Сияние Орна

Курьянов и Игумнов принялись, перебивая друг друга, рассказывать приключившуюся с ними невероятную историю…

После посещения «инкубатора» аборигенов Валерий, Анатолий и Никодим вернулись в свою келью, где не застали Морозова и Катю, а увидели охранников, лежавших возле входа без движения. К ним в келью тут же ввалились несколько аборигенов в длинных туниках. Пленников повели по коридору, подталкивая в спину копьями. Туземцы сильно разозлись, увидев, трёх сородичей, лежавших без чувств. Это можно было видеть по их свирепым перекошенным лицам. Такими сердитыми пленники их ещё никогда не видели. Обычно аборигены не проявляли эмоций.

– Наверно, это Олег расправился с этими тремя туземцами, – предположил Курьянов.

– Скорее всего, это так и есть. Только туземцы злятся не из-за этого. Что-то у них не так мужики, – сделал вывод Валерий. – Видно, не заладилась у них жизнь в пирамиде.

– Нас ведут, словно на жертвоприношение, – сказал Курьянов.

Вдоль стен стояли аборигены в коротких штанах или в туниках. Некоторые из них держали в руках крупные белые яйца.

Пленников провели в большой зал, в котором вокруг расположенного в центре зала постамента, словно в торжественном карауле, застыли вооружённые копьями туземцы, облачённые в длинные туники.

Затем в зал вошли ещё несколько десятков туземцев, одетые в серые шорты. Они окружили пленников и принялись исполнять танец, совершая недвусмысленные движения торсом и бёдрами.

– Я так просто этим уродам не дамся! – поцедил сквозь зубы Игумнов. – Извращенцы!

– Основная опасность исходит не от них, – заметил Курьянов. – Посмотрите на каменное ложе.

На огромной каменной скамье на постаменте колыхалось нечто огромное.

– Кто там шевелится? – спросил Игумнов.

– Однако там лежит кто-то большой и голый, – присмотревшись, заметил Никодим.

– Почему он не встаёт со скамьи? – удивился Игумнов.

– Такими большими люди не бывают, – покачал головой Никодим. – Однако там лежит кто-то раз в десять крупнее человека.

– Сейчас мы всё сами увидим, – сказал Курьянов.

Аборигены принялись подталкивать пленников копьями в спину, направляя их к каменным ступеням, ведущим на постамент. Пленники поднялись по ступеням и оказались возле огромного каменного ложа. Теперь стало ясно, кто на нём лежал. Это была уродливая женщина. Её бёдра были прикрыты серой тканью. При огромном росте она имела относительно короткие руки и ноги. У неё отсутствовали молочные железы. Несколько жировых складок делали её похожей на свиноматку. Складки на её туловище колыхались при каждом движении. Она повернула к пленникам свою абсолютно лысую голову. Череп заблестел при свете факелов, закреплённых на стенах. Маленькие глаза самки были едва заметны на её заплывшем жиром лице. Её обвислые щёки подрагивали, а толстые губы искривились в улыбке, которую она изобразила, увидев пленников.

Игумнов, оказавшийся ближе всех к ложу, с отвращением и содроганием рассматривал женскую особь этой странной расы. Она тоже внимательно и, как показалось Игумнову, оценивающе, посматривала своими заплывшими жиром глазками на пришельцев, особенно на него. Валерий перевёл взгляд на аборигенов-мужчин, которые с вожделением смотрели на самку. Игумнову стало дурно.

– Посмотри, как эти уроды пялятся на свою красотку, – Игумнов толкнул в бок стоявшего рядом с ним Курьянова.

– Гадость какая! – поморщился Анатолий.

– Великая баба, однако! Очень уж страшна! – прошептал потрясённый Никодим.

Игумнова подхватили под руки два аборигена и повлекли его к краю каменного ложа. Никодим и Курьянов попытались помочь Игумнову освободиться от цепкой хватки местных жителей, но им заломили руки за спину.

Игумнов молча сопротивлялся. Самка тем временем взялась за край своей тряпицы, прикрывавшей бёдра, и стала приподнимать её, освобождая толстые ляжки. А дальше произошло нечто невероятное. На голове самки, прямо на глазах, стали расти волосы, черты её лица при этом изменились. Игумнов с ужасом увидел, что на лице самки вдруг проявились крупные глаза, которые показались ему знакомыми. Заплывшие жиром щёки спали, и всё лицо стало приобретать правильные, даже симпатичные черты. При свете факелов было трудно определить цвет её глаз, но Игумнову они показались голубыми. И вообще лицо самки вдруг стало напоминать лицо Кати. Царица аборигенов улыбнулась Игумнову и, заколыхав жирными складками на животе, повернулась на бок. Этого он не смог перенести.

Валерий отчаянно дёрнулся и отбросил в сторону одного из удерживавших его аборигенов. Оттолкнув от себя второго туземца, Игумнов не удержался и сам сорвался с края постамента. Он свалился вниз и больно ударился о каменный пол. Грудь и спину пронзила боль. Валерий застонал и попытался подняться. В то же мгновение он увидел над собой крупную растопыренную четырёхпалую лапищу самки, которая пыталась схватить его. Однако рука её оказалась слишком короткой, и дотянуться до Игумнова она не смогла.

Валерий перекатился по полу подальше от постамента. Грузное тело лежавшей на ложе чудовищной женщины приподнялось. Рука её повисла в воздухе, и самка сделала шумный выдох. Курьянов и Никодим одновременно вырвались из рук туземцев и побежали по ступеням. Валерий увидел, как со стоявшего на постаменте ложа на каменный пол с грохотом, рухнула огромная туша. Жуткая женщина потеряла равновесие и при падении ударилась головой о каменную ступень. Из её пробитой головы на Игумнова брызнула липкая золотистая жидкость. Лежавшая на спине громадная женщина дрыгнув ногами, затихла. Лицо её снова приняло ужасный облик.

Она лежала, раскинув короткие ручки, беспомощная и уродливая. Игумнов отполз подальше в сторону, ожидая нападения на него аборигенов-мужчин. Однако этого не произошло. Туземцы забыли об Игумнове и остальных пленниках. Аборигены стали валиться на пол. Сначала Игумнов решил, что они, таким образом, выражают своё горе. Некоторые падали на спину, раскинув руки, а иные ложились и сворачивались калачиком.

К Игумнову подбежали Курьянов и Никодим. Они помогли Валерию подняться.

– Чудо-баба мертва, однако! И все местные мужики умерли, – воскликнул Никодим.

– По крайней мере, аборигены обездвижены. Я нащупал у одного из них пульс. Они впали в глубокий сон. Пульс очень редкий, но они живы, – сообщил Курьянов. – Поэтому нам стоит поспешить. Вдруг они придут в себя?

– Валера, ты не сильно ушибся? – спросил Никодим.

– Наконец-то вы вспомнили о своём спасителе, – проворчал Игумнов и, посмотрев на огромную безобразную самку, неподвижно лежавшую возле постамента, похвастал:

– Видели, как я её заманил?

– Она так возжелала тебя, что потеряла чувство реальности и пренебрегла опасностью, – усмехнулся Курьянов.

– А что случилось с местными мужиками? – задумался Никодим.

– Возможно, они так сильно переживают смерть своей царь-бабы, что потеряли сознание, – предположил Курьянов.

– Неужели на местных мужиков так подействовала смерть их самки? – удивился Игумнов.

– А на нас ничего не действует, однако, – сказал довольный Никодим.

– Валера, а ведь ты – герой! О тебе будут слагать легенды потомки Кати и Олега, поскольку именно они могут дать продолжение роду человеческому в этом подземном мире, – сказал, улыбнувшись, Курьянов.

– Кстати, где они? – спросил Игумнов.

– Будем их искать, – сказал Курьянов.

Тем временем Никодим осматривал основание постамента. Одна из каменных плит, которыми был выстлан пол в зале, была приподнята. Никодим присмотрелся и увидел, что там что-то лежит. Он приподнял плиту и увидел два ружья, автомат и винтовку.

– Здесь наше оружие! – воскликнул Никодим.

– Теперь мы снова сможем за себя постоять! – обрадовался Игумнов, закидывая на плечо винтовку и взяв в руки автомат. – Вот Олег обрадуется, когда увидит свою винтовку!

– Пойдёмте быстрее наружу, а то здесь тяжёлый воздух, – предложил Курьянов.

– Сначала вернёмся за удочками и вещами, – предложил Никодим.