Эпикриз с переводом

Какая длинная эта улица и какие многоподъездные дома! На синей табличке слева значится цифра 11, а мне нужен 25 дом. Н-да, идти прилично.

Такой длинный путь я проделываю в первый раз за последние три года. Одна. На другой конец города. Сначала на метро, потом на автобусе. И теперь ещё пешком… Вроде это уже пригород? Или нет? Да и какая разница? Хотя… Как ее сюда занесло? А точнее, как ее занесло тогда в мой район? Отсюда…

Дошла. Странно, но сразу после 19 дома стоит 25. Хорошо, что догадалась на табличку посмотреть, а то прошла бы себе дальше. Захожу через калитку на территорию дома. Милый дворик: лавочки у подъездов, небольшая парковка, на которой от силы машин пять, детская и даже собачья площадки. На первом этаже дома, судя по вывескам, продуктовый магазин, частная клиника и салон красоты. Усмехаюсь. Все самое необходимое в шаговой доступности.

Подхожу ко второму подъезду. Тяну на себя тяжелую дверь и захожу. Тут же вторая дверь, распахнутая настежь. Прохожу сквозь нее. Вижу, что в небольшой коморке справа сидит консьерж. Дядечка с пышными седыми усами. Увидев меня, он, на удивление, равнодушно интересуется:

— Вы к кому?

— В тридцать третью квартиру, к Аэлите, — отвечаю. Мужчина кивает:

— Второй этаж.

— Спасибо, — бросаю я и направляюсь к лестнице. Лифт в доме, конечно есть. Даже два. Но смысл вызывать его, чтобы подняться на второй этаж? Сама поднимусь. Ножками.

Два пролета, и я на нужном этаже. Подхожу к металлической темно-зеленой двери и давлю в звонок тридцать третьей квартиры. Через несколько секунд слышу щелчок в общем холле, и дверь открывается.

— Привет, — улыбается мне Аэлита. — Молодец, что приехала. Проходи.

Киваю. Прохожу. Иду вслед за женщиной к открытой двери квартиры слева. Заходим по очереди, и Аэлита закрывает дверь.

— Раздевайся, — говорит она и открывает шкаф. Достает полосатые тапки и ставит их на пол передо мной.

Снимаю пальто. Заодно присматриваясь к обстановке. В квартире сделан ремонт, но мебели ещё мало. В большой прихожей лишь один шкаф, пуфик и стенка с вешалками. Вешаю пальто. Разматываю с лица шаль, вешаю ее на свою верхнюю одежду. Наклоняюсь, чтобы снять сапоги и вижу, как из одной из комнат ко мне не спеша идут два больших кота. Очень больших и совершенно одинаковых: оба гладкошерстные, желтоглазые, изящные, с длинными ногами и… пятнистой окраски. Этакие мини-леопарды… Коты подходят ко мне, дожидаются, когда я переобуюсь в тапки, и трутся о мои ноги. Глажу двух кошачьих по очереди и слышу урчащее мяуканье.

— Смотри, признали, мои хорошие, — улыбается Аэлита. — Правда, красавцы?

— Да… Это наши… Кошки? — спрашиваю я с сомнением. Ведь размеры этих кошачьих довольно крупные — мне чуть выше колен.

— Ваши. Порода называется саванна. Шикарные существа с добрым нравом.

Кошки тут же идут к хозяйке, по всей видимости, ожидая и от неё порцию ласки. Аэлита присаживается на корточки, с нескрываемым удовольствием гладит своих питомцев и поднимается.

— Пойдём на кухню. Там нам будет удобней, — предлагает она.

Послушно иду за хозяйкой.

Кухня просто огромная. И, в отличие от прихожей, обставленная необходимой мебелью и техникой. Повсюду различные предметы с кошачьей или пятнистой тематикой: скатерть, кружки, тарелочки, магнитики на холодильнике, коричневый диван в углу с пятнистыми подушечками, картина на одной стене с котятами и часы на другой — с головой леопарда. Даже обои бежевые с кофейными размытыми пятнышками. Странно, но мило и уютно. Что ж, Аэлита чтит и помнит свою вторую суть.

— Присаживайся, — предлагает она, кивая на диван. Сажусь. — Чай, кофе?

— Чай, — выбираю я из предложенного.

— Успокаивающих травок добавить?

— Нет, спасибо. Обычный чай.

Аэлита кивает. Ставит на стол две кружки с блюдцами и ложками и заварной чайник. Включает электрический. Пока вода шумно закипает, хозяйка достаёт из холодильника торт и пирожные. Разливает заварку.

— Как твои дела? — заботливо интересуется она.

— Относительно нормально.

— Как самочувствие?

— Физически хорошо. Боль больше не беспокоит, — отвечаю честно.

— Это замечательно, — кивает Аэлита, берет вскипевший чайник и разбавляет заварку в кружках. Садится напротив.

— Что ты решила? — без долгих прелюдий задаёт она главный вопрос.

Глядя ей прямо в глаза, сразу отвечаю:

— Я согласна.

— Я очень рада, Алла. Правильное решение, — улыбается хозяйка и гладит меня по руке. — Теперь нам надо обсудить условия и… Ты придумала, что скажешь родным?

— Да. Скажу, что нашла фонд, который согласился оплатить мои операции в Германии. Вот только… вам надо будет сыграть роль представителя этого фонда.

— Хорошо, я не против, — кивает Аэлита. — Научишь, как и что нужно сказать. Что с условиями?

— Мне нужна будет мобильная связь с домом.

— Не проблема, будет, — отвечает она и ждёт, что я скажу дальше. И я говорю:

— У меня есть список по медицинскому инвентарю: инструменты, специализированная мебель, лекарства… — я делаю паузу и достаю листок бумаги из кармана. — Вот, все только самое необходимое… Там будет отдельная комната, под кабинет?

— Конечно. Там целый дом. Кстати, не желаешь на него взглянуть?

— Сейчас? — удивляюсь я.

— Почти, — улыбается она. — Вот чай допьем и совершим небольшое путешествие. Осмотришься, надумаешь, что тебе ещё необходимо, что привычно. В быту.

Киваю. Пододвигаю к себе кружку, собираюсь сделать глоток, но замираю, вспоминая, как меня выворачивало в прошлый раз, когда Аэлита поила меня чаем. Жду, чтобы хозяйка сделала первый глоток. Делает. С усмешкой на меня поглядывая.

— Есть грешок? — спрашивает она вдруг. Хмурюсь от непонимания. — Неужели употребляла что-то? — уточняет Аэлита.

— А алкоголь считается? — сознаюсь я с опаской.

— В больших количествах — да.

— А что для вас в больших количествах? — усмехаюсь.

Аэлита поднимается, наклоняется ко мне и пристально смотрит в глаза… Странная и тёплая волна накрывает меня. Смотрю завороженно в кошачьи глаза хозяйки.

— Тяжёлый ты случай, Аллочка… Перед папой-то не стыдно? Он же вроде лечил у тебя "хмельных грешников"?

Фыркаю, пытаясь отвести взгляд.

— В вашем мире хоть и говорят, что истина в вине, но ее там нет, — не отпуская меня взглядом, произносит Аэлита.

— А где есть?

— А это каждый видит сам. Ладно, — резко отводя взгляд, говорит кошачья ведьма. — Пока не страшно… А употреблять хмель надо в моменты радости. А не топить там горе… Ничего-ничего… Скоро все изменится.

Аэлита садится обратно. С улыбкой распаковывает торт, разрезает на куски. Кладет ровные кусочки на тарелки и один ставит передо мной.

— Еда в Пантерии особенная. В большинстве своём острая. Ты, конечно, можешь ее спокойно пробовать, но питаться ей постоянно не сможешь, — просвещает она. — Так что раз в неделю буду передавать тебе посылку с едой, с не очень крупными предметами и лекарствами. Необходимое будешь писать мне за день сообщением на телефоне. Не стесняйся, у тебя будет все, что пожелаешь.

Киваю и делаю глоток чая. Горячий, обжигаю язык. Отламываю ложкой кусок торта и ем. Он холодный, немного охлаждает.

Минут пять мы едим и пьем молча. Аэлита первой допивает чай и говорит:

— Когда будешь в Пантерии, не говори никому, что ты из другого мира, и вообще старайся из дома далеко и надолго не уходить… — она вдруг смотрит на мои волосы и заявляет: — Тебе надо перекраситься.

— Зачем?

— Среди пантов не бывает светловолосых.

Отвожу взгляд и смотрю на часы с леопардом.

— А можно обойтись без таких жертв?

Аэлита думает. Недолго.

— Тогда тебе придется их прятать.

— Хорошо.

— И именем своим не представляйся. Нет у нас таких имён. Все женские заканчиваются на — ита, мужские на — ан. Древняя традиция. Будешь Аллаитой.

— Хорошо, — опять соглашаюсь я и тоже допиваю травяной напиток. Панта тут же поднимается из-за стола.