Обаятельное чудовище

А вот и мужская рука – она выныривает из-за двери, чтобы по-хозяйски прихватить ее за задницу. Они смеются. А я морщусь, слыша, как он говорит ей развратные мерзости. Это его голос – такой низкий, хрипловатый и густой, точно крепкий кофе. У меня от него мурашки бегут по всему телу. Видимо, девушка чувствует то же самое, потому что противно хихикает в ответ.

Хлопает дверь, и она поворачивается.

– Ой, – наигранно удивляется брюнетка. Поправляет волосы и пальцами стирает с пространства около губ следы его поцелуев. – Здрасьте. – Не скрывая презрения бросает мне, проходя мимо.

По дороге продолжает поправлять теперь уже свои буфера, которые, будто перезрелые грейпфруты, сильно натягивают собой ткань платья. А я с недоумением гляжу ей вслед, отчаянно хлопая ресницами.

Они что там… Фу-у-у!

Решительно подхожу к кабинету, дергаю дверь, но та заперта. Настойчиво стучу, и она распахивается:

– Пришла за добавкой? – Улыбается Тим.

Но видит меня, и улыбка сытого кота, налакавшегося сметаны, тут же покидает его помятое лицо.

– А, это ты…

– Что, веселая ночка выдалась? – Качаю головой я.

И прохожу внутрь. В помещении нечем дышать: слишком высока концентрация запаха женских духов и его одеколона.

– У меня да. – Многозначительно говорит Тим, не сводя с меня взгляда.

Он не спеша застегивает пуговицы на рубашке, а я бросаюсь к окну, чтобы поднять жалюзи и пошире распахнуть створки. Утренний воздух просто обязан очистить стены кабинета от этой мерзости. Шумно выдохнув, оборачиваюсь и понимаю, куда этот тип только что пялился – на мой зад! Справедливости ради надо заметить, что Левицкий и не пытается этого скрыть: медленно скользит взглядом по моей фигуре и, хмыкнув, останавливается на лице.

– А где стремные штаны? Где вчерашние штиблеты? – Кривится он.

– У тебя помада. – Холодно говорю я. – На подбородке, шее и воротнике рубашки. Лучше бы тебе съездить домой и привести себя в порядок. – Обвожу взглядом кабинет, отыскивая признаки имевших место здесь любовных утех, но, слава богу, ничего не нахожу. – Или ты передумал и решил продать мне свою долю?

– Ну, уж нет, Пупсик. – Скалится парень, стирая тыльной стороной ладони следы красной помады с кожи.

– Пупсиком будешь свою подстилку называть, – говорю я, проходя к столу, – а меня, пожалуйста, по имени-отчеству.

– Ох, ну, конечно же. – Язвит он. – Как прикажете.

Тим

– И еще я просила не заниматься амурными делами на рабочем месте. – Продолжает возмущаться она, выкладывая на стол свой блокнот.

– Ты про Лолу? – Ухмыляюсь я. – У нас с ней не амурные дела, ни в коем случае. Она просто отсосала мне, так, по-дружески.

Я вижу, как вспыхивают ее щеки. Красные, немного припухшие веки вздрагивают, а длинные черные ресницы трепещут, точно крылья бабочки. Девушка смущенно опускает взгляд на бумаги и только потом уже оскорбленно бормочет:

– Какая гадость…

– Почему же? Мне понравилось. Она квалифицированный специалист в этой области.

Девушка брезгливо морщит губы. А меня это почему-то заводит. Мне нравится, как она злится. И нравится доводить ее до этого состояния.

– Ты имеешь что-то против оральных удовольствий, гаргулья? – Смеюсь я. – Вот уж не думал, что такая куколка окажется ханжой и моралисткой! – Она не смотрит на меня, поэтому я, ощущая превосходство, подхожу ближе. – Эй, чего глаза опустила? – Сажусь на край ее стола и наклоняюсь. – А, может, ты девственница?

Она сталкивает меня со стола одним резким толчком. Ее щеки пылают, а губы дрожат:

– Отойди от меня! – Дышит тяжело и шумно, ее грудь высоко вздымается на вдохе. – Я не ясно сказала, когда просила не водить сюда своих шлюх?! Это рабочий кабинет, а не бордель!

– О-па… – Поднимаю руки и делаю пару шагов назад. – Что, правда, девственница?

– Пошел ты. – Она садится в кресло и берет шариковую ручку. Сжимает ее крепко, и кожа на ее пальцах белеет. Кажется, что-то из моих слов задело девушку не на шутку. Только вот что? Пока я размышляю, Марта открывает блокнот и тупо пялится на записи, а на ее лице тем временем расплываются красные пятна. – Попробуй еще раз поговорить со мной, как с одной из своих распутных девок, и не досчитаешься пары зубов.

Она говорит это так спокойно и холодно, что я невольно начинаю верить, что это не пустые слова, и на всякий случай делаю еще шаг назад.

– Хорошо. Хочешь, я буду с тобой ласковым? Если у тебя никогда не было мужчины, то могло накопиться много напряжения, отсюда и негатив. Тебе нужно дать ему выход, иначе, сама знаешь – нервы, болячки всякие.

Марта поднимает на меня взгляд и режет им мое лицо, будто лазером. Я физически ощущаю ее ненависть, чувствую ее каждой клеточкой кожи, но все равно не отказался бы попробовать на вкус. Вдруг она сладкая? Ее сочные пухлые губы не могут быть другими – они словно созданы для поцелуев. Даже когда она их вот так поджимает – они идеальны.

– Ты можешь помолчать хотя бы минуту, клоун?

Ух! А если с этих губ будут слетать грязные словечки, я кончу, даже не разогнавшись.

– У тебя ночка, что ли, не удалась? – Спрашиваю, падая на диван и вытягивая ноги. – Глазищи вон какие красные. Хочешь, поспи, а я тут покараулю, чтобы тебе никто не помешал. Могу прилечь рядом.

Девушка напряженно всматривается в мое лицо, а затем говорит:

– Ты же знаешь, что ты отвратителен? Или, правда, думаешь, что вот эти все обезьяньи ужимки должны сработать с девушками?

– Вообще-то они работают. – Разваливаюсь поудобнее.

– Значит, тебе попадаются одни идиотки. – Она делает серьезное лицо и опускает взгляд на блокнот. – Насчет этой ночи. Я объехала несколько клубов, провела сравнительный анализ и готова обсудить с тобой новую концепцию развития.

Закидываю ногу на ногу и смеюсь:

– Ну, давай, удиви меня!

Девушка выпрямляется, делает какую-то пометку в блокноте, а затем задумчиво прикусывает кончик ручки. От этого невинного зрелища у меня в штанах начинается настоящее восстание. Интересно, она знает, как это действует на мужчин, или делает это непреднамеренно?

– Клуб для богачей. – Марта зачеркивает что-то, а затем обращает взор на меня. – Хм. Ты выбрал ориентацию на элиту. На золотую молодежь? Я понимаю, что это твое естественное желание покрасоваться перед друзьями. Но богачей мало, они жадные, и часто всё хотят бесплатно. Если ты хочешь зарабатывать, и если планируешь увидеть прибыль, то тебе придется спрятать свои понты себе в задницу, Тим.

Внутри меня растет возмущение. Я спускаю ногу вниз и наклоняюсь вперед.

– Хочешь сделать из моего клуба рюмочную для быдлоты?

– Нет. – Она пожимает плечами. – Мы сделаем ставку на доступность. К нам пойдут студенты. Да, средний чек у них будет невелик, ведь они могут позволить себе потратить в клубе от пятиста рублей до пары тысяч, но за счет максимального потока можно будет вывести прибыль на четыре-пять миллионов в месяц.

– Бред! – Отмахиваюсь я.

– И, пожалуй, придется изменить название с «IDOL» на что-то менее пафосное.

– Черта с два! – Отплевываюсь от ее предложения и показываю жест, в котором зажимаю запястье одной руки в локтевом сгибе другой.

– Мы значительно упростим наш дресс-код. – Продолжает издеваться девица. – Нужно обговорить это с охраной. Мы вчера пообщались, и я поняла, что они ни черта не разбираются в том, чем отличается приличный внешний вид от всего остального.

– Сама-то разбираешься? Если бы разбиралась, не ходила бы в своих чунях!

– Мы не выплывем на одних твоих мажориках, Тим. Это путь в никуда. Я вчера детально изучила этот вопрос. Все, кто ориентировался только на один тип или класс гостей, прогорели. Вспомни хотя бы гей-клубы «Дельфин» и «Банан» – они не выползли на одних только геях. И нам тоже нужна более широкая аудитория. Да, у нас есть «The Diverse», но, возможно, придется приглашать кого-то из зарубежников хотя бы раз в месяц. Да, это дорого, но, в конце концов, у нас будут очереди на входе.