Страница 41 из 74
***
Когда я вернулся в свою квартиру, меня ждало письмо от Хемира.
Привет Кэрол,
Я очень рад, чтобы ты собираешься на раскопки следующим летом! Возможно, даже будет финансирование… я разузнаю. Есть шанс, что ты свободна в эти выходные? Хотелось бы поболтать о Локисфене… наше сотрудничество может дать плоды.
Я улыбнулась. Профессиональный, вежливый, вдумчивый… вот такой Хемир. Я представила, как он сидит за своим столом, его сильные руки тянутся к клавиатуре, возможно, убирая светлые волосы с глаз, когда он печатает.
Я сразу же ответила: Как насчет субботнего вечера?
Его ответ зазвенел в моем почтовом ящике менее чем через пять минут: Это свидание!
Я задумалась, не было ли это двусмысленным намерением. Потом я удивилась, почему меня это волнует.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Я вздрогнула всем телом, когда засыпала той ночью. Потом мне стало холодно, очень холодно, будто я пробиралась сквозь ледяной покров.
Я открыла глаза в лесу.
Деревья возвышались надо мной, и низкий белый туман цеплялся за влажную землю. Было холодно, и я обхватила себя руками за плечи. Однажды я нашла здесь Локи, подумала я и на цыпочках обошла ближайшее дерево, затаив дыхание и глядя...
В ничего. В ничего, кроме темных деревьев, белого тумана. Холодная пустота. Я ускорилась, вытянув руки, пытаясь найти его. Я почувствовала что-то низкое и тугое поясницей, и волосы на моей шее встали дыбом. Что-то было не так.
А потом я побежала, пробираясь между деревьями, холодный воздух разрывал мои легкие. Я ему нужна, подумала я. Тут что-то не так. Я. Нужна. Ему.
Темные ветви хлестали меня по рукам и ногам. Туман едва шевелился от моих отчаянных шагов.
Я села на кровати, хватая ртом воздух, мое сердце бешено колотилось, рука сжимала пустое пространство между моими грудями, где раньше висел кулон Локи. Я была одна, в груди было пусто и больно. Я подтянула ноги к подбородку и зарыдала, пока восходящее солнце не начало заливать стены моей одинокой спальни.
***
В ту субботу я поздно встала и пообщалась с Хемиром. А потом снова в следующую субботу, и в последующую субботу, пока это не стало нормой. Нам с Хемиром хорошо работалось вместе, профессионально. Работа над Локисфеном была сделана менее чем за месяц. Это была хорошая работа, и я гордилась ею, даже если было немного больно, когда я каждый раз печатала имя «Локи». Наша статья была принята к публикации почти мгновенно, и тот же журнал даже проявил интерес к нашему анализу резьбы в Слинденнаре, повествующей о Рагнарёк.
- Нам лучше провести анализ, - сказал Хемир, и я рассмеялась.
- Уверена, что мы сможем сделать это вместе, - сказала я, зевая. В Чикаго был почти час ночи, в Рейкьявике - почти семь утра. Должно быть, там солнце встает, подумала я, внезапно вспомнив, как выглядели светлые волосы Хемира в бледном свете раннего утра.
- Устала? - спросил он.
Я покачала головой, а потом рассмеялась над собой, понимая, что он меня не видит.
- Нет, я в порядке. А ты?
- Тоже в порядке. - Я чувствовала, что он улыбается, и это тоже заставило меня улыбнуться.
- Эй, послушай, - сказала я, взглянув на свой календарь Google. Звонок Хемира забил каждый субботний вечер. - Я полностью монополизировала твои субботние вечера. Или, как знаешь, твои воскресные утра.
Хемир рассмеялся.
- Нет, правда, - сказала я. - Если у тебя есть что-то более интересное по субботам…
- А что может быть интереснее, чем беседа с тобой о резьбе на тему Рагнарёк?
- Не знаю, - пробормотал я. Вечеринка, подумала я. Свидание. С кем-то, кто живет в твоей стране.
- Знаешь, если честно, - сказал он, - у меня никогда не было планов на субботний вечер. Наверное, я редко выхожу на улицу.
- Да, и я тоже. - Я улыбнулась, вытягиваясь на диване. - Я имею в виду, что это очевидно.
Мы оба рассмеялись, и мне пришло в голову, что я много смеялась, когда разговаривала по телефону с Хемиром. Больше, чем я смеялась где-либо еще.
***
Только в середине ноября я смогла заставить себя прикоснуться к подвеске Локи.
Я оставила ее в нигде, подумала я, настороженно глядя на нее. Я сорвала ее с шеи и бросила на пол.
Я прикусила губу и подняла руку над блестящим металлом, размышляя о том, чтобы смахнуть его в мусорную корзину. Или выбросить в окно. Мое сердце сжалось, и я разочарованно вздохнула. Прошло уже несколько месяцев, сказала я себе. Раковина в ванной - дурацкое место для хранения драгоценностей.
Я подняла его, гладкий металл холодил мою ладонь. Я прошла в спальню, открыла верхний ящик комода, потом передумала, закрыла ящик и положила мерцающий кулон на комод, рядом со свечами. Я смотрела на него еще минуту, задаваясь вопросом, будет ли когда-нибудь время, когда мне не будет больно смотреть на него. Затем я вытерла глаза и вернулась к своему столу.
***
- Итак, эм, Бальдр был сыном Одина, - пробормотал бледный, болезненно выглядящий первокурсник перед вылизанным слайдом PowerPoint, который, вероятно, занял у него несколько часов на усовершенствование.
Это была последняя неделя занятий, неделя студенческих презентаций, и я старалась выглядеть правдоподобно бдительной и занятой. На самом деле я смотрела в окно на кружащиеся толстые снежинки и ненормально неподвижную черную белку, сидящую на подоконнике. И я пыталась забыть свой сон. Тот же самый сон, который снился мне месяцами, ночь за ночью, ночь за ночью.
Клянусь, эта ублюдочная белка не пропускает ни одного моего урока, подумала я. В этом месяце я каждый день видела эту толстушку, сидящую у окна.
Я поняла, что первокурсник смотрит на меня.
- Да, продолжайте. - Я колебалась, пытаясь вспомнить его имя. - Стив.
PowerPoint переключился на следующий слайд на картину Кристофера Экерсберга. Нелепо торжественная толпа в пастельных одеждах с ужасом смотрела на распростертую фигуру с драматически закинутой за голову рукой и бескровной раной от копья в животе. Смерть Бальдра.
И вот он стоит, высоко подняв гордое лицо, в дальнем левом углу картины. Это было не очень хорошее изображение Локи, но я узнала бы его, где угодно.
- Значит, э-э, Бальдр был, э-э, он был неуязвим. Будто ничто не могло причинить ему боль. И вот однажды Локи начинает расспрашивать, правда ли, что Бальдру все нипочем?
Я снова повернулась к белке. Она пристально смотрела на меня. Я подмигнула ей, жалея, что не могу сказать, что самое странное в моей жизни - это то, что черная белка пристально смотрит на меня, когда я преподаю «Мифы и легенды скандинавской мифологии».
- И тогда Локи делает стрелу из этой омелы, потому что это единственное, что может повредить Бальдру, а потом он отдает ее этому слепому парню, эм, потому что все боги думают, что это смешно, типа, бросать вещи в Бальдра.
Я снова посмотрела на слайд PowerPoint.
- И, эээ, в качестве наказания, - продолжал Стив, его рука дрожала, когда он менял слайд, - Локи был связан.
Я ненавидела эту картину: «Наказание Локи» Джеймса Пенроуза. Он был привязан к скале, беспомощный, голый, его худое, мускулистое тело и красивое, высокомерное лицо было точно таким, каким я его помнила. Вот откуда у него шрамы на запястьях и лодыжках, - подумала я, с трудом сглотнув и отвернувшись от экрана.
Я хмуро посмотрела на белку в окне, которая все еще смотрела на меня. Отвали, подумала я.
- И, эм, змея, я имею в виду ядовитую змею, она как бы капает ядом ему в лицо. И его, э-э, его жена, эм, Сигюн, ловит миской яд.
- Спасибо, Стив, - сказала я, когда он, наконец, перестал запинаться. – У класса есть вопросы?
Джен подняла руку, и я кивнула ей.
- Но я не понимаю, - сказала она.