Страница 17 из 78
Дети галдели. Дети орали. Дети советовали и огрызались. Мальчики гоготали друг над другом, девочки пищали. Неудивительно, ведь теряющий равновесие товарищ хватается за всякое, ибо не до приличий! Несколько раз мы с Обито, стоящим по центру, буквально чудом удерживали класс от купания. Ну… как, чудом… не станем же мы говорить, что уже освоили хождение по деревьям? Для нормальных результатов маловато энергии — едва до третьего этажа дойти разок. Но на «приклеиться» к бортику хватало. Судя по тому, что стук игральных костей из-за спины прекратился, зрелище мы из себя являли презабавнейшее.
Не нужно думать, что попав в замечательную компанию, некий Инаби расслабился и стал только лишь получать эстетическое удовольствие от лицезрения трудов своих. Попутно я с интересом наблюдал за одноклассниками, составляя мнение о каждом.
Загадочная японская девочка Йоко, например, подтверждала первое впечатление о себе, продолжая сохранять на лице улыбку Джоконды. Равновесие она удерживала играючи, не напрягаясь, балуя меня тонким ароматом цветочных духов. Признаков смущения от рук, лежащих на плечах, не выказывала ни малейших и вместе со мной с интересом наблюдала за «танцами над пропастью» в исполнении одноклассников.
Полную противоположность ей составляла мелкая представительница Хьюга. Красная футболка и тёмно-серые бриджи. Чёрные, с заметным синеватым отливом волосы образовывали бы элегантное каре, если б не прижимающая их лента. В данный момент девочка, с наслаждением погрузившись в гущу событий, громким уверенным голосом раздавая вполне толковые советы (больше смахивающие на команды) пыхтящему Узумаки и его «опорам». В сандалиях Кеши хлюпала вода (хорошо хоть отцепиться вовремя сообразил); преодолевал «полосу препятствий» он уже в третий раз, и вообще был, видимо, впервые в жизни недоволен своей богатырской комплекцией. С «красной командиршей», в этот момент скорее напоминавшей Сакуру, чем Хинату, у них установились на удивление позитивные взаимоотношения. Я с уважением отметил, как быстро тёзка знаменитой девочки-водяной умудрилась построить всех соседей: «ты сдвинь ногу вправо», «ты обопрись на него», «а ты живо перенёс вес на другую ногу!». Да-а… похоже, мои «косплейные» планы нереализуемы. Прискорбно…
Следующей моё внимание привлекла стоящая рядом с гордой дщерью племени бледноглазых Хара Акина. Та самая, что показала нам такое замечательное место. Надеюсь, она не пожалела о своей помощи… Приглядевшись, понимаю: нет, хоть сейчас исполнит бессмертную композицию Эдит Пиаф[2]. Раскрасневшаяся и увлечённая происходящим, она самозабвенно поддакивала соседке, внося в её резкие, почти армейские команды некую мягкость и гармоничность: «Ты! Согни ноги! — Да, пожалуйста, Томео-кун, если ты не будешь держать ноги прямыми, Такеши-куну будет намного легче!» Объективно говоря, именно Акина и была причиной Кешиных неудач — уж очень она была тонкая и хрупкая. Даже Шизука, не отличавшаяся богатырским сложением, выглядела на её фоне подтянутой и крепкой. Одета наша проводница была по-девчачьи — розовое платьице, чуть более тёмного оттенка ленты в тощих косичках и куча всяких фенечек-браслетиков на руках. Общалась она открыто, краснела от обилия чужого внимания, но за словом в карман не лезла и вообще производила в целом положительное впечатление.
Четвёртая и последняя представительница женской части нашего маленького коллектива происходила из таинственного клана Кедоин и звалась соответственно — Киоко[3]. С первого взгляда она производила впечатление «серой мышки», и со временем оно лишь укреплялось. Этот цвет доминировал в её внешности: волосы, глаза, одежда и обувь — всё было как будто припорошено пеплом. Бледное лицо могло быть красивым, не будь на нём застывшего выражения лёгкой скуки. На шее поблескивал стальной медальон, похожий на солдатский жетон, на котором был выдавлен сложный иероглиф — символ клана. В обсуждении и выдаче рекомендаций Киоко не участвовала, однако следила за происходящим очень внимательно. Во время игры-знакомства она точно и безошибочно повторила всю услышанную информацию ровным и спокойным голосом, будто проделывала такое десять раз на дню. Когда дошла очередь «переправляться», не медлила ни секунды, в точности (до последнего движения) повторив наилучшую тактику прохождения, показанную Хьюгой, но избежав её ошибок. На последовавший за этим взрыв радостных и одобрительных криков ответила широкой улыбкой.
Тем временем «испытание силы и ловкости шиноби» подошло к концу. Йоко, оставшаяся последней, с доброй улыбкой оглядела присутствующих, чуть кивнула мне, словно благодаря за компанию и… аккуратно и грациозно просочилась в конец цепочки ПО ВНЕШНЕЙ стороне нашего полукольца! Не рискуя замочить подол кимоно, не замирая под чужими взглядами в попытках сохранить равновесие, чуть придерживаясь за талии и плавно переступая ножками, опираясь на носок… Народ переваривал случившееся почти минуту, после чего разразился восторженными воплями и поздравлениями (Кедоин расщедрилась на кивок), после чего с облегченными вздохами стал спрыгивать с опостылевшего бортика.
Почувствовав, что на сегодня впечатлений достаточно, я толкнул небольшую речь, где обозвал первоклашек «суперскими ребятами» и вслух искренне порадовался, что попал в такой замечательный коллектив. Попросил всех дождаться меня завтра у входа «а то сам я наш класс ни за что не найду». После чего мы с братом тепло попрощались и свалили, захватив с собой Кешу (нам было по пути). Перед отбытием я остановился неподалёку от довольных зрелищем матёрых убийц в зелёных бронежилетах и, демонстративно глядя в сторону, сообщил в пространство, что планирую снова позвать сюда ребят завтра после полудня. Судя по синхронным хмыкам, мои слова были приняты к сведению.
В спокойной обстановке Узумаки Такеши разительно переменился. Если в большой группе сверстников мальчик держался немного скованно, активно демонстрируя «крутость» и «аристократизм», как он их понимал; то в нашей с братом компании расслабился и превратился в обыкновенного шебутного пацана. Наверное, причиной тому послужила наша полная и демонстративная открытость — я старательно одёргивал себя от выпячиваний и поучений, предоставляя инициативу «старшим» и ограничиваясь наблюдением. А посмотреть и послушать было чего. Кеша оказался прирождённым рассказчиком. Мы, развесив уши, внимали истории о немногочисленном — всего три с половиной десятка — но до сих пор мощном и уверенном в завтрашнем дне клане Узумаки. Пусть половину его составляли старики, давно забывшие про полевые миссии и занимающиеся лишь производством печатей на продажу, а другую — эвакуированные из Деревни, Скрытой в Водовороте, дети. Пусть сильнейшим представителем клана считалась четырнадцатилетняя Кушина, сейчас активно постигавшая фуин (о причинах её крутости Кеша тактично умолчал), красноволосые продолжали оставаться внушительной силой, с которой считались.
Условившись как-нибудь обязательно сходить друг к другу в гости, мы распрощались с моим одноклассником, и настал черёд брата изливать душу. Из его сбивчивой и путаной речи я вычленил следующее:
Во-первых, с классом брата я знаком едва ли не лучше, чем со своим. Даром, что ни разу их не встречал. Ещё бы не знать Асуму, Куренай, Гая, Генму и даже (представьте моё удивление) …Анко[4], Шизуне и Эбису!
Во-вторых, в «Дрим Тим мейд ин Коноха» присутствовал некий «белобрысый мелкий дурак в маске (на пренебрежительном упоминании маски я чуть не заржал), который думает, что он круче всех»! Оказывается, пятилетний вундеркинд-наследник мелкого клана Хатаке тоже поступил в Академию именно в этом году!
И, наконец, в-третьих, брат поведал мне грустную историю, как задержался, провожая меня в класс (который, по неведомой прихоти педколлектива, располагался в соседнем корпусе), и не успел получить на руки злополучную анкету. Как выяснилось позднее, со спешащим к нашей группе сенсеем он разминулся в коридоре. Но не успел несчастный опоздун посыпать голову пеплом, как «добрая, весёлая и очень-очень красивая девочка» спасла его, вручив требуемые бумажки!!!