Ферма

– Как я могу помочь вам принять решение? – спрашивает Мэй.

Рейган закусывает губу, глядя в окно. Мимо, прихрамывая, проходит старик, которого поддерживает полная афроамериканка, вероятно, из службы ухода.

– Думаю, я его уже…

– Значит, согласны? – спокойно спрашивает Мэй, хотя внутри у нее все ликует.

– Да.

Джейн

Когда Ата впервые рассказала Джейн о «Золотых дубах», та почти три месяца была без постоянной работы. Ее место в доме престарелых заняли, пока она нянчила сына Картеров, и прежняя начальница звала ее, лишь когда требовалось выйти кому-нибудь на замену. Джейн была в отчаянии.

– Миссис Рубио обратилась в «Золотые дубы», чтобы завести четвертого ребенка. У нее было слишком много проблем при вынашивании. Преэклампсия, геморрой и постельный режим! – объяснила Ата.

В «Золотых дубах» нанимали женщин, желающих стать суррогатными матерями. Тех, кого выбирали в хосты, жили в роскошном доме в сельской местности, и их единственная работа состояла в том, чтобы отдыхать и обеспечивать здоровье ребенка. По словам миссис Рубио, клиентами «Золотых дубов» были самые богатые и влиятельные люди со всего мира, и за вынашивание детей платили огромные деньги.

– Я бы взялась за эту работу, если б могла. Работа легкая, а деньги большие! Но я слишком стара, – вздохнула Ата.

– О какой сумме мы говорим? – спросила Джейн, кладя руку на животик Амалии, чтобы та не скатилась с кровати Аты.

– Больше, чем ты заработала у миссис Картер, – ответила Ата без осуждения. – А миссис Рубио говорит, что если ты понравишься клиенту, то сможешь заработать и того больше.

С этими словами Ата сунула в руку Джейн бледно-серую визитную карточку. На ней были напечатаны имя, МЭЙ Ю, и номер телефона.

– Может быть, Джейн, это начало новой жизни.

Подача заявления о приеме на работу в «Золотые дубы» была делом трудоемким, но несложным. Требовалось подписать какие-то бумаги. Джейн пришлось согласиться на проверку биографии и прислать копии документов о гражданстве. В медицинском кабинете рядом с Ист-Ривер ее несколько раз осмотрели врачи, а вдобавок в маленьком офисе на Йорк-стрит попросили пройти немыслимое количество тестов.

Джейн сама удивилась, получив удовольствие от последних, отчасти потому, что седовласая женщина, проводившая их, заверила, что неправильных ответов нет. Джейн сначала показали серию пятнистых фигур и попросили описать их. Затем седовласая женщина задала еще несколько вопросов – о том, каково это, когда тебя воспитывает Нанай, и что заставляет Джейн злиться. После них Джейн прошла компьютерный тест, где ей нужно было только ответить, согласна она или нет со списком утверждений.

Во всех твоих неприятностях ты виновата сама.

Джейн подумала о Билли, о миссис Картер и выбрала ответ:

Полностью согласна.

Многие вещи я делаю лучше, чем все, кого я знаю.

Это заставило Джейн громко рассмеяться. Она даже не закончила школу!

Категорически не согласна.

Я не против, когда мне говорят, что делать.

Согласна.

Несколько недель спустя Джейн получила электронное письмо от Мэй Ю, управляющего директора фермы «Золотые дубы», в котором сообщалось, что она прошла первые два этапа «высококонкурентного» процесса отбора. Ее приглашали в «Золотые дубы» на последнее собеседование, намеченное на начало января.

Джейн была потрясена и занялась поисками квартиры, куда, если она получит работу, Ата с Амалией смогли бы переехать из общежития. Это отнимало у нее все время – как тут готовиться к собеседованию? Ата, как всегда, взяла все заботы на себя. Она купила стопку книг по беременности и показала Джейн, как выписывать на карточки полезные сведения. Она искала в газетах объявления о квартирах без комиссии и, осматривая их, брала с собой Амалию, чтобы Джейн могла спокойно заниматься. Каждый вечер она устраивала Джейн настоящий экзамен.

– Какие продукты правильно есть во время беременности? Какую музыку нужно слушать, чтобы ребенок родился умным? Какие упражнения облегчают последующие роды? – спрашивала Ата, сидя за кухонным столом в общежитии с леденцом во рту.

– Пища с высоким содержанием жирных кислот омега-3, комплекс классической музыки, такой как Моцарт, и… – Джейн запнулась, чувствуя себя не только глупой (ей никогда не давались тесты, даже простейшие по правописанию в школе), но и виноватой, ведь она не знала столь важных вещей, когда вынашивала Амалию.

– Упражнения Кегеля, – подсказывает Ата и смотрит на Джейн поверх очков. – Расслабься, Джейн.

– Я не в ладах с памятью, – жалуется Джейн, чуть не плача.

– Все будет хорошо, Джейн. Им повезет, если они возьмут тебя.

Утром в поезде Джейн находит в кармане розарий[31]. Наверно, Ата сунула четки ей в пальто на станции, когда Джейн отвлеклась на Амалию. После смерти Нанай – и до того, как Джейн узнала, что мать вызывает ее в США, – Джейн, должно быть, прочла тысячу розариев, используя четки, взятые с бабушкиного ночного столика. Они стали гладкими от частого использования, как четки Аты.

Джейн так нервничает, что ее подташнивает.

Кажется, что поезд еле тащится, но это не так. За окнами высокие здания сменяются более низкими, потом пролетают дома с маленькими дворами, затем дома с большими, за ними поля, потом более широкие поля, потом леса. Джейн перебирает четки и пытается молиться, но знакомые слова лишь навевают сон. Она заставляет себя встать с места и направляется к вагону-ресторану, думая о священнике с согнутой спиной в Булакане, который учил катехизису деревенских детей. По словам священника, Иисус так мучился от грехов, которые взвалил на плечи за все человечество, что однажды, стоя в зеленом саду, вспотел кровью. Представить только! Иисус весь в крови, сочащейся из пор! Из-за наших грехов!

Обычно робкий голос священника гремел, когда он описывал агонию Иисуса. Долгое время после этого, когда Джейн чувствовала себя провинившейся, – когда разбивала тарелку и прятала кусочки в мусорное ведро или когда лгала Нанай, что пришла домой сразу после школьных занятий, – она была уверена, что плохое поведение заставит вспотеть кровью и ее тоже. В такие дни она старалась не напрягаться и играла в тени. Когда Джейн наконец призналась в своих страхах Нанай, та отшлепала ее за богохульство.

В вагоне-ресторане Джейн заказывает большой кофе и быстро выпивает. За окном мелькают фермы, коровы на пастбищах, лошади, овцы. Животные из детских книг. Узна́ет ли их Амалия? Джейн теперь каждый день читает дочери книги, как миссис Картер велела ей читать Генри. Мозг младенца, утверждала миссис Картер, подобен впитывающей все губке.

Поезд прибывает к нужной Джейн станции, когда та находится в туалете. Выбегая из вагона, она чуть не подворачивает лодыжку. На парковке у обочины выстроились машины. Джейн не знает, как найти ту, которая ждет ее. Она идет вдоль них, стараясь не обращать внимания на то, как жмут туфли – она не надевала их со дня свадьбы, – и заглядывает в каждую, чувствуя себя смущенной и виноватой.

В конце ряда кто-то сигналит. Джейн замечает черный «Мерседес» с табличкой «РЕЙЕС» в окне у пассажирского кресла. Машина такая же, как у Картеров, вплоть до слегка тонированных стекол. Джейн плотнее запахивает пальто и спешит к ней. Передняя дверца открывается, из автомобиля выпрыгивает водитель и приветствует Джейн. Она хочет улыбнуться ему, но не может. Робко залезает в машину и пытается молиться.

– Почти приехали! – объявляет через некоторое время шофер.

Джейн просыпается, ошеломленная. Во время поездки она собиралась повторить материал по своим карточкам.

– Мило, да? – спрашивает водитель и встречается со взглядом Джейн в зеркале заднего вида.

Они едут вверх по холму, усаженному деревьями, в которых Джейн позже узнает дубы. За ними виднеется большой белый особняк с крышей из темно-зеленой черепицы. Толстые белые колонны у широкого крыльца, и окна – их так много – все освещены. Деревянная вывеска с зелеными буквами гласит: ФЕРМА «ЗОЛОТЫЕ ДУБЫ».

31

Розарий – четки, а также молитва, читаемая с их помощью.