Страница 3 из 15
Я прохожу, ставлю стул и сажусь так, чтобы он мог видеть меня.
– Вот. – Улыбаюсь. – Испытывала сегодня свой новый байк.
Мы смотрим друг на друга, и по моей спине бегут мурашки.
– Если бы ты только мог его видеть, папочка… Литровая Honda, красная счерным… Пушка! – Облизываю губы, пытаясь не выдать эмоций, но дрожащий голос все же предает меня: – Знал бы ты, сколько он стоит!
Мне хочется понять по одному лишь взгляду, что бы он мне ответил, если бы мог говорить, но у меня не получается.
– Это твой подарок. – Сообщаю я. – Ты же хотел, чтобы у меня было всё самое лучшее? Да?
Он молчит, и у меня внутри всё переворачивается. Желудок будто кто-то когтями рвёт – так сильно я нервничаю.
– Самое страшное, что у меня никого, кроме тебя нет. Представляешь? Мы с тобой совсем одни. Нас всего двое.
Он закатывает глаза к потолку, не в силах смотреть на меня. Но я жду. Жду, сколько понадобится, пока его взгляд не вернется на мое лицо, и только потом продолжаю:
– Как думаешь, этот мир примет меня за нормальную? А? – С силой сжимаю челюсти, чтобы не дать волю слезам. – Я похожа на нормального человека, папочка? Ну, скажи!
Он сверлит меня взглядом, и я, кажется, понимаю, что он чувствует.
– Ты думал, что у меня не получится. Но я делаю успехи. Я почти, как они. Совсем не отличить. Еще немного постараться, и никому даже в голову не придет, что со мной что-то не так.
2
Тим
Мне несказанно везет: аптека на первом этаже моего дома еще открыта. Сквозь стекло витрин я вижу провизора – ту самую рыжеволосую нимфу, которая на прошлой неделе продала мне пастилки от боли в горле. Она тогда так недвусмысленно улыбалась, наваливаясь на прилавок и демонстрируя свои буфера, что я чуть было не высадил к чертовой матери из машины девицу, которую привез с собой из клуба, и не бросился ее соблазнять.
– Добрый вечер. – Говорит она, когда я вхожу. Поднимает взгляд и расплывается в улыбке: – Ой, здрасьте, это вы…
– Привет! – Бросаю я небрежно.
– Как горло? – Рыженькая выпрямляет плечи.
Каждое ее движение, как приглашение. Черт, ну, нельзя же такое игнорировать, правильно? Раз уж я подобным образом действую на женщин, нужно пользоваться моментом.
– Всё нормально. – Ухмыляюсь я. – А ты переживала?
Это замечание застает ее врасплох. Она растеряна и не знает, как реагировать. Почти реактивно быстрый переход с «вы» на «ты», да еще и с намеком. Тут либо нет, либо да. Или, что вероятнее – «о, да, детка, да!»
– Я рада, что лекарство помогло. – Поджимает губки рыженькая. – Тогда… – Ее глаза вспыхивают огоньком надежды. – Случилось что-то еще?
Она внимательно следит за движениями моих рук. Достаю бумажник, и это ее немного разочаровывает – значит, я пришел по делу.
– Вроде того. – Наклоняюсь на прилавок. – Мне нужно пополнить запасы.
Ну же, милая, соображай.
– Просто скажите, что нужно. – Облизывая полные губы, просит она.
– Презервативы. – Улыбаюсь я, заставляя ее покраснеть.
Какая прелесть! Смотрю, как ее щеки покрываются румянцем, и мне хочется рассмеяться. Разве не в ее обязанности входит проявлять невозмутимость? Даже если дальше я попрошу у нее волшебных мужских таблеточек и смазку?
– Сколько? – Не отводя от меня глаз, спрашивает рыженькая.
Я вспоминаю подтянутую попку соседки, которая, облачившись в обтягивающее платьице, пришла ко мне просить о помощи, и сразу представляю себе огромную упаковку презервативов длиной с чертову патронную ленту.
– Много. – Говорю я. – И побыстрей бы.
Ведь красотка-соседка сидит там и ждет, когда я вернусь и забью ей пару гвоздей в стену, даже не зная, что и куда я планирую ей забивать.
– Ого, – удивленно и слегка обиженно вскидывает бровки провизор, – намечается вечеринка?
– Что-то вроде. – Киваю я, заглядывая в ее декольте. – Я такой неугомонный, поэтому лучше запастись, как следует…
Пока девушка ходит вдоль прилавка, инспектируя ящички с запасами медикаментов, не отрываю глаз от ее фигурки. Даже скучный белый халат не способен скрыть всех ее достоинств.
– Может… ну ее, вечеринку? – Томно спрашивает она, подвигая ко мне упаковку резинок.
– Знаешь, как потратить мое время с большей пользой? – Усмехаюсь я, подаваясь вперед и втягивая носом запах ее дешевых духов.
– Есть парочка идей… – Улыбается она.
Через минуту мы с ней уже в темной подсобке. Упаковка презервативов распечатана, и мне приходится прерваться, чтобы надеть один из них. Едва дело сделано, грубо задираю ее юбку, умелым движением стягиваю вниз белье. Подхватывая девицу на весу и поддерживая за бедра, прижимаю ее спиной к стене и мощно ударяюсь в нее бедрами.
Она стонет, выгибая спину и ударяясь затылком о стену. С каждым новым толчком охает все громче и принимает меня все глубже. Ускоряю темп.
Никаких прелюдий, никаких поцелуев. Мы словно соревнуемся, кто первым придет к финишу – чужие чувства нас не волнуют. Рыжая кричит, уже не стесняясь того, что кто-то может войти в аптеку в столь поздний час. Ее руки мечутся по моим плечам, пальцы больно впиваются в кожу, и чем ближе финал, тем отчаяннее становятся ее стоны.
– Вау… – Судорожно выдыхает она, когда все уже кончено.
Я опускаю ее на пол, как ненужную вещь, и рыжая едва не теряет равновесие. Дышит тяжело, ноги ее будто не слушаются.
– Да, это было… весело. – Пытаюсь отдышаться я.
Ускоренный до предела пульс бьет набатом в виски. Яркое, быстрое и короткое наслаждение – это то, что было нужно, чтобы снять накопившееся за сутки напряжение. В теле теперь пустота и легкость. Кажется, даже мысли прояснились.
– Повторим как-нибудь? – Предлагает она, неуклюже оправляя юбку.
– Разумеется. – Отвожу сытый, довольный взгляд.
Когда мы возвращаемся в торговый зал, я достаю бумажник, но ее рука останавливает меня на полпути:
– Не надо. – Рыжая швыряет мне вскрытую пачку презервативов. – За счет заведения.
Она лукаво смеется. Ее раскрасневшееся лицо залито торжествующей улыбкой.
– Да ты святая! – Удивляюсь я.
Забираю упаковку и ухожу прочь, мечтая смыть с себя скорее дешевый приторный запах ее духов.
– Эй, ты обещал зайти! – Ловит меня в коридоре соседка.
Она стоит на пороге своей квартиры, невинно хлопая накрашенными ресницами.
«Ну, что, приятель, – спрашиваю я, – у тебя еще остались силы?»
В районе ширинки настойчиво подрагивает и наливается тяжестью.
«Остались…»
– Ходил за молотком, – объясняю я, направляясь к двери соседки.
– И где он? – хихикает она, оглядывая меня с ног до головы.
– Кто?
– Молоток.
Подхожу к ней ближе, пристально смотрю в глаза. Вижу, как расширяются ее зрачки, как в волнении подрагивают уголки губ. «К чему терять время, если можно сразу перейти к делу?» Беру ее руку и бесцеремонно кладу туда, где уже стало ужасно тесно.
– Я вообще-то имела в виду… – Краснеет она, пытаясь убрать ладонь.
Но я держу крепко.
– Да брось. – Вталкиваю ее в квартиру и закрываю за нами дверь. – Не говори мне, что я неправильно тебя понял.
Марта
Я вхожу в здание фирмы, и на меня смотрят, как на инопланетянку.
Не будь я дочерью одного из акционеров, меня бы вышвырнули без разговоров, но строгий охранник возле рамки металлоискателя вынужден, сжав зубы, поприветствовать меня улыбкой и пропустить внутрь. Но отходит в сторону, но его взгляд и не думает скрывать неприязнь: всем своим видом я порчу имидж этого роскошного места.
Рваные джинсы, черная косуха, мятая майка и большая жвачка во рту. Мой образ развязной неудачницы дополняют грубые, тяжелые ботинки на толстой подошве. Охранник с недовольным видом морщит лицо, но никто здесь не в силах запретить мне пройти туда, куда захочу.