Страница 37 из 90
Прозвучало как-то двусмысленно. Насте в его словах даже почудился вульгарный намек. К счастью, о ее собственном дне рождения режиссер не знал, поэтому никак это не комментировал.
- Итак, чего бы тебе хотелось? – поинтересовался Евгений Владимирович, обращаясь к Гальской.
Тонкие губы Королевича сложились в таинственную улыбку. Таня же оставалась невозмутима.
- Хочу пить чай из самовара да на шишках. Сидеть на веранде, завернувшись в плед, и смотреть, как солнечные блики резвятся на полу.
Евгений Владимирович, мечтательно сощурив глаза, покивал.
- Или не знаю, что еще можно?… Может быть, бросить балет и стать свободной? – с серьезным видом выдала она.
Улыбка с лица балетмейстера мгновенно исчезла и он нахмурился.
- Эй, ты так не шути.
- Тогда давайте начнем репетицию.
Не скажешь, что сорок минут назад она сидела на подоконнике в туалете и плакала. А Тайгрян стучался в дверь, пытаясь что-то объяснить.
- Понятия не имею, как Томе это удалось, но она давно собиралась что-то подстроить, - говорила Настя.
У нее самой все внутри перевернулось, когда увидела Павла. Дикая, рваная тахикардия, неприятие, ярость… А каково было Татьяне – даже представлять не хотелось. Как трепетно он обнимал ее тогда в кухне, как нежно целовал и уверял в том, что все будет хорошо. А тут такое… Будто резкий удар, после которого перехватывает дыхание и по телу горячей лавой разливается острая боль.
- Откуда ты знаешь? – спросила Таня, не поднимая головы.
Она то и дело вытирала мокрые от слез глаза.
- Слышала их с Катей разговор. Тома так и сказала - парни на что-то там падки вот и Тайгрян не устоит. Теперь понятно, что она имела в виду.
- Ясно, - Гальская шмыгнула носом. – Томка пусть хоть из кожи вон вылезет. А вот Паша… Предательство никогда не прощу.
Она спрыгнула с подоконника. Лицо ее вдруг стало спокойным и непроницаемым.
- Нужно идти, - заявила девушка. – А то опоздаем на репетицию.
Настя изумилась такому самообладанию. Выглядело, словно Татьяна в какой-то момент дала слабину, позволила себе расплакаться, а теперь ей неловко и она хочет снова спрятаться в свой непробиваемый панцирь. Сама она была так зла на Тамару и Павла, что наверняка на месте Тани обоим бы попила кровь, чтоб надолго запомнили. Спускать им все это, молча отойдя в сторону? Нет, так нельзя. Когда сказала об этом Гальской, та криво усмехнулась.
- Ты не понимаешь. Своя жизнь дороже и важнее. Не стоит тратить время и нервы на человека, который от тебя отвернулся.
И все же Анастасия осталась при своем мнении.
На репетиции Татьяна была какая-то отрешенная и холодная. А Павел смотрел на нее, словно побитый хозяйкой пес – жалобно и виновато. Видно было, что на душе у него тяжело. Хотел что-то сказать, но при всех не мог. Да она и слушать бы не стала.
Настя не понимала, как теперь ребята будут танцевать вместе. Но это беспокойство оказалось лишним. Во время танца эти двое превращались в каких-то других людей.
Таня исполняла партию Гаянэ с надрывом, рьяно, полностью отдаваясь танцу. А Тайгрян являлся холстом, фоном для этого произведения. Павла словно не существовало. Все внимание было приковано к девушке.
- Вот бы вы мне это на сцене во время премьеры повторили! – вдохновенно воскликнул Королевич.
- Все зависит от Паши, - вдруг сказала Татьяна. – Потому что мужчина – синоним силы. Не только физической, но и духовной.
Тайгрян потупился. Что значили слова Гальской, никто не понял. На нее были обращены недоуменные взгляды. Настя подумала, что, может быть, Паша сам говорил девушке это, и сейчас она уколола его, напомнив, что попрал свои принципы.
Никто из присутствующих не подозревал, какая на их глазах разыгрывается драма. Настя очень жалела, что рядом нет Артема. Ей казалось, что с ним можно было бы все обсудить, и он бы что-то посоветовал. Он же лучше знает Павла.
- Правильно ты сказала, Танюша, - расхаживая по залу и пафосно разводя руками, принялся рассуждать Евгений Владимирович. – Мало кто из вас глубоко понимает смысл этого балета, его армянский характер. Но вы должны понять! Мужчина – ведущий, а женщина ведомая. Это закон. Да, здесь два мужчины борются за сердце девушки, и она выбрала того, кто ей мил. Но после этого женщина обязана быть покорной ему. Редкая постановка с прекрасной музыкой! Красивая страна, красивые люди, по-настоящему красивый балет!
Королевич совсем не был похож на армянина, но, по всей видимости, искренне восхищается этим народом – решила Анастасия. А еще он в восторге от самого себя, от того, что ему пришла идея поставить «Гаянэ». При том, что в труппе всего один армянин… Смело!
- Без преувеличения это выдающееся произведение! Музыка, приникающая в душу, танец, сочетающий в себе классический балет и армянские народные мотивы, колоритные костюмы - все прекрасно! – продолжал разглагольствовать режиссер.
Вава тоже высказывала подобные мысли. Балетная мантра, не иначе, - подумала Настя. А что? Вполне себе духовное и психологическое воздействие на сознание. Слушая, невольно проникаешься. Еще ее тренер в спортивной школе когда-то говорил – «то, чем долго занимаешься, постепенно начинаешь любить». Анастасия все больше убеждалась в справедливости этого утверждения. Ведь чем дольше она занималась хореографией, тем больше понимала и принимала этот вид искусства.
В балете «Гаянэ» было задействовано просто огромное, по мнению Насти, количество людей. Это и студенты разных курсов балетного училища, и артисты Театра. На репетиции танцоры приглашались не полным составом, а в зависимости от того, над какими сценами из балета велась работа. Поэтому и не было в этот раз Мартовицкого. Настя подумала, что давно его не видела. И он явно не искал встречи, что обижало девушку, хоть она и понимала – Артем ей совершенно ничем не обязан.