Страница 87 из 90
- Анастасия Андреевна, а Палкин сказал дело Парфенова в суд передавать.
- Ой, Саш, делайте что хотите. Палкин сказал, значит оформляй. Я в отпуске уже.
Светловолосая женщина со стильным каре и в форме заместителя прокурора города поднялась с места, не спеша взяла сумочку. На столе был идеальный порядок. Как же хотелось скорее домой! Она не была в отпуске уже года три, если не больше. Завтра все приедут отмечать Новый год. Наконец-то можно будет вдоволь пообщаться с внуками. А второго числа у них с мужем самолет. Отправляются на пару дней на родину, чтобы встретиться со старыми друзьями.
В родном городе в честь юбилея Дворца культуры решили организовать встречу выпускников балетного училища, которое там когда-то было. И хотя она не была выпускницей этого заведения, - его окончил муж, - но поехать решила обязательно.
Супруг всю жизнь был ее поддержкой и опорой. Как в балете. Однажды в юности он сказал ей, что мужчина в балете лишь для этого и нужен. Когда она решила стать следователем, только он воспринял ее идею всерьез и поддержал.
Сейчас смешно было вспоминать, как она боялась знакомить его с родителями. Как переживала, что они проговорятся о попаданстве, или случайно упомянут какой-нибудь факт из будущего. Теперь отца уже нет в живых. А мать, несмотря на возраст, активно работает – ведет в детском доме творчества кружок по изготовлению кукол из мягкого фарфора и полимерной глины.
Кто бы мог подумать, что так все обернется. После того, как стало известно, что режиссер Королевич покидает страну, из газет на его спектакль «Гаянэ» полилась сплошная критика. И пошлый, и не патриотичный, и исполнители неопытные. Даже проскальзывали намеки на связь исполнительницы главной партии с самим режиссером. Дескать, иначе как она, первокурсница, могла получить такую важную роль? Королевича изо всех сил старались очернить, а вместе с ним и его спектакль. И конечно танцоров. Для многих это стало большим ударом. Такое пятно на репутации в самом начале карьеры могло навсегда перечеркнуть все перспективы любому балетному артисту. Но большинства ребят все это уже не касалось. Тайгрян и Таня ушли из балета, Настя доучилась курс и в следующем году поступила в институт МВД на факультет прокуратуры и следствия. Почти год штудировала учебники по праву, весной пошла на подготовительные курсы, и все равно не верилось, что получится поступить. Однако удалось. В какой-то степени изначально это было сделано в память о Платоне Альбертовиче. Его трагическая судьба не давала ей покоя. Первое время при мысли о нем всегда щемило в груди, и Настя по-детски вопрошала судьбу – почему нельзя, чтобы все были счастливы? Окончательно она разобралась в той странной истории уже будучи молодым следователем районной прокуратуры Анастасией Андреевной Мартовицкой. И подтолкнула ее к расследованию не только жалость к Шелкопряду. Татьяна тогда все-таки исчезла. Знал ли об этом Павел? От общих балетных знакомых она краем уха слышала, что Тайгрян уехал к родственникам отца в Армению и пошел добровольцем в армию во время Карабахского конфликта[1]. Выжил ли он в том пекле? Этого никто так и не узнал. Решение Павла идти воевать тогда вызвало настоящий резонанс. Представители балетной элиты города сокрушались, что такой перспективный танцор отнесся пренебрежительно к своему дару. Переживали, что станет с его мягкими ногами, прекрасными стопами, шпагатной растяжкой, гибким стройным телом и артистической пылкостью. А вот о том, выживет ли он вообще, старались не думать.
Сначала Настя объясняла себе то, что осталась в прошлом, исчезновением Татьяны. Выходит, несмотря на все старания, она не смогла предотвратить неизбежное. Но кто виновник этого исчезновения, если Ираида Платоновна на принудительном лечении, а ее сын покончил собой? Теперь уже Анастасия сомневалась, что нашла в коробке из-под елочных игрушек именно останки Гальской. А если, это, к примеру, была Катя?
Настя мысленно много раз возвращалась к той запутанной истории. Чем больше она узнавала о психологии преступников, тем больше все это будоражило воображение девушки. Теперь много виделось в ином свете. В середине девяностых она даже посетила Ираиду Платоновну в психоневрологической больнице. Настю без проблем пропустили к пациентке, ведь она уже являлась сотрудником прокуратуры.
Мать Платона Альбертовича кардинально изменилась. Не внешне, нет. Просто словно другая энергетика от нее исходила. Спокойная, положительная, даже теплая. На первый взгляд никаких следов психического расстройства.
Как оказалось, Ираида Платоновна знала, что сын покончил собой – застрелился из табельного оружия. Пожилая женщина говорила с Анастасией мягко, сдержанно.
- Я вас помню. Вы одногруппница Татьяны, девушки Павла.
- А вы совсем другая, - сказала в свою очередь Настя. – Ни капли не похожи на ту, какой были.
- Да я и не была никогда такой, какой вы меня в тот день видели, - пожилая женщина потупила глаза. – Это все ради сына так старалась.
- В каком смысле?
- Боялась, что вся правда откроется. Вот и лезла из кожи вон. Не зря в юности мечтала стать артисткой. Видимо какие-то зачатки таланта все-таки имелись.
- Какой правды вы боялись? Я не совсем понимаю, что имеется в виду.
Настя решила, что старушка все-таки еще явно не здорова. Говорит загадками. Может и сама не понимает смысла собственных слов.
- Да какая же правда? Она всего одна. Теперь-то уже ее бояться мне незачем. Сын погиб. Сама я доживаю свой век. Чего скрывать?
- Погодите… Вы хотите сказать, что убивал все-таки он? - остолбенела Настя.
Ираида Платоновна кивнула и принялась рассказывать тихим, монотонным голосом:
- Сына я родила поздно. В тридцать. До этого у нас был ребенок, тоже мальчик. Но он родился нежизнеспособным. Все из-за того, что в роду были кровосмесительные браки. Муж больше не хотел детей. Боялся повторения. Да и я долго отходила от той трагедии. Потерять ребенка – это очень страшно. Такого никому не пожелаешь. Когда поняла, что беременна, сначала испугалась. Муж настаивал на аборте. А я тянула до того срока, когда уже нельзя. Родила абсолютно здорового мальчика. Платон оказался с самого детства вылитый мой дед. Очень красивым ребенком рос, смышленым, бойким. Муж у меня был военным, и все мечтал, что сын пойдет по его стопам. Но Платон выбрал уголовный розыск. Я им гордилась! Радовалась, когда Элину привел. А вот сам он как с цепи сорвался. Ревновал ее до безумия. Она, конечно, и поводы давала. Оторва была редкая. Мы с ней ругались часто, это правда. Но не более того. Вы не подумайте, я себя не оправдывают. Может, виновата в чем-то перед сыном. Не смогла достойно воспитать. А может судьба у него такая…