Пиковая Дама

– Саня, ты про какое-то видео рассказывал.

– Ну.

– Баранки гну. Крути кино, Кубрик.

…Снимали в гостиной Рюминых. Для острастки погасили свет. Антикварное зеркало, в зеркале – дочь, Катя и оператор – Чижик. У Ани в руке толстая свеча. Язычок огня подрагивает.

– А Матвей где?

– В шкафу. – Чижик съежился под взглядом Антона. – Мы хотели Аньку разыграть.

– Разыграли, – процедил Антон, возвращаясь к телефонному дисплею.

Сейчас он рассмотрел рисунок помадой на зеркале: дверь и лесенка. С Нинкой Ерошкиной они вызывали Кровавую Мэри без рисунков.

«Может, поэтому не вышло?» – каркнул внутренний голос.

На видео Аня сказала:

– Пиковая Дама, приди.

– Громче, – велела Катя.

«Советница, блин».

– Пиковая Дама, приди.

Свеча двоилась в треснувшем зеркале.

– Пиковая Дама, приди.

Заскрипело. Катя повернулась к камере, удивленная. Сквозняк задул свечу. Оператор водил окуляром по комнате, выискивая источник шума.

– Шкаф! – воскликнула Катя наигранно.

В кадре появилось перекошенное личико Ани.

«Выписать бы им хорошего наваристого ремня», – подумал Антон.

Отворившийся гардероб исторг монстра. Маска демона из «Зловещих мертвецов», погремушка в кулаке. Аня завизжала. Камера услужливо продемонстрировала, как девочка заслоняется ладошками. За кадром хихикала Катя, похрюкивал оператор.

Матвей стащил маску, довольно скалясь. Антон отметил, что он был симпатичным мальчишкой, рослым, с копной золотистых волос: такой бы и в спорте преуспел, и девочек охмурял бы… А его сожгли в крематорской печи, прах не успел остыть.

– Скинешь мне видео потом, – сказал Матвей. Бракованное сердце отбивало в его груди последние удары.

– Дураки! – запричитала Аня. – Дебилы.

«Вот-вот», – мысленно поддержал отец.

– Ань, ну брось. Пошутили мы.

Ролик закончился.

– Пошутили. – Антон зыркнул на Чижика. В подъезде басило эхо. – Вам по семнадцать лет, малахольные. Катьке вообще восемнадцать. И вы над семиклассницей издеваетесь.

– Мы же по-дружески.

– Я б тебя выпорол по-дружески, да толку мало. Это все доказательства?

Чижик почесал за ухом.

– Я тоже не увидел сразу. Дома пересмотрел. На пятнадцатой секунде, дайте…

Чижик перевел бегунок на сенсорном экране. Картинка пошла медленно, по кадрам. Аня словно барахталась в киселе, поворачивалась разом с Катькой.

– Стоп. – Антон нажал на паузу. – Вот она.

Поверх Аниной головы лоснилось продолговатое зеркало. Глубокое – кажется, куда глубже отраженного помещения. Действительно, дверь. И в дверях – ночной визитер.

Желудок Антона наполнился ледяшками.

Чтобы оператор не снимал в темноте, молодежь включила коридорную лампу. Рассеянный свет подчеркивал черноту фигуры, стоящей за спинами ребят, меж поддельных колонн деревянной рамы. Лысая голова над зазубренной трещиной. Миг – и камера отплыла в сторону.

– Бред какой-то. – Антон ткнул Чижику телефон. Помассировал переносицу. – Вы прикалывались над Анькой, а кто-то прикололся над вами.

– Ага. Особенно над Матвеем.

На площадке затрещало. Ожила рация, которую Чижик засунул в карман пуховика. Шорох, словно в уоки-токи роились жуки.

– Пойдем-ка, – поманил Антон.

– Я в лифте не поеду, – застопорился Чижик.

– А, ну да. Спектрофобия.

– Что?

– По лестнице – шагом марш!

Марина стряпала на кухне. Запах жареных грибов пробудил голод и взбудоражил ностальгию.

– Марин, я тут с Аниным приятелем. Мы зайдем?

«Ну конечно. Это больше не моя квартира. Полагается спрашивать».

– А, привет, Саша. – Марина вытерла руки о фартук.

Домашний вид жены вызвал прилив нежности и тоски по утраченной семейной идиллии.

– Драсьте, теть Марин.

Гости разулись.

– Они в спальне, проходите.

Аня сидела за компьютерным столом. Катя – на диване. Только сейчас Антон обратил внимание: у девочек одинаковые прически. Значит, Анька косит под старшую подружку. Он надеялся, что в восемнадцать дочь не притащит к себе тридцатишестилетнего мужика, не будет вертеть перед ним задницей.

– Я вам Чижика привел.

– Я – Саня.

– Как хочешь. – Антон сел возле дочки, приобнял. Ощутил, как она сжалась от его прикосновения, но руки не убрал. – Будем экспериментировать. Алехандро!

Парнишка сдвинул в центр комнаты розовый пуфик и положил на него уоки-токи.

– Что ваш Ван Хелсинг говорил?

– Кто? – переспросила Катя.

– Эх, юнцы. Это из «Дракулы». Классика. Ну, Экзорцист-самоучка ваш, что сказал?

– Он не самоучка, – обиделся Чижик. – У него диплом есть.

– Хогвартский? Виноват.

– Он сказал: рация – популярный способ общения с миром духов.

– Я думал, ведьмина доска.

– Пап, – стрельнула глазами Аня.

Антон провел рукой у губ, застегнул невидимую молнию: нем как рыба.

– Ведьмина доска, – сказал Чижик важно, – позапрошлый век. Спириты используют передатчики… Томас Эдисон, изобретатель радио, мечтал об аппарате, который позволил бы связываться с умершими. Он допускал, что души могут путешествовать.

– Души? – В дверном проеме появилась Марина. – Вы чем тут занимаетесь? Опять друг друга пугаете?

Молодежь стушевалась. Антон вытянул губы трубочкой:

– Ну…

– Ты подыгрываешь им? – насупилась Марина. – Хочешь, чтобы эта паранойя усугубилась?

– Напротив, – мягко сказал Антон. – Хочу опытным путем доказать, что в зеркалах никого нет.

– Есть, – упрямо прошептала Аня.

– Заканчивайте валять дурака.

– Марин, погоди. Это же терапия.

– Антон… Ради бога…

– Ты просила меня вмешаться? Я вмешиваюсь. Давай или ты, или я.

Марина вскинула руки – сдаюсь! – и удалилась на кухню, нарочито громко топая.

– На чем мы остановились? – спросил Антон.

– Звукозаписывающие устройства, – сказал Чижик, – ловят и обрабатывают электромагнитные волны. Для их генерации не обязательно наличие голосовых связок. Источником колебания могут быть разные объекты…

– Мертвецы, – сказала Катя.

Антон ощутил легкий холодок в районе солнечного сплетения.

– В девяносто третьем группа американских физиков исследовала заброшенный аттракцион, в котором якобы водились привидения. Они оставили включенный диктофон на ночь в комнате с кривыми зеркалами. Когда прослушали пленку, там были голоса, стоны. Они говорили, что застряли в зеркалах. – Чижик перевел дыхание. – Есть запись голоса Гагарина. Сделанная после его смерти. Космонавт кричит: «Звезды черные и живые».

– И это точно-точно Гагарин? – спросил Антон.

– Не знаю. А в шестидесятых один западный орнитолог записывал в лесу пение птиц. На записи он четко услышал голос покойной матери: «Мы визжим в гробах».

– Так, ладно. – Антон взъерошил волосы дочери. Та отстранилась. – Что с рацией?

– Выбираем частоту, где не идет трансляция. – Чижик настроил уоки-токи на монотонный треск. – Зеркало придется открыть.

Антон встал, подошел к трюмо и жестом трюкача сорвал простыню. В зеркало не глянул. Чего он не видел в зеркалах?

– Пусть каждый положит свою вещь. Любую. – Чижик опустил рядом с шипящей рацией связку ключей.

– А это зачем? – спросил Антон.

– Сказано так.

– Не смею перечить. – Антон вынул автомобильный брелок. Катя положила на пуфик агатовый браслет, а Аня – колечко с красным камнем.

– Готовы? – Чижик оглядел присутствующих. Склонился к рации: – Пиковая Дама, приди.

Пришла не Дама, а Марина. Молча оперлась о косяк, неодобрительно цыкнула и скрестила на груди руки.

– Повторяйте, – сказал Чижик.

Нестройный хор провозгласил:

– Пиковая Дама, приди. Пиковая Дама, приди.

Марина посмотрела на трюмо и поджала губы.

– Пиковая Дама, приди.

Антону показалось, что свет потускнел. Клен терся ветвями о карниз. Надо в ЖЭК обратиться, чтобы спилили к чертовой матери.