литераторов, продюсеров. И тогда я решила обратиться напрямую к Президенту Путину. Отвезла в приёмную Администрации книгу «Роман из сумасшедшего дома», изданную на деньги моего мужа. В сопроводительном письме призналась в том, что моя мечта Нобелевская премия. «В этой связи я намерена писать о том, что происходит в нашей стране, основываясь на принципе: «что вижу, что слышу, о том и пою». И прошу не мешать мне свободно излагать мои взгляды».

После этого письма в моей жизни произошли некоторые изменения. Во-первых, я попала под сокращение без всяких на то оснований. Кстати, посетившая нашу кафедру сотрудница Гарвардского университета и по совместительству двоюродная племянница моего научного руководителя, нашла, что в нашем коллективе я единственная яркая личность, а остальные болото. И вот эту яркую личность выставили из универа пинком под зад. Моего мужа, сотрудника крупнейшего военного концерна, отправили на пенсию. Одновременно вокруг меня возник целый рой пиарщиков, которые снабжали меня информацией из тех сфер, с которыми я непосредственно не была знакома. К примеру, с работой участкового милиционера.

Предполагаю, что у меня был куратор – невидимка, возможно имевший контакт с кем-то из Администрации Президента. Однако, осознав, что способствовать получению того, о чём я мечтаю, выше его возможностей, он всё же не выбросил меня на помойку как отработанный материал. Тем более что в своих произведениях я признавалась в том, что во мне не умер исследователь, и я согласна быть подопытным кроликом.

Исследования воздействия на человеческий мозг в нашей стране вновь приобрели особую актуальность. В высших кругах обсуждается проблема создания цифрового занавеса, подобного Китайскому. Однако, учитывая размеры нашей огромной страны и относительную малочисленность населения, задача представляется не выполнимой. И затраты велики, и умных исполнителей гораздо меньше чем в Китае. Заблокировать отдельных граждан это можно, но контролировать весь интернет не реально.

Другая проблема – настроения молодёжи. 53 % хотели бы уехать из страны. Если бы, конечно, появилась такая возможность. Как то раз разговорилась я с молодым человеком, взявшим собаку из приюта. Светлая, добрая личность. И к тому же умница – учится в аспирантуре по специальности биохимия. Но вы бы видели, как просияло его лицо при одном упоминании о достижениях этой науки за границей! Этот точно слиняет за кордон, – подумала я.

По субботам у меня в парке свидание с двумя приятелями – молодой красавицей Ренатой и старинным знакомым по увлечению собаководством Сашей. Правда, в эти морозные и скользкие дни Рената на прогулку не выходит. Она инвалид детства, передвигается только на костылях. А Саша по обыкновению обитает в информационном поле планшета, сидя на качелях. О его годах судить не могу. У него череп как бильярдный шар, а по моему мнению все лысые на одно лицо. Но, во всяком случае, он меня существенно моложе. По этой причине я уделяю некоторое внимание своему внешнему виду. Хочется, по меньшей мере, выглядеть элегантной. Так что я решила, что выйду в парк в норковой шубе. Только вот беда – головной убор никак не подобрать. Что ни надену, начинается аллергический зуд. Наконец остановилась на вполне приличной шляпке столетней давности. Мне казалось, что она мне к лицу. Увы, не учла, что в наше время головные уборы этого фасона носят только древние старушки. И ноги что-то затекли. Так что не стала натягивать модные сапоги, а впихнула конечности в мягкие старушечьи боты. Вся эта экипировка, предназначенная для того, чтобы понравиться Саше, была подобрана в коричневых тонах, а не в бордово-красных, которым я обычно отдавала предпочтение.