Страница 16 из 19
– Здравствуйте, здравствуйте!
Навстречу ему шагнул седой коренастый человек. Из-под клочковатых бровей на Павловского снизу вверх глянули внимательные глаза. Крепкие пальцы решительно стиснули вялую ладонь гостя.
Александр Владимирович был без пиджака, в белой, явно дорогой рубашке с запонками и в темно-синих брюках с хорошо отглаженными стрелками. Взгляд Павловского привлекла полоска из желтого металла на темно-бордовом галстуке. Такие заколки сейчас почти не носят. Раньше их любили сотрудники советских внешнеторговых организаций и посольские работники.
– Вы уж извините, Владислав Сергеевич, что только сейчас удалось выкроить время для нашей встречи.
Начало беседы выглядело вполне безобидным, однако уже следующие слова хозяина кабинета заставили Павловского насторожиться.
– Столько разом дел навалилось, одно важнее другого, только успевай поворачивайся! Сидим тут до ночи с кредитниками, думаем, что да как. Просрочка растет как на дрожжах! Ну, вот наконец и до вас руки дошли.
Павловский внутренне поежился. Разговор ему не нравился. Владу явно давали понять, что дела его департамента к важным не относятся.
– Владислав Сергеевич, нужно нам с вами кое-что обсудить, так сказать, по вашей кафедре, – неторопливо и внушительно говорил Бородин. – Я, как вы знаете, принимаю дела, пытаюсь разобраться. Что эффективно, а что не очень. Стараюсь отделить зерна от плевел. И кое-какие выводы уже для себя сделал.
Он внимательно посмотрел на застывшего в кресле Павловского.
– Знаете, какую первую задачу поставил мне владелец банка? Нет? Наверное, догадываетесь, – Бородин не сводил взгляда с напряженного лица Павловского: – Что всегда делают в условиях кризиса? Оптимизируют расходы! Согласны?
Павловский кивнул и мысленно застонал. Это конец. В глазах этого чужака его департамент, а если говорить честно, то прежде всего он сам со своей немаленькой зарплатой, выглядит как первый кандидат на сокращение.
– Предшественник мой придавал вашему департаменту большое значение. Для этого вас и приглашали – усилить в банке работу с инвестициями, так?
Павловский снова судорожно кивнул, пытаясь уловить, к чему клонит собеседник. От их беседы его бросало то в жар, то в холод. Сейчас ему показалось, что разговор начал поворачивать в благоприятное для него русло. Бородин, не дожидаясь более развернутого ответа, продолжал все тем же ровным тоном:
– Только вы меня, ради бога, извините, Владислав Сергеевич, но никаких результатов вашей деятельности на этом поприще мне обнаружить не удалось. Системы в вашем деле как не было, так и нет.
Павловский, который после слов о важности департамента успел расслабиться, вздрогнул. Это был, как говорится, удар в солнечное сплетение. Или еще хуже – левой по печени.
В это трудно поверить, но до поступления в институт Павловский – он тогда весил килограммов на пятнадцать меньше, чем сейчас, – занимался боксом. Особых успехов не достиг, однако ошеломляющий эффект от такого удара запомнил хорошо. Лежишь на полу, зажимая правый бок, и сучишь ногами от боли. После слов Бородина он испытал похожие ощущения.
– Прошу прощения, Александр Владимирович, – пришел в себя Павловский, – но я здесь всего два… два с половиной месяца…
– Владислав Сергеевич, – сокрушенно вздохнул Бородин, – это в большом государственном банке, где вы долго работали, два с половиной месяца – так, пустячок, знаете ли, – он пренебрежительно махнул рукой. – Это там можно годами ждать у моря погоды! А в коммерческом банке, если хотите выжить на рынке, два с половиной месяца – большой срок, за который нужно многое успеть! Вы со мной не согласны?
– Да, конечно… То есть нет… согласен… полностью… Но послушайте, Александр Владимирович, здесь какое-то недопонимание…
– Да какое недопонимание? – искренне удивился Бородин. – По-моему, все ясно. В нынешнем состоянии ваш департамент меня совершенно не устраивает. Даю вам время до вторника, чтобы подготовить конкретные предложения, как наладить работу по вашему направлению.
«Во вторник очередной взнос по ипотеке», – некстати вспомнилось Павловскому.
Выходные он провел в офисе. В понедельник ушел в два часа ночи. Утром следующего дня лично отнес в приемную Бородина увесистую стопку листов.
Во вторник его не пригласили, он напрасно прождал среду, четверг… В пятницу, когда он почти дошел до ручки, его наконец вызвали к Бородину.
– Посмотрел, посмотрел, – встретил его первый зампред. – В целом неплохо, но документ абсолютно нечитаемый! Тридцать пять страниц! Ну куда это годится!
– Я мог бы сократить… – беспокойно заерзал в кресле Влад.
– Да уж будьте любезны! В ЦК КПСС пояснительные записки готовили на трех страницах, – первый зампред окинул измочаленного Павловского цепким оценивающим взглядом. – Понятно, тут другое дело, однако постарайтесь уложиться страниц в десять. Все остальное в виде четких, понятных схем в приложения. Дадим вам еще один шанс?
Влад решил, что ослышался. Он поднял взгляд и неожиданно для себя увидел, что Бородин улыбается. Топорщились щеточки седоватых усов, усталое лицо разгладилось, глаза смотрели из-под клочковатых бровей добродушно и слегка насмешливо.
– Конечно… обязательно, Александр Владимирович! – восторженно залепетал Павловский.
Все нелестные эпитеты в адрес собеседника мгновенно вылетели у него из головы.
Когда Павловский, отдуваясь, вернулся в свой кабинет, рубашка на нем была вся мокрая, хоть выжимай. В горле пересохло. Сорвав с шеи галстук, он жадно потянулся к пластиковой бутылке с водой и долго глотал тепловатую жидкость, не чувствуя вкуса.
Слава богу, укороченный вариант Бородину понравился. У Влада отлегло от сердца. Он чувствовал себя как приговоренный на эшафоте, которому сначала накинули петлю на шею, а потом отпустили погулять по площади среди зевак.
Глава 3
Молодцом!
Следующие пару месяцев Павловский трудился не покладая рук, чтобы оправдать доверие Бородина. К первому зампреду он быстро проникся уважением. Да, возможно, тот не слишком разбирался в тонкостях написания инструкций, но этого человека отличало главное – масштаб личности.
Чувствовалась в нем старая советская школа. В хорошем смысле этого слова. Это стало заметно по тому, как он сразу взял быка за рога – встретился с самыми важными клиентами и с наиболее проблемными заемщиками, после чего уволил двух из пяти членов правления, которые отвечали за клиентскую и кредитную работу. Кризис кризисом, но, тьфу-тьфу, дела у банка шли нормально. Как догадывался Павловский, во многом благодаря первому зампреду.
А потом начались неприятности. Во-первых, к нему снова приходил следователь, задавал свои дурацкие вопросы, чего-то явно недоговаривая. После беседы с ним хотелось закрыться в ванной и долго тереть кожу щеткой. Разговор с Бородиным успокоил, но не слишком.
– С вами следователь беседовал? – огорошил его вопросом первый зампред.
– Да, – подтвердил Влад, чувствуя себя неуютно под пристальным взглядом начальника. – Два раза.
– Все сходится, – как бы отвечая собственным мыслям, кивнул первый зампред.
– Что сходится? – нервно вскинулся Павловский.
– Да так, есть одна мысль, – словно не замечая его состояния, обронил Бородин. – Глубоко копают! Возможно, есть у них некие подозрения по поводу смерти моего предшественника. А ты, Владислав Сергеевич, – единственный свидетель…
– Да какой я свидетель? – всполошился Павловский, выведенный из равновесия этим резким переходом на ты. – Просто оказался в кабинете… Случайно!
– Мы-то с тобой понимаем, что случайно, – усмехнулся Бородин, – но у следствия могут быть свои соображения. От свидетеля до подозреваемого путь короткий.
– Подождите, Александр Владимирович! – взмолился Влад. – Вы хотите сказать, что меня могут подозревать… – Просто дам тебе совет, Владислав Сергеевич. Сиди тихо, работай. Если следователь будет задавать вопросы, не говори ничего лишнего. Это только повредит твоему положению, – медленно, с расстановкой проговорил первый зампред.