Собиратель 4

Выдернул из себя все трубки, заставив аппарат на тумбочке залиться сереной, и вскочил с кровати чтобы позвать кого-нибудь на помощь. И на этот раз навернулся успешно, упав с кровати головой вниз и чуть не убившись о кафельный пол.

Пытаясь как-то привести себя в равновесие, обнаружил что отсутствует не только рука. Не было и левой нога – почти всей выше колена.

Вид отсутствующий конечностей ввёл в ступор. Я просто лежал на холодном больничном полу, с текущей из разбитой головы кровью, и смотрел на свои руки и ноги. Может я просто сплю?

– Вы очнулись! – в палату вбежала медсестра. С непонятной радостью стала помогать мне вернуться на кровать, совместными усилиями нам это удалось. На все мои вопросы она отвечала что ничего не знает и сейчас подойдёт доктор.

Ожидая врача, я не мог поверить что это происходит со мной по настоящему. Медсестра согласилась принести зеркало и стало понятно что пострадали не только конечности. Обожжена была вся левая сторона тела, в том числе и лицо.

Да, лицу сильно досталось, превратив его в сплошную натянутую маску из кожи. Не было волос, отсутствовали ухо и нос, хотя каким-то чудом уцелели глаза. В целом ­– не красавец...

– Здравствуйте, Максим, – наконец-то появился врач. – Я Новиков Иван Сергеевич, ваш наблюдающий доктор.

– Здх... – нормально говорить так и не получалось, поэтому перешёл на шёпот. – Здравствуйте, вы можете мне объяснить что тут происходит, – продемонстрировал я отсутствие левой руки.

– На этот счёт затрудняюсь ответить, но могу сказать, что вы пробыли в коме почти полтора года. И мы все очень рады вашему пробуждению, – улыбнулся он.

– Что? Какая кома? – не понял о чём он.

– Вы были в коме полтора года, что последнее вы помните?

– Я... Это невозможно, я же помню...

– К сожалению это правда, Максим, что вы помните последнее? Это важно, сосредоточьтесь. То, что вы не спрашиваете как вас зовут и кто вы такой – уже хорошо, значит личность не потсрадала. Но мне нужно понять состояние вашей памяти. Итак, что вы помните последнее?

– Я... – в мыслях чётко встала картина провала на выборах модератора. Потом несколько дней обычной жизни. – Помню как в магазин с женой ездили, как был в игре, ничего особенного.

– То есть само происшествие вы не помните. Какие события происходили с вами или вашими знакомыми незадолго до игры? Нужно определить с какого времени начинаются ваши воспоминания.

– Тогда... – попытался я припомнить хоть что-то, но ничего не приходило в голову кроме Колыбели. – Тогда в игре было ... Связанное с выборами модератора.

– Я понял, – кивнул врач, удивив тем, что в курсе игровых событий годичной давности. – Очень хорошо, вы почти ничего не потеряли, но позже нужно будет ещё провести обследование. Что именно с вами произошло, думаю сможет рассказать следователь, его уже оповестили о вашем пробуждении.

Проверив мои рефлексы, врач оставил меня отдыхать и уже через несколько часов появился тот, кого он назвал следователем. Корнев Алексей Иванович, полковник ВСБ, когда-то куратор учебной группы в институте, а позже – отвечающий за мою безопасность.

– Вы то что тут делаете?

– Привет, Максим. Помнишь меня – уже хорошо, больше всего я боялся твоей потери памяти.

– Что произошло? – если он здесь, значит должен знать где мои рука и нога.

– Мне сказали что выборы модератора ты ещё помнишь, так?

– ... – кивнул я, чтобы лишний раз не говорить.

– Спустя десять дней после выборов по всему миру произошли теракты – точечные покушения на игроков Колыбели. Погибло больше двух тысяч человек из разных стран, выживших почти нет. Ты оказался среди тех, на кого напали.

– Лена? – волна ужаса прошла по телу от осознания, что она могла быть рядом во время покушения.

– Пострадала, но ничего серьёзного. Ребёнка с вами тогда не было, с ним всё в порядке.

– Как кхм кхм, – закашлялся я. – Произошло.

– Вас обстреляли из гранатомёта, когда вы были в машине. Отсюда твои увечья и если бы не совпадение двух факторов, то ими бы ты не отделался. Спасла система пожарной безопасности машины, не дав сгореть заживо. И повезло что охрана была рядом, они продержали тебя в живых до приезда скорой и защитили от повторной атаки нападающих.

– Если бы повезло с охраной, то покушения бы вообще не случилось, – злость и обида дали сил выговорить длинную фразу.

– Тут ты не прав. Нападающие были не случайные боевики, а... В общем, ты всё равно об этом узнаешь. Мы облажались, Максим, человечество облажалось. Все теракты организовали спецслужбы разных стран. Неизвестные предложили устранить игроков из государств соперников, сыграв на политических противоречиях. Устранить одного-двух обычных людей из страны, с которой у тебя и так конфликт или вообще война – ничего особенного. Никто не догадывался что целей много, в том числе в «твоей» стране.

– И сколько? – я хотел знать во сколько земляне оценили жизни своих соотечественников.

– Не знаю, все всё отрицают естественно, в том числе и наши. Но по всплывшей информации заплатили гало и технологиями в эксклюзивной порядке.

– Мда... – комментарии тут излишни.

– Сейчас ты в безопасности, официально ты умер и похоронен. В институте даже памятную табличку с твоим именем повесили, – невесело ухмыльнулся полковник.

– Родители знают? – второй раз за разговор меня захлестнула паника. Меньше всего я хотел подвергать родителей такому стрессу.

– Да, конечно, мы не могли такое проделать без их согласия. Достоверность похорон от этого не пострадала – они очень расстроены тем, что с тобой случилось. Пока не придёт корабль, тебе придётся пожить на военной базе. А может быть и дольше.

– Не понял? – не улавливал связи. Мне не очень нравилась перспектива оказаться по сути заключённым, да ещё с неопределённым сроком. Тем более как это связанно с идущим к Земле транспортником инопланетян.

– А, ты же не в курсе. Америка, Япония, Канада и ещё несколько стран совместно купили ИКБ – Искусственный Интеллект Контроля Безопасности. Сделали они это особо не афишируя свои планы, но вот после терактов рассказали о приобретении. И предложили другим странам за «небольшую» плату присоединиться.

Что за система безопасности такая я знал, она автоматически регистрирует различные действия между людьми с ПГИ или нейросетями. Можно заключать договора, или, если произошло преступление, система его автоматически определит по характеру взаимодействия и зарегистрирует. Но актуально это только для тех, кто прошёл верификацию, для остальных она бесполезна.

– А мы? – я имел ввиду всю Россию. У нас ведь до сих пор для военные и госслужащих всё это под запретом.

– Вначале не хотели, но недавно всё-таки решили присоединиться. Уже сейчас для всех ввели обязательное получение ПГИ, ­– подняв руку, он показал браслет на запястье. – Так что через пять-шесть лет воскреснешь в безопасном и спокойном мире.

– Нет, – не разделял я оптимизма полковника.

– Что нет? – не понял он.

– Я кхм кхм не останусь у вас, – говорить всё ещё было сложно.

Для этого решения мне даже не нужно было долго размышлять. С одной стороны может показаться что военная база – отличное место, где со мной точно ничего не случится. Но кто защитит от тех, кто эту базу контролирует? Кто знает, что предложат за мою жизнь, когда я вернусь в Колыбель?

Дальше вместо разговора пошла смесь нотаций с угрозами. Меня просто поставили перед фактом, что отпускать не собираются, «ради твоей же безопасности». Зачем-то я нужен был под рукой и под контролем.

– С родителями и женой хотя бы дайте увидеться.

Сейчас я находился в полной власти этих людей, поэтому на такую уступку полковник согласился.

– Пизд#ц тебе, – пообещал я в пустоту, когда за полковником закрылась дверь.

На следующий день в палате появились родители.

Мама плакала, отец подбадривал меня, я подбадривал их обоих.

– Да всё в порядке, мам, – у меня самого наворачивались предательские слёзы. – Я ведь жив, здоров, почти в полном комплекте.