Мертвая зона
(Повести)

— Где-то разбомбили баржу с лесом, может быть, как раз ту, что горит, — негромко сказала Вера, будто это и было то главное, что занимало ее внимание, а не все нарастающий в черном ночном небе гул самолета.

Ответить Сергеев не успел, вспыхнула вторая ракета, послышался свист бомбы, между лодками поднялся огромный столб воды.

Автомат ППШ, висевший у Сергеева на груди, ударил его в подбородок. Оглушенный взрывом, он почувствовал, что летит в воду. Холод сковал тело, взрыв бомбы оглушил, что-то тяжелое ударило по голове, в легкие хлынула вода.

«Лодка накрыла, — мелькнула мысль. — Где Вера?» Схватился за пояс: натянутая веревка была на месте. Почувствовал, как сумка в прорезиненном мешке двухпудовой гирей тянет его на дно. При ярком свете ракеты увидел бревно, плывущее рядом. За бревном, не в силах дотянуться до него, барахталась, захлебываясь, Вера.

— Держись! — крикнул Сергеев.

Поднырнув под бревно, не выпуская его из рук, подтянул веревку, намотав ее на коротко обрубленные сучья вершины, распорядился:

— Хватайся крепче! — и стал, подгребая рукой и энергично работая ногами, толкать бревно к берегу.

Раздался громкий голос Семакина:

— Беречь оружие! Сбор у горящей баржи!..

И хоть до этого зажженного немцами костра было не очень близко, Сергеев оценил находчивость и хладнокровие старшего лейтенанта: за дымовой завесой от баржи больше шансов остаться незамеченными, не попасть под обстрел.

«Где Семакин? Все ли живы? Есть ли раненые?»

Наконец он увидел Семакина. Плыл тот, толкая перед собой бревно с уцепившейся за него девчонкой в красном плаще. Этот плащ, вздувшийся пузырем, то появлялся из воды, как речной бакен, то снова скрывался.

— Держись, дочка! До берега немного осталось! Выберемся! — донесся голос. Только убедившись, что девочка сама стала доставать дно, Семакин предоставил ее женщинам, плывшим рядом и тоже выбиравшимся на берег.

— Всем под прикрытие дымовой завесы! — скомандовал и Сергеев. — Вылить воду из сапог, отжать обмундирование, проверить оружие, боеприпасы! Командиры отделений, по одному человеку наверх наблюдателями!..

Баржа горела на отмели. Пространство между нею и крутояром со стороны противника прикрывал высокий берег. Дым стлался вниз по течению, как раз в эту задымленную зону входила группа Сергеева и Семакина.

— Глеб! Где сумка? — крикнула Вера. При вспышке ракеты он увидел ее лицо, залепленное мокрыми волосами.

— Здесь! У меня! Цела твоя сумка! Держись! Немного осталось!

— Очень холодно!..

Но тут и в самом деле Сергеев коснулся ногами дна, энергично зашагал, толкая бревно с уцепившейся за него Верой к все еще неблизкому берегу. Вот и она смогла идти, сначала по грудь, затем по пояс в воде.

Выбрались в самом дыму метрах в ста пятидесяти от горевшей баржи. Был риск попасть под обстрел или под бомбежку при свете гигантского костра, но ветер наносил дым как раз вдоль берега, скрывая выбиравшуюся из реки группу Семакина и Сергеева.

— Ну, моченые-копченые, подгребаем к огоньку! — увлекая за собой Веру к барже, крикнул Сергеев. — Снимай с себя все и вот, возьми, переоденься, — приказал он. — Здесь, в мешке, белье и сухая красноармейская форма…

— Но Глеб…

— Быстро! Не до церемоний! Я покараулю!..

Вера взяла мешок, скрылась за дымовой завесой. Сергеев, отвязав веревку с брезентовым мешком, в котором была упакована драгоценная медицинская сумка с хирургическими инструментами и бинтами, стащил с себя мокрое обмундирование, отжал его, выжал и трусы с майкой, снова надел влажные брюки и гимнастерку. В дыму, справа и слева от себя, он видел тут и там появляющиеся фигуры: бойцы милицейского отряда отжимали на себе одежду, протирали оружие. Некоторых из них Сергеев знал по работе в управлении.

— Клишко! Каримов! Быстро наверх! — скомандовал он. — Разведайте, нет ли немцев или румын поблизости. Посмотрите, на какую глубину уходят прибрежные заросли, дальше не ходите. Вернетесь на кромку обрыва.

— Есть, наверх!

Два бойца вскарабкались по откосу к краю обрыва, скрылись из виду.

— Глеб! Где ты? — послышался из дыма голос Веры.

— Выходи к реке.

— А где река?

— Иди по пляжу под уклон, у воды остановись.

Сергеев нашел в дыму Веру, взял у нее мокрую отжатую форму, юбку и гимнастерку, подвел за руку к тому месту, где оставил вещмешок и сумку. При свете пламени догоравшей баржи увидел перед собой стройного красноармейца в берете, в плащ-накидке на плечах. На гимнастерке в петлицах по два кубаря.

— Ну как, по росту?

— В самый раз. Спасибо, что предусмотрел. Но не думай, что все время будешь водить меня за руку. Я просто случайно не сориентировалась в дыму.

— А я и не думаю. Дым, он такой… — стараясь не улыбаться, согласился Сергеев. Было ему не до улыбок, но как тепло стало на душе от «самостоятельности» Веры.

Семакин уже проверял наличие выбравшихся из воды, выкликая бойцов по списку.

— Двух человек, Клишко и Каримова, я послал в разведку, — сказал ему Сергеев.

— Правильно сделал, — ответил Семакин. — Скрытно наверх! Рассредоточиться, залечь у края обрыва! — скомандовал он остальным.

Вернулась разведка, доложила Сергееву:

— Товарищ старший лейтенант, нашу группу встречает связной из воинской части, что занимает оборону по рубежу Лукового оврага.

— Сержант Зинченко, — доложил типичный окопник со следами глины и песка на ватном бушлате защитного цвета — невысокий, быстрый в движениях крепыш. — Майор Буланов, командир батальона, ждет вас на КП. Я провожу.

Измазанное глиной обмундирование Зинченко свидетельствовало о том, что не первый день часть, в составе которой воюет сержант, сидит на передовой.

— Ведите, сержант, — ответил ему Сергеев. — Все ли выплыли? — спросил он у Семакина.

— Все. Никого не потеряли. Раненых нет.

На карте Луковый овраг обозначен, как обычное село, да еще небольшим кудрявым коричневым пятном вроде многоножки. Здесь же, на местности, протянулся на несколько километров. Стрелковая часть, которая занимала позиции по кромке оврага, еще недавно была сформирована из новобранцев истребительного батальона, но чувствовалось, что молодые красноармейцы прошли уже боевое крещение и достаточно обжились на передовой. В овраге проложены тропинки, вырыты землянки с накатами, в северной части оборудован наблюдательный пункт.

Вышли из оврага под покров деревьев. В предрассветной мгле впереди на открытом месте белела церковь, дальше — руины — остатки взорванного и сожженного села. Ради спасения укрывшихся в церкви жителей пришли сюда Сергеев и Семакин, Хачатуров и Вера с восемнадцатью бойцами в милицейской форме. Как они будут решать эту непростую задачу — Сергеев не знал.

Что и говорить, умели на Руси ставить храмы. Церковь и в районе Лукового оврага была видна отовсюду.

Венчая самую высокую точку, как сказали бы топографы, тригонометрический пункт, сейчас она привлекала внимание любого военного начальника как потенциальный, удобный, хотя и опасный, наблюдательный пункт на колокольне, а со стороны противника — как ориентир для пристрелки артиллерийских батарей. Сергеев и без информации сержанта Зинченко понимал, что местность перед церковью пристреляна из всех видов оружия.

Наконец-то подошли к землянке, оборудованной под командный пункт — КП. Встретил их в блиндаже командир с двумя шпалами в петлицах. Бледное, усталое лицо, нездоровый, желтый оттенок кожи, воспаленные глаза. Представился: «Майор Буланов».

Назвали себя и прибывшие.

— Большая ли у вас группа? — поздоровавшись, спросил майор.

— Всего с медперсоналом и командирами двадцать два человека. Прибыли с заданием нашего руководства УВД.

— Я и такому пополнению рад, — сказал майор. — Хотя последнее время фашисты меньше беспокоят, видно, у них народу тоже стало маловато. Но подбросили сюда итальянцев и румын, так что сил у них на этом участке достаточно… А задание?

— Вывести гражданских из церквушки, пока не попали фрицам в лапы.