Страница 7 из 26
– Мне уже успели доложить, что Вы любезно согласились встретиться с нашей главной продажной тварью, как я его называю, и тем лишили смысла всю дальнейшую суету вокруг собственной персоны, отправив в отставку даже Инну, что и вовсе удивительно и, позволю себе предположить, несколько преждевременно. Впрочем, это хорошо с одной определённо стороны – своё дело как клиент Вы уже сделали, так что мы можем спокойно необременительно поболтать как два познакомившихся на скучнейшем сборище человека и не чувствовать при этом давление возложенных на нас, так сказать, обязанностей или даже ролей. Как Вам такое предложение? – закруглил Сергей, снова обольстительно показав два ряда качественных зубных имплантантов.
Весь этот напор и речь напоминали нежное обольщение понравившейся девушки, которую вдруг и непременно сегодня захотелось поселить ненадолго к себе в постель, и Михаилу пришло на ум, что его собеседник, наверное, гораздо чаще шептал на ушко юным прелестницам пошлые нежности, чем разговаривал о деле с клиентами или хотя бы просто с мужчинами. Даже сейчас он по привычке как бы демонстрировал себя Михаилу со всех сторон, давая возможность насладиться его притягательной внешностью и занимательной, как ему, похоже, искренне казалось, беседой. Одно неприятное подозрение тут же поразило Михаила, и он совершенно невпопад, с грубой какой-то солдатской прямотой спросил в ответ:
– Раз уж мы решили сразу и с ходу расставить все точки над i, можно поинтересоваться, Вы, часом, не гей?
– Нет, к сожалению, совершенный натурал, – ответил Сергей и рассмеялся. Его прервали, подавая второй бокал с виски, и он счёл нужным добавить, – поскольку мы столь быстро перешли на такие личности, предлагаю продолжить и, во-первых, перейти на ты, а то ведь, ей-богу, неудобно выкать, когда спрашиваешь пятиминутного знакомца, не педик ли он, и, во-вторых, закрепить этот переход брудершафтом, только, прошу извинить, без поцелуя по означенным выше причинам.
– Гуд, тогда давай за знакомство, – подытожил Михаил, и они громко, привлекая даже излишнее внимание, чокнулись, но по какому-то обоюдному чутью обошлись без обязательного в таком случае скрещивания рук.
Когда они затем слегка по-разному отпили свой виски: Сергей сделал один глоток, а Михаил на радостях осушил половину бокала, хозяин вечера счёл своей почётной обязанностью продолжить беседу:
– Меня, честно признаюсь, самого достают эти сборища. Тебе ещё, поверь, хорошо: все вокруг на цыпочках, красивая девушка только что в зад не целует – знай себе развлекайся в меру условностей корпоративной культуры, а мне так просто беда. Контора отцовская, который всё хочет пристроить меня к какому-нибудь делу, да и чтобы я заодно не тянул из него деньги, вот и приходится мне крутиться, чтобы не разочаровать любимого папА и вообще не лишиться средств к существованию – он у меня мужик жёсткий, как сейчас модно говорить, старой закалки.
Подёрнутым приятной алкогольной дымкой взглядом Михаил подозрительно посмотрел сначала на свой полупустой бокал, затем на полный своего собеседника и, безуспешно попытавшись сопоставить происходящее, ответил, прервав говорящего на полуслове:
– Я прошу прощения, но, учитывая степень опьянения и как-никак субординацию клиент-подрядчик, это я должен был сейчас с места в карьер исповедоваться первому встречному и жаловаться на жизнь – причём мне-то как раз есть, на что жаловаться в отличие от отпрыска голубых кровей, лениво, из-под палки управляющего папашиным капиталом. То есть это я так, больше к слову, продолжай, но справедливости ради нашёл нужным упомянуть.
– Благодарю искренне. У меня устойчивое ощущение, что мы двое только и понимаем здесь друг друга, находимся, что называется, на одной волне. Как тебе идея не задерживаться здесь слишком и потом гульнуть где-нибудь дальше, естественно, за счёт моей конторы – должен же я надлежащим образом обхаживать новых потенциальных клиентов. Сразу оговорюсь, можешь потом послать нас к чёртовой матери, чтобы ты не чувствовал себя как-то обязанным, потому что, ей-богу, просто хочу провести время с близким по духу человеком.
– Стесняюсь спросить, с чего ты так уверен в нашей, так сказать, близости после десяти минут знакомства?
Сергей ждал этого вопроса, ответ на который, по его мнению, должен был разом убедить его нового товарища, и потому победоносно даже не проговорил – продекламировал почти по слогам:
– Из-за стула.
Михаил уже понял, что покорён этим отвратительным на самом деле баловнем судьбы, но тем не менее захотел-таки выслушать немного приятной лести в свой адрес, тем более, что того, видимо, распирало от желания её высказать и, запоздало ломаясь как девушка по дороге домой к новому знакомому, он игриво – а подвыпившим голосом вышло и вовсе с оттенком лёгкого педерастического флирта – произнёс:
– С этого места поподробнее.
Его новый конфидент, радуясь, как удачно уловил настроение, охотно продолжил:
– Знаешь, как только ты потребовал стул, я сразу понял, что ты во многом такой же, как я. Конечно, у нас разное воспитание и материальное положение – не столько в плане количества денег, поверь, у меня их ненамного больше твоего, сколько в части трудности их получения, и ещё много мы чем отличаемся, но в главном мы похожи: каждый в меру своей власти и положения имеет собственный небольшой мирок, кокон, из которого он не выходит, но уж в нём-то всё и всегда делается так, как мы захотим, и плевать на всякие условности там и приличия. Вот захотелось тебе стул – и положить ты хотел на то, что это фуршет – раз, что ты будешь выглядеть полным идиотом, сидя один среди стоящей публики – два, и даже больше скажу – ты будешь настолько в себе уверен, что постепенно остальные примут, так сказать, твою точку зрения и мало того что перестанут коситься, так ещё, может, и себе стулья потребуют – три. Ну как, угадал?
Папин любимец улыбался с обольстительностью заправского жиголо и, не уточни десять минут назад Михаил насчёт его сексуальной ориентации, он был бы твёрдо уверен, что является сейчас объектом соблазнения, что на самом деле было сущей правдой, с той лишь разницей, что стоявшему напротив честнейшему натуралу давно уже прискучило общество приятных, но в целом пустых женщин: его мужское эго вкупе с физиологией были удовлетворены абсолютно, и он просто искал приятной компании, собеседника, с которым действительно было бы интересно поговорить. Безусловно, он предпочёл бы вести этот интересный разговор с интеллектуально развитой, обольстительной и по возможности молодой девушкой, чтобы потом логично завершить его не менее интересной игрой в постели, но это было уже из области научной фантастики, тем более, что, будучи не только реалистом, но и прагматиком, хорошо понимал, что мог легко провести вечер за разговором с мужчиной, попутно подцепив и женщину для завершающей стадии.
Сергей. Сука. Повелитель морей. Весьма убогая рифма. Историю на самом деле делают те, кто её записывает, и отпечаток псевдопролетарской ненависти сопровождал Михаила всегда, когда он общался с этим человеком. Конечно, это была не ненависть, а просто зависть. Конечно, он не признался бы в этом, даже произнеся вслух сто раз подряд. Есть люди, которых сама судьба, кажется, произвела на свет, чтобы отравить жизнь другим, а именно большинству, вышеозначенной судьбой не избалованных. Было бы ничего, если бы в сочетании с отцовским богатством Сергей был красивым, избалованным деньгами мальчиком, который всегда жил на всём готовом и посему считал себя белой костью, или напротив, имея довольно-таки посредственную внешность, мог бы всё равно рассчитывать на симпатию женщин уже в силу папиного состояния, но он рано занялся плаванием, выбран был не самый плебейский спорт, вытянулся, приобрёл спортивную, отдающую привлекательной аристократической худобой фигуру, отрастил длинные волосы вопреки увещеваниям тренера (впрочем, не очень-то настойчивым, ибо резкий взлёт питомца не входил в расчётливые планы опытного наставника) и довершил свой внешний вид смесью лёгкой пресыщенности и непритязательной наблюдательности, отразившейся в некогда простом, как из-под штампа, лице. Можно было бы сказать, что он получил блестящее образование в Англии, но уместнее сказать – хорошее, поскольку в Англии уже давно никто не получает образование, но заводит связи среди будущих сильных мира сего; уже поэтому свободно говорил на английском, неплохо на французском (какой же порядочный бритт не ездит на лето во Францию), прочитал несколько десятков неплохих книг, выучил с дюжину цитат из Шекспира и Цезаря, естественно, на языке оригинала, и на этом закончил, разумно рассудив, что более ему для карьеры в компании собственного отца вряд ли что-либо ещё пригодится.