Страница 3 из 8
Сегодняшнюю ночь они опять проводили дома. В своей опустевшей постели она в первую очередь старалась не думать о муже, и, кроме того, она не оставляла попыток разобраться в себе. В очередной долгий час без сна на измятой постели она вдруг как будто поняла, что больше всего её угнетает однообразие и вынужденное безделье. Даже обстрелы стали теперь привычными и превратились в часть рутины. А ведь когда-то у неё было множество дел: она помогала мужу в его бизнесе, занимаясь финансовой отчётностью, дочерям – со школой, музыкой и танцами; у неё было множество подруг, родственников и знакомых, и каждому надо было уделить время. Теперь одни разъехались, бежав от войны (кому было куда бежать), другие как-то замолчали, потеряв интерес к ней, а она к ним. «Всё смыло потоком великой беды» – где она слышала эту фразу?..
Но теперь надо непременно взять себя в руки! Дети хотя бы ходят в школу, и ей надо чем-то заняться! И ведь работают же школы! Жизнь продолжается, несмотря ни на что, это она выпала из жизни! И, чтоб вернуться к жизни, первое, что нужно сделать, – найти работу, с работой появятся и новые знакомства, и всё остальное. Найти работу сейчас можно известно где – у военных, в полумёртвом городе; кажется, только у них и бурлит жизнь. У них и она найдёт себе место: везде есть своя документация, и везде её нужно кому-нибудь вести, и военные тут, очевидно, не исключение. С этими мыслями она неожиданно для себя заснула сном крепким и почти спокойным.
Обычно тягостное одинокое утро было сегодня совсем другим – полным планов и пока невнятных надежд. Выйдя из дома, она направилась к ближайшей воинской части, что располагалась в пятнадцати минутах езды на троллейбусе. Ей было немного страшно, что её не примут, но не более того.
Поверх высоких железных ворот выглянула голова военнослужащего и вопросительно кивнула ей. Никаких «стой, кто идёт?», как она это себе почему-то представляла.
– Я к вам… – начала она и задумалась, как закончить фразу: «на работу» устраиваться или, скорее, «на службу»? Но военнослужащий, кивнув утвердительно, уже звонил куда-то, вращая ручку старинного телефонного аппарата, какие она видела, кажется, в фильмах. И где они только такой взяли?
Через пару минут через калитку в воротах к ней вышел ещё один военный, подтянутый и бодрый, в аккуратной форме, и, глядя на неё внимательно, спросил:
– К нам, что ли?
– Да… С документами могу работать, бухгалтерская отчётность, всё такое, – выпалила она неожиданно для себя бойко, словно заразившись от него бодростью. – Нужно?
– Конечно, пошли, – и жестом пригласил её заходить, – и документы, и бухгалтерия, и отчётность – всё есть! Как только случилась передышка в войне, сразу появилось море бумажной работы… Вообще армию с нуля делаем, «на коленке» – шутка ли! Рабочие руки нужны, в том числе и для бумажной работы. Пишешь грамотно? Компьютером пользуешься?
– Конечно! – удивившись таким вопросам, подтвердила она. Всё оказалось так неожиданно просто. Несколько смутила только фраза про «передышку в войне»: как ей казалась, обстрелы как были, так и продолжались.
– Как звать-то?
– Светлана.
Офицер завёл её в небольшую комнату на первом этаже, где её встретили две девушки.
– Поступаешь под командование Рыси, – официально заявил он, указав на одну из них. Света заулыбалась, сдерживая смех. Она слышала, конечно, что ополченцы используют позывные, но сейчас ей это показалось неожиданным и даже несколько нелепым, зато забавным. Рысь, миниатюрная симпатичная девушка, конечно, в форме, с двумя маленькими звёздочками друг над другом на погонах, тоже заулыбалась ей в ответ. Другую её новую товарку звали не менее воинственно – Валькирия. Света вспомнила, как её дочери одно время увлекались скандинавской тематикой, кажется, в связи с какой-то молодёжной субкультурой, и неприятно почувствовала, насколько она старше своих новых коллег. Впрочем, в дальнейшем общении она почти сразу про это забыла; здесь вообще на возраст обращали мало внимания, больше – на продолжительность службы и на звания, с которыми Свете ещё только предстояло познакомиться. Рысь тем временем вводила её в курс дела.
– Займёшься пока оформлением военников – военных билетов. Сейчас наше ополчение постепенно становится официальной армией, поэтому всем теперь заводят военники, так что работы много. На днях как раз фотограф приезжал, сделал кучу фотографий бойцов, будешь их вклеивать и заполнять всё, что нужно; что писать, я скажу. И тебе тоже военник заведём. Как звать-то?
– Света.
– А позывной?
– Не знаю, – заулыбалась опять Света, – не придумала ещё. Может, как-нибудь потом? Так обязательно?
– Да нет, конечно. Это у мужиков, когда десяток Саш или Серёж на батальон, без позывных запутаешься, а Света у нас всё равно одна.
Она получила новенькую форму, и ей казалось, что она выглядит в ней странно и дико. Раньше, конечно, она и представить не могла, что будет такое носить. Тем не менее облачение в форму настроило её на рабочий лад и даже как будто сразу включило в коллектив. К концу рабочего дня Света уже знала, что их небольшой коллектив военных обоего пола называется звучно и значительно: штаб батальона. Также её научили немного различать погоны, которые, как ей сначала показалось, имеют здесь прямо-таки сакральный смысл. Впрочем, её неосведомлённость в вопросах военной иерархии была воспринята командирами с улыбкой. Она сразу заметила снисходительно-добродушное отношение этих мужчин со звёздами на погонах к женщинам вроде неё, которые вели их бумажные дела. Крайняя патриархальность армейской жизни её ничуть не обидела, она поняла, что как раз это и ожидала здесь увидеть; зато «патриархальность» оказалась намного более добродушным явлением, чем ей представлялось ранее.
Когда первый рабочий день подходил к концу, ей представлялось, что жизнь её теперь вошла в какое-то новое размеренное русло – с новой спокойной работой, очень похожей на офисную, разве что в причудливой пятнисто-зелёной одежде и этими таинственными погонами. Даже периодические обстрелы здесь слышались как будто тише, а может, она просто меньше обращала на них внимание за работой или общением с новыми коллегами.
Но конец рабочего дня всё же приготовил ей ещё один сюрприз, которого она вовсе не могла ожидать. Она увидела мужчину, молодого и властного: он зашёл к ним всего на минутку отдать какие-то распоряжения другим офицерам и окинул сидящих за бумагами и компьютерами женщин таким ласковым и спокойным взглядом, что ей показалось, что именно с ним – и только с ним – она обретёт давно потерянную уверенность в себе и в жизни, покой и радость.
IV
На недостроенной низкой стене из мешков с песком сидели четыре усталых человека и курили по очереди одну на всех сигарету, передавая её друг другу негнущимися пальцами. Змей наконец куда-то ушёл, пресытившись, должно быть, своей властью, и теперь им можно было вдоволь отдохнуть. За себя он, правда, оставил того самого паренька в бушлате и трениках, громко распорядившись сторожить «роботов» и стрелять в случае чего без предупреждения, но тот интереса к ним не проявлял и сидел в сторонке, уткнувшись в телефон, а автомат мирно лежал у него на коленях, словно диковинное домашнее животное.
– От такой работы и сдохнуть недолго, – сказал Петя, чтоб завязать разговор. Когда-то он не курил, а теперь с жадностью затягивался их единственной сигаретой с отломанным наполовину – для крепости – фильтром.
– Э-э, жизни ты не видал! – протянул его худой напарник. – Знаешь, как бывало с кентами на зоне? И не такое бывало!
– А что бывало-то?
– Да всякое бывало… А ты, значит, хорошо жил до войны?
– Да не жалуюсь…
Разговор всё ещё не получался, когда из одноэтажного здания бывшего сельского клуба, используемого теперь как расположение, показалась невысокая коренастая фигура с карабином за спиной.
– А-а, дядя Женя идёт! – прокомментировал Худой. – Смотри, Саня, – зашептал он заговорщически пареньку с телефоном, – возьми автомат в руки, а то опять скажут, что спишь на посту.