Идеальный мужчина

– Ну, если так.., – скептически произнес Олег, безразлично вертя в руках книжицы.

Случайно увиденные фразы цеплялись одна за другую, но почему-то внушали уверенность, и уверенность постепенно брала верх над апатией и душевной ленью.

– Тебе видней. Да и какая в конце концов разница! – махнул он рукой, окончательно сдавшись.

– Ты что, Олег, встряхнись! Сдуй с себя пыль, а то совсем пропадёшь.

«До чего ж он иногда бывает неповоротлив и вял, –думала Наталья. – Даже не верится, что это он создавал те картины, что восхищали московских знатоков». Но она достаточно знала характер своего друга и надеялась, что всё ещё может иметь на него определенное влияние. Да и дело в принципе уже сделано.

– Ой, знаешь, мне совсем некогда. Я на обеде. Ещё в центр надо съездить, лекарство маме купить. И статья у меня в работе.

– Как здоровье Марии Петровны? – спросил Олег, любуясь игрой света в её волосах.

– Приступы повторяются, – помрачнела Наталья. – Мне знакомая обещала уникальные таблетки. Вот поеду, – потянулась она к сумочке, вжикнув молнией, повесила её на плечо. Поднялась, расправляя юбку. – Ну, так ты-то как, насчёт эксперимента, решился? Окончательно?

Олег кивнул, вставая.

– Молодчина! Да, кстати, у Маховского юбилей. Тебя хотел пригласить, но до тебя ведь не дозвонишься. Ты чем хоть занимался? Покажи эскизы! – потребовала Наталья, пройдя вслед за ним в комнату. Торопясь, пошелестела бумагами.

– Нет, ты просто бестолочь, – обозвала его всегдашним своим ругательством. – Разве можно время терять? «Кто не знает цену времени, тот не рождён для славы», –процитировала она кого-то из великих.

Просмотрела эскизы для задуманной им на библейские темы картины, отобрала два:

– Вот здесь, кажется, что-то есть, какая-то мысль, –наморщила она лоб, продолжая листать. – А остальные – мертвые… Я говорила тебе, что личная жизнь для художника должна быть на втором плане. Наши суровые будни не для чувствительных девиц, – ударила она его по больному и будто отомстила Танечке, незримо присутствующей здесь.

Олег помертвел. Наталья тут же пожалела о сказанном, но… Кто бы знал, что во всей этой истории больше всех будет страдать он. И как глупо: остаться ни с чем – ни любви, ни вдохновения, ни настоящих друзей. Хотя вот она – Наталья – рядом. И что она ждала от встречи: что он с порога раскроет ей объятья и будет уверять в вечной любви. Ведь это было бы ещё более неискренне, чем все их разговоры сегодня. А почему, собственно, она должна его жалеть?

– Во всём должно быть чувство меры и в любви тоже. – Слова выскакивали как бы сами собой, и в них сквозила убийственная рациональность. – Нельзя давать чувствам задушить талант. Ну, что ты мучаешься? От этого ведь никому не легче. Ну, женись на ней. Тебе это надо? – скептически скривилась Наталья.

– Нет.

– Ну, так в чем дело?

– Она ведь была беременна.

– Тоже мне новости! Да знаю я.

– Это ты её отговорила.

–Опять двадцать пять. Ничего я её не отговаривала, просто адрес врача дала. Она могла бы им не пользоваться. Она совершеннолетняя девочка. Признайся, ты же рад был, что всё так устроилось?..

Всё же Наталья жестока. Или в ревности женщины всегда жестоки, думал Олег. И к чему ей этот разговор?

– Зачем она матери-то твоей всё рассказала? Она что, не знала, что ничего вечного у тебя с ней быть не может? – не могла остановиться Наталья.

– Хорошо же ты обо мне думаешь… А впрочем, ты, как всегда, права, – устало согласился он, в который раз натыкаясь на мысль, что так оно и было, он просто устранился от всех проблем. Иначе он просто не умел.

– А Таня никому ничего не говорила. Мама сама обо всём догадалась. И какое это теперь имеет значение! – Олег поморщился от головной боли – снова закололо в виске.

Он задумался:

– Просто оказалось, что я никого не люблю. А для творчества и для жизни вообще нужно состояние влюбленности, – проговорил чуть слышно.

– Хороша же влюбленность, если от неё хочется в петлю лезть.

– Всему своё время. Время смеяться и время плакать, – вспомнил он свой сон. – Время любить и время ненавидеть.

– Ненавидеть? Зачем? Может быть, лучше любить? – Разговор становился тяжелым, но от перетаскивания глыб ничего не менялось.

– Кого? Как? – растерянно спросил он.

– Меня… Ты меня любишь, просто бежишь от этого, – понизив голос, заявила Наталья.

– Ты самоуверенная девушка! – удивился он переменчивости её мысли.

– Я очень хочу этого. А если я чего-то очень захочу, то у меня всё получается. – Натальины глаза горели, от неё исходила энергия, которой хватило бы на двоих.

И хоть это только её энергия, она была заразительна. Самоуверенная оптимистка.

– Всё будет хорошо, – загадочно улыбнулась Наталья, погасив, загнав в глубь глаз свою энергию. Прошла в прихожую. – Знаешь, я абсолютно уверена, что этот эксперимент тебе необходим.

– Ну-у, – проныл Олег, машинально шагая за ней.

– Что ещё? – вопросила она, насмешливо взглянув. Всё же ему нужна не жалость, а плётка, чтобы подгонять как в творчестве, так и в личной жизни.

– Не уходи, – попросил он. – Без тебя я пропаду.

– Это уже что-то, – победно взглянула на себя в зеркало Наталья.

– Я приду завтра, – пообещала она. – Так ты насчёт эксперимента окончательно решился? – вернулась к прежнему разговору.

– Ты умеешь уговаривать.

Она привычно кивнула.

–Ну ладно, мне пора… Не обижайся, – знакомо прикоснулась пальцем к пуговице его рубахи, и глаза их остановились друг на друге чуть дольше, чем она планировала.

– Спасибо тебе, – сказал Олег. – За… всё.

– Чего там! – отмахнулась Наталья. – У тебя щётка для обуви есть?

– Сейчас, – стал нетерпеливо рыться в тумбочке под зеркалом, желая угодить Наталье.

– На улице лужи, грязь, но деревья жёлтые. Золотые листики плавают в лужах, как кораблики. А ты тут сидишь, как бирюк, – передразнила она его, изобразив кислую мину.

Наталья наводила лоск, кружилась перед зеркалом, подбирая позу и взгляд, превращаясь на глазах в чужую элегантную даму. – Приходи к нам сегодня картины смотреть. Выбирайся обязательно, не пожалеешь…

На миг она стала собой, подставляя щёку для поцелуя.

– Ну, пока, – чмокнула воздух и, взмахнув сумочкой, скрылась за дверью. Как метеор. Была – и нет.

Но что-то опять в его жизни накрутила.

Застучали по лестнице каблучки. Даже лифта ждать не стала! В прихожей остались чуть слышный запах её духов и серебристые отблески плаща. Модница! Любит элегантные вещи, изящную обувь. Олег не представлял её в фартуке и домашних туфлях. Она вся в мире искусства. А его что, жалеет, любит?

Олег уже не помнил, когда Наталья вошла в его жизнь. Она присутствовала на всех выставках и творческих тусовках, была заметной личностью и пользовалась авторитетом у художников, обладала безупречным вкусом и художественным чутьем. С ней советовались, ей восхищались. Олег сто лет знал её по имени, но завязать более близкое знакомство ему никогда не приходило в голову. Слишком уж недоступной и холодной казалась она, а он был всего лишь начинающий художник. Но как-то она обратила на него внимание, и постепенно он привык к её звонкам, вдруг стало необходимым её присутствие в его мастерской, а затем и в постели. Она быстро привязала его к себе откровенной порочностью хищницы, скрытой за безупречной красотой топ-модели. Такой она ему виделась. А, впрочем, она была современная женщина. А что у них, у современных, в душе – поди, разберись. Тем более, сейчас, после долгой разлуки, когда и сам он, как корабль после кораблекрушения. И всё из-за Танечки.

Нет, Олег не жалел Танечку. Сама пришла, сама ушла. Раздражали её слезы, нравоучения матери по этому поводу. Разве он во всём виноват? Он что, крайний? Обе они в последнее время измучили его, чего-то ждали от него. У него и так ничего не получалось.

Не мог же он забросить искусство и пойти у них на поводу. Этот ребёнок, ещё не родившись, уже стал центром вселенной. А сколько процентов можно дать за то, что он станет хоть сколько-нибудь полезным обществу? Да какой из него, Олега, муж-кормилец? Права Наталья: искусство требует жертв. А в любви надо знать меру. Нельзя позволять никому садиться себе на голову.