Страница 9 из 13
– Нравишься мне ты, командир. Будем?
Открыв, налил в грязный стаканчик калеки и, подняв на уровень своего виска, прищурившись посмотрел в опухшее лицо. Заботливо протянул сконфуженному мужчине обратно в маленькие ладошки – беспокойными кривыми пальцами одёргивающему и закатывающему наезжавшие большеразмерные рукава гимнастёрки, – помог сжать его замёрзшие и раскрасневшиеся пальцы своими холёными ручищами. Выглядело это так, словно беркут воробушка выпавшего возвращал в родительское гнездо. Кинул взгляд на храм, оглянувшись через плечо, скалясь в улыбке. И, обратив взгляд вновь на инвалида, приподнял свою флягу, поставленную было на промёрзшую и покрытую инеем землю с пробивавшимися редкими ростками травы, и отпил. После чего, стремительно поднявшись, потрепал его по голове. Мимо, прямо невдалеке, пробегала белоснежная маленькая пушистая собачонка. Её взгляд был испуган, очень; она бежала, останавливалась, оглядывалась и вновь бежала, поворачивалась, всматривалась в людей и в окружающие дома – пытаясь распознать, где находится, была ли тут раньше. Собачонка была аккуратно, даже с вычурностью, подстрижена, на шее красовался ошейник, переливавшийся стразами, ловившими и множившими солнечные блики. Весь её вид говорил о том, что она породиста, и её озабоченные рыскания и сквозящая затравленность во взгляде также свидетельствовали очень явно, что она потерялась, что она ищет хозяев – хозяина или хозяйку, – но, определённо, своего человека. Христофор уставился на неё и ощутил, как в струнах души нечто оборвалось и требовало поманить её, и найти хозяев.
Он на миг представил нелепость того, как бы выглядел при этом, и, распрощавшись тут же с возникшим образом, понял, что ещё нелепее он в общении с оборванцами и в распитии с ними алкоголя, нежели чем если бы бросился на помощь. Собачка, столь чистым и искренним взглядом смотрящая в лица проходящих людей, будто пытаясь попросить прочесть для неё номера домов и названия улиц и расстраиваясь от осознания тщетности своих попыток, остановила взгляд на Христофоре. Он подумал, что ему ничего не стоит подойти к ней и взять на руки, или дать приказ одному из своих людей поймать её и найти через всевозможные группы в интернете её хозяев, если у неё отсутствовал чип, ставший обязательным не только для «братьев меньших», но и для почти каждого человека с предпосылками к девиантному поведению, и безоговорочно – для всех финансово несостоятельных. Но он, разглядывая её, решил ничего не предпринимать. Кто-нибудь, подумал он, да поймает, и найдёт её хозяев, поэтому поспешил покинуть паперть храма, отказываясь более прислушиваться к задетым струнам души, что не должны были напоминать о себе, порвавшись давным-давно. Один из его людей, весьма грубой наружности, украдкой впопыхах перекрестился, обернувшись, обронил прощальный взгляд на золотые купола, венчавшиеся возбужденно крестами.
Христофор, сев в один из трёх чёрных джипов, отъехав, припарковался у цветочного бутика. Его встретили юная работница с парнем, одетые в классические консервативные костюмы с позолоченными бейджиками; в ушных раковинах у обоих отсвечивали молочными переливами интегрированные гаджеты: переговорные устройства с возможностью вывода в зрительный нерв наложенной картинки дополненной реальности. Светловолосый юноша с маленькой серьгой, блестевшей драгоценным камушком в мочке уха, направился в его сторону с приветственными словами, на что Христофор не удосужился ответить вниманием: сразу подошёл к витрине, попросив девушку в чёрном кардигане поверх белой блузы собрать ему внушительный букет из белых роз. Вскоре его люди вошли – раритетный бронзовый колокольчик на двери многократно прозвенел – и расплатились с юношей, протянув запястья, после чего тот проследовал к кассе для пробивки чека и считывания глазом платёжного кода покупателей.
Некоторое время спустя Христофор уже входил с букетом роз в картинную галерею, скользя беспокойным взглядом по окружавшим его людям. И, заметив виновницу своих волнений, обнаружил, как некий – похожий массивной и крючковатой наружностью на попугая, но в то же время сочетавший в своём облике и представительность костюмом и снисходительным выражением лица, – мужчина общается с элегантной девушкой. Христофор, злясь, изменился в лице. Его поле зрения перекрыли танцующие – юный высокий парень в костюме и девочка в аналогичном платье, отбрасывавшие своими сверкающими пайетками – так саднящих глаза – разноцветных зайчиков. Не успел он приблизиться к виновнице с его пышным букетом в руках, как мужчину-попугая отвлекла подошедшая семейная чета средних лет, и Христофор, ускоряясь, стремглав приблизился к девушке со своим даром. Она не сразу поняла, кто перед ней за заслонявшим букетом, но как только увидела лицо, то её улыбка сразу исчезла, и она переменилась во взгляде – с радушного на сквозивший испугом, – но только на мгновение. Её лицо приобрело скучающее выражение, и она с небрежной холодностью произнесла:
– Христофор… Вы здесь.
– Ты… – поправил он.
Его крепкая рука легла поверх её запястья, соскальзывая к ладони, на что она, не скрывая отвращения, тут же попыталась высвободиться, отворачиваясь всем корпусом. Внезапный телефонный звонок заставил Христофора выпустить её ладонь. Он, не отрываясь смотря на неё и улыбаясь, застыл, когда с другого конца линии раздался сбивчивый, расстроенный голос сводного брата, оповещая:
– У отца инсульт…
Улыбка с его лица пропала, он стиснул зубы, выступили скулы. Он не различал, что дальше ему говорили – только, неврастенично посмотрев на девушку, не моргая выдал:
– Ева… – он приподнял руку с выставленным пальцем, демонстрируя, что они ещё продолжат разговор, и, спешно развернувшись, покинул арендованную для благотворительного вечера галерею. Она, положив ладонь на шею, тяжело вздохнула, отстранённо смотря ему вслед, и не сразу среагировала на подходящих с улыбками людей. Правда, моментально пришла в себя, когда увидела с десяток фото-папарацци, сопровождавших юного наследника миллиардного состояния, что готовился представить итог своих вложений в новое изобретение на грядущем научном симпозиуме мирового значения. Она будто облачилась в маскарадный костюм очаровательной заинтересованности (на какую только способна роскошная женщина), одаривая белоснежной улыбкой и поцелуями. Причем улыбкой и поцелуями, превосходившими искренностью прежние, о коих молился бы любой, не заподозрив и тени фальши. Она, окружённая показушно-приторными эмоциями, осенявшими лица приходящих, и такими же речами, полными фальши, не плагиатила и не мимикрировала под стать всем, а сама будто имела собственный искусный приём: не касаясь взаправду, а имитируя поцелуи движением губ, оголяя в улыбке стиснутые зубы и радушно вскидывая брови, исторгать очарование встречным. Но несмотря на талант и глубокую искреннюю заинтересованность, её поцелуи и приветствие – впрочем, впервые – не дошли до адресата.
Хотя он и был до неприличия молод и должен был быть разбалован немыслимым наследством и приумноженным благосостоянием, его лучезарный взгляд определял вмиг истинные мотивы людей, и тем не менее он одарил её формальной и сдержанной улыбкой, выдал чек для её фонда и тут же поспешил удалиться с благотворительного вечера. Никто не знал его имя, поскольку юноша имел средства и статус, позволявшие пользоваться анонимайзером, и оставалось называть его только как «он», хотя любая или любой признал бы, что определение «красавчик» или «жеребец» намного лучше вписалось бы в характеристику. То, что он лично почтил присутствием сие мероприятие, снизошёл до этого общества, являлось событием из области фантастики. Ева даже не успела с ним сфотографироваться, кинувшись рывком вслед, но, вмиг остановившись и следя, как вспышки удаляются за ним, выхватила с подноса бокал и молча опрокинула залпом, без какого-либо ощущения вкуса. Почему-то подумала, сама не зная, какими глубинными пластами её ума вызваны такие мысли, смотря вслед парню:
И правда, такому верховодить драконами только, а не с людьми по светским раутам бестолковому обмену остротами предаваться… Придёт же и такой век, что застать такому мужчине только и суждено…