Сага листвы

Среди давних — как гордо именовал себя людской род — ходили самые разнообразные слухи, чаще всего дикие и нелепые. Навроде тех, что короеды — зловредные колдуны, не брезгующие человеческими жертвоприношениями. Мидес слухам не верил, но и правды об элвилин знал немного. Только, что обитают остроухие большей частью в Дальнолесье — огромной чаще, расположенной неподалеку от удельного города Сатвера. Что живут поразительно долго, а у власти имеют несколько князей из тамошних аристократических родов. И еще, что дружбу предпочитают водить не с людьми, а с любовыми отпрысками — рыжеволосой лесной расой, считающей себя потомками золотого кота. Впрочем, в отношении детей Люба Салзар был осведомлен еще меньше — этот народ, в отличие от своих соседей по Дальнолесью, не показывался в людских городах вовсе. Разве, что в Вениссе — центре искусств и развлечений Даринги, чья Школа изящных искусств славилась своей всеядностью.

Мидесу показалось странным, что новый знакомый предпочел обучаться в Академии, нежели в Школе: известно же, что элвилин прирожденные поэты и музыканты. Но, — Салзар вздохнул, — в конце концов, это не его дело, а спрашивать Торуса было неудобно.

Юноша снова присел на корточки, осторожно слил жидкости из четырех пузырьков в один флакон и окропил получившимся зельем могилу. Потом развернул пергамент и начал разбирать, беззвучно шевеля губами, неровный почерк, которым было записано заклинание. Салзар как раз раздумывал над точным произношением последней руны, когда почувствовал, что чужая рука вдруг легла ему на плечо.

— Надеюсь, хватит? — Торус, насмешливо прищурившись, протянул небольшой синий букетик. — Дарю.

— Я не слышал, как ты подошел, — ворчливо буркнул Мидес, давя в себе раздражение, вызванное то ли внезапностью появления, то ли тоном пришлого.

— Не волнуйся, это естественно, — новый знакомый хохотнул, — я же дитя Леса. Могу, при желании, сделать так, что ты меня вовсе не заметишь, пока…

Он замолчал и, ухмыльнувшись, облокотился о могильную плиту.

— Начнем?

Салзар коротко кивнул. Поднялся. Бросил к подножию каменного постамента букет. Цветы рассыпались ровным веером, а Торус уважительно хмыкнул:

— Ловко. А мне что делать?

— Стой и не шевелись, — юный некромант поднес к глазам пергамент. — Если вдруг что-то пойдет не так, сможешь стукнуть его заклинанием?

— Попробую, — пришлый невозмутимо поднял ровную бровь, — всяко, пару боевых заклятий я уже изучил.

Мидес бросил последний придирчивый взгляд на васильки, и начал скучным голосом наговор, то и дело сверяясь с написанным.

Поначалу ничего не происходило. Потом памятник неожиданно качнулся, заставив Торуса отпрыгнуть. Пожелтевший дёрн вперемешку с комьями земли ринулся вверх, и над разверзшейся могилой буквально взлетело раздутое тело, покрытое темно-бурыми трупными пятнами. Покойный на пару мгновений завис в воздухе, свирепо вращая белесыми глазками, а потом, глухо рыкнув, кинулся на Салзара, метя отросшими ногтями в лицо. Мидес успел присесть, и оживший мертвец с глухим стуком брякнулся у него за спиной. Развернулся и пригнувшись, точно дикий зверь, изготовился к новому прыжку, вывалив изо рта распухший серый язык.

— В сторону! — Торус с силой оттолкнул незадачливого некроманта, отчего тот повалился на бок, и ударил мертвеца магией. Под порывом ураганного ветра зомби покачнулся, взревел и побежал вокруг своей могилы, точно кошка, которой, шутки ради, злые ребятишки подпалили хвост.

Салзар вскочил, и юноши отступили, ошеломленно глядя, как мечется по кладбищу клубок разъяренной плоти.

— Держи его, Мидес! — заорал элвилин. — Упустим — рванется в город!

Салзар отмер и судорожно стал нашаривать за пазухой записки с заклинаниями. Зомби обернулся на крик и, злобно оскалившись, снова прыгнул, избрав на сей раз жертвой остроухого. Салзар ахнул, рассыпая по земле записи.

Но тут воздух вокруг неупокоенного задрожал, и мертвец вспыхнул, точно сухое сено. Потом внезапно дернулся вверх и в сторону. А после, пронзительно визжа, рухнул прямо на чугунную ограду могилы; брызнул ошметками гнилой плоти, задергался на шипах. Через минуту визг сменился глухим «Оххх…», словно проткнули бурдюк с перебродившим вином, и зомби затих, чем-то напоминая огромную бабочку, пришпиленную булавкой.

— Салзар, — раздался сбоку низкий женский голос, — ты что, снова пользовался записями этого болвана Винтербрахера?

Возле соседней могилы стояла, скрестив руки на груди, высокая миловидная шатенка и, прищурившись, строго смотрела на Мидеса.

Юный некромант смущенно кашлянул, утер бледный лоб, покрытый испариной, и пробормотал:

— Ну… пришлось, знаешь ли…

Девица решительно подошла к Салзару и, отняв пергамент, погрузилась в чтение, прикусив нижнюю губку. Юноша сделал несколько глубоких вдохов, окончательно приходя в себя, и с несчастным видом покосился на Торуса. Элвилин же разглядывал свою тунику, изрядно заляпанную воняющими ошметками, и страдальчески кривил тонкие губы. Угрюмо пнул чугунные прутья, на которых нашел последнее пристанище разбуженный покойник, и прошипел:

— Вот, зараза… свеженький попался.

— Поздравляю вас, лорд Мидес, — девушка подняла глаза от пергамента и язвительно ухмыльнулась, — сегодня вы сказали новое слово в некромантии, объединив заклинание поднятия нежити и левитацию.

— Отдай, — Салзар сердито вырвал из тонкой руки листок и с мрачным видом стал запихивать его в сумку.

Девица же повернулась к пришлому и удивленно подняла брови. Элвилин густо покраснел и сдержанно поклонился.

— Знакомьтесь, — пробурчал Салзар, — Торус, это — Хельга Блэкмунд. Хельга, это Торус эйп… э… во всяком случае он просил называть себя именно так.

— Вот, возьмите, — девушка вытащила из рукава скромного серого платья обшитый кружевом платок и протянула новому знакомому.

— Не думаю, что это поможет, — Торус поднес платок к лицу, тонкие ноздри его дрогнули, а потом он галантно вернул вещь владелице, — боюсь, теперь меня спасет только полное омовение.

Он снова дернул носом, брезгливо скривился и повернулся к Мидесу.

— Как ты относишься к визиту на Источники? Идти тут всего ничего. Я приглашаю, и беру все расходы на себя.

— Только если наполовину, — поспешно отозвался Салзар, и тоскливо подумал, что скромная сумма студенческой выплаты стремительно подходит к концу.

— Салз, — девушка положила руку на плечо Мидесу и сделала страшные глаза, — я вообще-то по делу…

— Я понял, — с кривой улыбкой встрял в разговор элвилин, — вам нужно посекретничать. Тогда, жду вас обоих в Западном дворике. И, да, Салзар, пусть тебя не волнует оплата — деньги у меня водятся, я же, в конце концов… — он не закончил и, крутанувшись на пятках, быстро пошел между памятников.

— В конце концов — кто? — Хельга проводила удивленным взглядом нового знакомого, но тут же о нем позабыла, потому что Мидес, поспешно и слегка неловко, обнял ее за талию и потянулся к губам.

— Салз, — выдохнула девушка после долгого поцелуя и ласково погладила юношу по щеке, — ну когда же ты начнешь думать своей головой? Я ведь за тебя волнуюсь…

Тот помолчал и пристально посмотрел в карие глаза подруги, в которых последние лучи солнца играли огненными искорками. Вздохнул.

— У меня есть голова на плечах, Хельга. Что бы ты там себе не думала.

И легко чмокнул ее в кончик носа.

— Ладно. И о чем ты хотела поговорить?

— О той книге, что ты просил.

Девица взяла Мидеса под руку, и они не спеша пошли по дорожке.

— Я нашла. Только, боюсь, вынести ее из библиотеки не удастся: там полно охраны, а использовать магию не получится — в залах стоит защита от волшбы. Ты же не предлагаешь мне переписывать весь гримуар?

— Ты не успеешь, — рассеяно кивнул юноша и поскреб висок. — Вот леший. Ее нужно отдать через два дня.

— Отдать кому? — Хельга строго заглянула в светлые глаза Мидеса и нахмурилась. — Я-то думала, книжка нужна тебе. Ох, Салз, во что ты опять вляпался, а?