Страница 6 из 149
Мётлы и змеи
10 лет спустя.
Лето. Я обожаю лето. То приятное чувство, когда можно подольше поваляться в постели, никуда не нужно идти. Все занятия с множеством преподавателей значительно уменьшались в количестве, летом учебе уделялось всего два-три часа в день. Красота.
Довольно потянувшись, я перекатилась на другой бок и, свесив голову с кровати, посмотрела в окно. Солнце, похоже, уже давно встало, в отличие от меня. Кровать у меня высокая и стоит на постаменте, поэтому из окна открывается шикарный вид. Высокое, голубое небо, без единого облака. И море. Огромное. Безграничное. С барашками волн, набегающих на каменистый берег. Я всегда любила море, сколько себя помню. В детстве, в три года, я проводила в воде больше времени, чем на суше. Мама даже шутила, что, похоже, я русалка, а не волшебница. А к семи я уже плавала наравне со своим старшим братом, Виктором. Мы часто устраивали соревнования на воде, и уже через пару лет я спокойно выигрывала у брата, что часто было причиной наших шуточных ссор и потасовок.
Вода - моя стихия, в то время как Виктор обожает небо. На земле он создаёт впечатление безобидного парня, немного нескладного внешне, косолапого и неповоротливого, лишенного какой-либо грации, но стоит ему взять в руки метлу, как он превращался в лёгкого, быстрого игрока в квиддич. Рассекая воздух, Виктор неуловим, выполняя в воздухе мёртвые петли и вырисовывая виртуозные виражи. В небе ему нет равных. Ох, сколько седых волос мы добавили нашей матушке. У брата была навязчивая идея: сделать из меня хорошего игрока в квиддич. Как только мне исполнилось восемь, мы каждое лето занимались на заднем дворе нашего поместья. И не всегда эти тренировки были безопасны, множество вывихов и ссадин, переломов и синяков было залечено зельями матери.
Мой любимый старший брат, по которому я так сильно скучаю. Виктор старше меня, и вот уже четыре года он является студентом Института Дурмстранг. В этом мне тоже предстоит отправиться в школу. Матушка настаивала на Академии магии Шармбатон вот Франции или Школе Чародейства и Волшебства Ильверморни в Америке. Но ни одна, ни другая меня не устраивала. В Шармбатоне обучается куча глупых, безмозглых учениц, разодетых в голубенькие платьица, причислять себя к ним я не хотела. К тому же обучение там начинается раньше, чем в других школах, с восьми лет. А Ильверморни слишком далеко. Отец решил, что для меня лучше будет Дурмстранг - и брат первое время будет рядом. Я же сама хотела в Хогвартс. Чем-то манили меня его многочисленные башни, громадный замок, величественно возвышающийся на берегу Чёрного озёра. Непонятный трепет я испытывала, рассматривая колдографии, где было изображено старинное здание. От Хогвартса родители отказались, относились они к этой школе очень негативно. Поэтому в сентябре мы с братом отправимся в Дурмстранг вместе.
Отношения с родителями у меня всегда были немного странными. Все началось, когда мне исполнилось четыре года. Мы всей семьей отправились провести время вдали от ежедневной суеты в Альпы. У нашей семьи там располагался небольшой домик, некогда принадлежавший моему дедушке.
Виолетта решила организовать небольшой Рождественский прием только для близкого круга родственников и друзей. Вечер прошел отлично. Нам с Виктором дали немного свободы, и мы весь вечер провели на улице, играли в снежки и лепили снеговиков с другими детьми. В это время в доме произошел конфликт у двух волшебников, и дело дошло даже до дуэли. Так как мы были на улице, и ничего про это не знали, то, когда я забежала в дом, я не заметила, что выскочила под заклинание одного из магов. Никто ничего не успел сделать, а красный луч уже летел в меня. Но он не достиг цели, ударивший о выставленный мной спонтанно щит. Я испугалась, и тогда произошёл мощный стихийный выброс.
Многие успели трансгрессировать, выставить щиты. Но больше половины поместья разрушила моя магия. Были даже раненые. Дело замяли благодаря хорошим связям отца в министерстве, но после этого родители стали опасаться меня. Моя магия быстро набирала обороты, выбросы происходили чаще, но я быстро их научилась контролировать.
С четырех лет родители нашли мне множество преподавателей, которые стали меня обучать. Пройти стандартную программу для маленьких волшебников, которой обучают всех детей из чистокровных семей, не составило труда. Уже к восьми годам в программу внесли этикет, латынь, английский и французский языки, танцы, занятия на фортепиано, основы зельеварения, которым обучала меня лично матушка, чары и некоторые несложные заклинания по трансфигурации. Так что начальные знания для школы у меня были очень хорошие.
Однако после того случая, родители избегали разговаривать про мой магический потенциал, а когда я решила узнать больше о родовой магии, разразился скандал. И мне было строго-настрого запрещено даже думать об этом. Все книги о темных искусствах и родовой магии были убраны из библиотеки. Кроме того, у меня выявилась предрасположенность к магии стихий, и я отлично справлялась с огненными заклинаниями. Ни у кого из Крамов не проявлялась такая магия, это было странным.
Встряхнув головой, прогоняя ненужные мысли, я заставила себя не забивать голову такими пустяками, как говорится, это дела взрослых. А сегодня у нас первое июля, это значит, Виктор должен вернуться домой. Эта мысль заставила меня подскочить на кровати и убежать в ванную со скоростью света. Быстро приняв душ и почистив зубы, я стала выбирать одежду. Сегодня мой выбор пал на легкие тёмно-коричневые, почти черные, штаны и темно-зелёную блузку с короткими рукавами-фонариками. Она была сделана из легкой ткани, в которой не жарко летом. Закончив с одеждой, я остановилась, чтобы рассмотреть себя в зеркале.
Оттуда на меня смотрела очень худая и маленькая почти одиннадцатилетняя девочка. Ее длинные иссиня-чёрные тяжелой копной опускались до пояса. Бледная кожа, не поддающаяся загару, небольшой румянец на щеках. Огромные, зелёные глаза, словно два изумруда, и яркие губы, будто измазанные соком вишни. У меня были все шансы вырасти в очень красивую девушку, которая разобьёт не одно сердце. По крайней мере, так мама говорит.
Показав своему отражению язык, я умчалась вниз на завтрак, хотя, похоже, время уже было ближе к обеду.
Сбежав по широкой лестнице, и добравшись до столовой, я остановилась у дверей, чтобы пригладить волосы и успокоить дыхание. Ведь высокородной леди не пристало бегать по дому, словно сорванцу.
Успокоившись и толкнув двери столовой, я вошла в комнату. За столом сидели родители и неспешно вели разговор, судя по всему, обсуждали очередные ингредиенты для зелий, в этом вся моя матушка. А рядом с ними сидел мой брат и слушал родителей с легкой полуулыбкой.
— Виктор! Братик, я так рада тебя видеть! — воскликнула я, и, не удержавшись, кинулась к брату.
— Ну, здравствуй, соня, я уже думал, что ты впала в летнюю спячку, причем только для того, чтобы не позволить мне тебя уделать в воздухе! — брат отложил приборы, и, встав из-за стола, шагнул ко мне навстречу, раскрывая объятия. Уткнувшись носом в его грудь, я вдохнула во всю мощь лёгких его запах, такой знакомый с самого детства. От брата пахло мазью для полировки метлы, миндалём и еле уловимым запахом озона, какой бывает после грозы.
Разомкнув объятия, брат, держа меня за руки, отступил на шаг, разглядывая меня.
— Ты так выросла, змейка, совсем уже красавицей стала, в школе затмишь всех!
Я, нисколько не смутившись, только фыркнула на слова Виктора, с совсем не присущей для леди выразительностью. Этот жест у меня уже был отработан в совершенстве, и проверен на многих своих учителях. Я так делаю, когда считаю их лекции неинтересными, о чем и спешу им сообщить таким нелицеприятным способом.