Мертвая зона
(Повести)

— Вот где она, — проронил потерянно Мельников. — Так я и думал… — Глянув на Сергеева и Веру, добавил: — Вы у меня отпечатки пальцев брали, а Пашка Жакан сбежал.

— Чеканов сбежал? — переспросил Степчук.

— Он самый. Ты, что ли, его по прозвищу не знаешь?

— Спасибо, что сообщили, — сказал Сергеев.

— Сообщишь, когда самого на кукан берете…

— На кукан, как вы говорите, никто вас не берет, а в качестве свидетеля, надеюсь, еще поможете следствию.

— Да уж что смогу… Хотя бы ради Ленки, — кивнул он в сторону погибшей. — Жалко-то как…

Сергеев с тревогой наблюдал за принявшейся обследовать убитую Верой: как еще скажется на молодом эксперте вся эта передряга?

— Вам, может быть, помочь? — не выдержал он. — Что-нибудь нужно?

— Нужно, чтобы не было таких дней, как сегодня, — ответила Вера. — Не было бы насилий, убийств. Но что делать, когда они есть…

Когда экспертиза была закончена, молча дошли до опушки леса, где их дожидались машины. Неожиданно Вера, может быть, чтобы разрядить напряжение, сказала безо всякой связи с предыдущим разговором, немало озадачив Сергеева:

— Сегодня меня впервые в жизни взрослый серьезный мужчина назвал «зайчиком». Так приятно…

Поперхнувшись, Сергеев ничего не ответил, не зная, что говорят в таких случаях.

«Надо было дураку разнежиться! Скажешь вроде в шутку, а воспринимается всерьез! И это несмотря на сегодняшние потрясения!»

Молча, в многозначительной тишине дошли они до машин, так же молча сели в кабину ЗИСа, не говоря ни слова вернулись в село.

Сергеев мысленно подвел итоги событиям, происшедшим не только в Алексеевне, но и за прошлую неделю.

В деле об убийстве Елены Стрепетовой наряду с подозреваемыми маячили, как бы на заднем плане, фигуры Бекаширова из села Сулаевского и связанного с ним некоего Хрыча. Все это намного осложняло поиск и расследование. Может быть, Вера права: надо было сразу же задержать Чеканова, а уже потом разбираться, что к чему. О Хрыче в архиве уголовного розыска есть лишь упоминание, фамилия преступника осталась неизвестной, Бекаширов осужден, отбывает срок наказания, а вот фамилию Чеканова Сергеев что-то в делах управления не встречал. Он ли убил Стрепетову — неизвестно, хотя то, что сбежал, говорило о вероятности такой версии…

Глава 3

ЗВЕНЬЯ ОДНОЙ ЦЕПИ

Сергеев не мог бы сказать, правда ли, что перед стихийным бедствием активизируется всякая нечисть: то одолеет нашествие крыс, то налетят тучи саранчи, а то навалится какая-нибудь эпидемия или мор. Уголовному розыску трудных дел всегда хватает, но что-то последнее время посыпались они густо, одно за другим. Но что эти дела! Они были, есть и будут. Все ощутимее становилась главная, общая для всех тревога, которая приобретала реальные черты, неотвратимо надвигаясь с западных границ.

В райотделе Алексеевки их дожидался похожий на лейтенанта Степчука коренастый широколицый старшина-пограничник с зелеными петлицами на воротнике гимнастерки, на фоне которых ярко выделялись рубиново-красные треугольнички — по четыре штуки с каждой стороны.

«И род войск передовой, и звание соответственное», — подумал Сергеев.

— Знакомьтесь, — сказал Степчук. — Брат — Геннадий, приехал с западной границы всего на три дня, а у нас ЧП, и встретить по-родственному не пришлось.

— Насчет вашего ЧП я хотел бы еще вот что сказать, — отозвался Сергеев. — Мобилизуйте актив: Чеканов еще может появиться в Алексеевской или где-нибудь рядом по соседству. Ушел буквально в том, что на нем было. Может быть, к друзьям завернет или домой заглянет, чтобы взять кое-какие вещи…

— Я уже дал команду, товарищ старший лейтенант, — ответил Степчук. — Только вряд ли он вернется в Алексеевскую. У него и в городе есть свои опорные пункты по женской части.

— А кто-нибудь знает эти пункты?

Степчук молча развел руками.

— И все же проследите.

— Есть. А сейчас прошу ко мне на чашку чая: со вчерашнего дня ни вы, ни я дома не были, а тут еще такой случай — родной брат приехал. Жена уже два раза сынишку присылала.

Отказываться не было смысла: переглянувшись с Верой, Сергеев согласился, они прошли вслед за Степчуком к небольшому домику с палисадником, где на одной из половин снимал квартиру лейтенант.

Когда отдали должное угощению, Сергеев обратился к его брату:

— Расскажите, что у вас на границе? Здесь разное толкуют, а что происходит в действительности, никто не знает.

— Живем, как на фронте, товарищ старший лейтенант, — ответил Геннадий. — Приехал сюда, и не верится, что у вас все тихо-мирно, моторы не шумят, гусеницы не лязгают…

Степчук-старший пояснил:

— Задает он мне вопросы по тактике-стратегии, текущей политике. А я не знаю, что отвечать. Может быть, вы подскажете?

— Почему вы решили, что я или Вера Петровна лучше вас разбираемся в «тактике-стратегии»? — спросил Сергеев.

— Ну как же. Работаете в областном управлении, информированы лучше нас, опыта больше…

— Опыта, еще неизвестно, у кого меньше, у кого больше, а информация у всех одинаковая: газеты одни и те же читаем… Вот он, живой человек, — Сергеев кивнул в сторону старшины, — приехал, можно сказать, с передовой, он нас и проинформирует.

— Я спросил Сашу, — сказал Степчук-младший, — почему напечатали в газетах и передали по радио заявление ТАСС «Не поддаваться на провокации», когда у нас там, на западе, каждую ночь ждем начала военных действий?

— Вопрос серьезный… — только и сказал Сергеев, но ничего не ответил по сути, лишь плечами повел.

— Думаю, наши руководители знают, — сказал он наконец, — для чего потребовалось такое заявление. Наверное, для того, чтобы подольше сохранить мир, не дать себя спровоцировать?

— Читали нам этот приказ. Там тоже было оказано: «Не дать себя спровоцировать». А немцы по нескольку раз в день летают к нам, как к себе домой… Чуть ли не каждое утро появляется в небе двухфюзеляжная «рама» и все кружит, кружит, пока все не высмотрит. Вроде у нас ни зениток, ни истребителей нету.

— А наземные части? — спросил Сергеев.

— Ночью лес, как живой, ворочается, в наряде стоять страшно.

— Что я могу сказать? — со всей искренностью ответил Сергеев. — Только одно: наше дело — помнить присягу и выполнять приказы командования.

Сергеев понимал, что это не ответ, но сказал, что думал: какое бы тревожное время ни наступило, каждый должен хорошо делать свое дело.

Вера не принимала участия в разговоре, и Сергеев понял, как она устала сегодня от всего увиденного и пережитого.

Степчук, переглянувшись с женой, тут же предложил:

— Вера Петровна, оставайтесь у нас, заночуйте, отдохнете, а завтра мы вас отправим в город с оказией.

— Нет-нет, хороша я буду, если с первого задания останусь отдыхать. Мне ведь тоже надо отчитываться о проделанной работе.

Поблагодарив хозяев, сели в кабину колхозного ЗИСа, и Сергеев, может быть впервые в жизни, не посетовал на неудобство кабины грузовика, мало приспособленного для комфортабельного путешествия.

Веру посадили в середину, между Сергеевым и шофером — солидным, пожилым человеком. То ли чтобы не мешать водителю, то ли от усталости, она, едва тронулись с места, привалилась плечом к Сергееву и, склонив голову ему на грудь, задремала, словно уйдя в небытие, и Сергеев боялся пошевелиться, чтобы не нарушить ее сон, хотя ему и упиралась в спину какая-то железка, а сидеть на давивших снизу пружинах было весьма неудобно. По собственному опыту он знал, как важно восстановить силы после таких тяжких психологических испытаний, какие выпали сегодня на их долю.

Преодолевая неровности дороги, подпрыгивая на жестких рессорах, мерно покачивался грузовик. Сергеев задумался, мысленно подводя итоги командировки. Итоги не радовали: Чеканов сбежал, и его теперь не так легко будет найти. Он ли убил? Или своим исчезновением отвлекает на себя внимание? Во имя чего? А если не он, то кто убийца? Как вести следствие, когда Чеканова теперь днем с огнем не сыщешь?