Сердце обреченных

Три месяца. Прошло три месяца с тех пор, когда она уехала.

Сегодня здесь в сумраке комнаты при зашторенных плотной тканью окнах, сквозь которые едва пробивался свет уличных фонарей, ей захотелось позвонить домой.

- Алло, - она вновь проговорила тихим голосом после однотонно прозвучавших гудков в надежде, что хоть кто-нибудь да ответит.

На другом конце провода стояла только тишина, прерываемая лишь чьим-то неровным дыханием.

Наконец-то через мгновение раздался голос.

- Аня? – спросил детский голосок, по всей видимости, не веря звонившему человеку.

- Полина, - она сразу же догадалась, что это была ее сестра. Ее младшая сестренка. – Да, это я…

Тяжесть. Огромная тяжесть была на сердце девушки. Ведь до всего произошедшего ей никогда прежде не было так плохо. Постоянно плохо. Почему? Почему все с ней так случилось? В чем она провинилась?

Вновь тишина и топот детских ног. По всей видимости, Полина побежала в свою комнату.

- Сестренка, - уже намного тише произнесла девочка, - мне нельзя с тобой разговаривать. Мама ругаться будет. Очень ругаться будет.

В ее голосе отчетливо слышался страх.

Аня понимала, что, скорее всего, так и будет, если обо всем узнает ее мать, но ей все равно надо было услышать хоть чей-то до боли знакомый голос.

Девушка замолчала, задумавшись, что сестра сейчас проходит тоже самое, что и она сама много лет назад. Здесь, сидя на кровати… Даже здесь в специально для нее выделенной комнате, она чувствовала себя уничтоженной.

- Сестренка, когда ты приедешь домой? – чуть громче спросила ее Полина. – Я так по тебе соскучилась.

Девочка не стала упоминать свою маму.

- Я тоже по тебе скучаю, малышка, - призналась Аня.

В телефонной трубке резко послышался звук выбиваемой двери и испуганный крик маленькой девочки.

- Нет, мама, не надо, - послышался истерический детский плач.

Шлепок и звук падающего телефона.

- Полина? – осторожно спросила девушка.

- Нет! – резко ответила в телефон Лидия Николаевна и начала свою обвинительную речь. – Ты, мерзавка, как ты смеешь звонить сюда? Как ты вообще смогла? Особенно после того, что ты, тварь, сделала с родными? Со своим собственным отцом и братом? Отец с инсультом, а Дмитрий, по твоей вине, сидит в тюрьме? А? Как вообще совесть не замучила?

Аня медленно опустила телефон динамиком вниз, чтобы не слышать громкие крики своей матери. Она тихо заплакала.

Девушка даже не заметила, как кто-то вошел в ее комнату и мягко приземлился совсем рядом с ней на кровать. Нежно взяв из ее рук телефон, женщина отменила вызов.

- Тетя Инга, - прошептала Аня и горько заплакала, уткнувшись в ее плечо.

Родственница обняла ее утешая.

- Тише, дорогая, - ласково прошептала ей тетя, поглаживая по голове, - приляг немного. Поспи.

Племянница послушно легла на кровать, а тетя Инга провела рукой по ее волосам и подождала на кровати, пока та не уснет. Позже поцеловав ее в лоб, женщина тихо, чтобы не разбудить, вышла из комнаты. На кухне ее ждал молодой мужчина.

- Ну… как она? – тихо спросил он, аккуратно садя к себе на колени любимую женщину. Из-за ее уже довольно внушительных размеров живота, получилось неловко.

- Плохо, - выдохнула Инга. – Она никогда уже не будет той прежней девочкой.

- И я еще тут, как напоминание о ее трагедии.

Он беспокоился на этот счет, так как не хотел быть причиной и без того плохого психологического состояния племянницы своей жены. Но что поделаешь… Они просто не могли оставить Аню там, на растерзании собственной матери и в городе, который был полон болезненными воспоминаниями о произошедшем.

- Мне жаль ее, - с грустью произнес мужчина. – А ведь мы могли бы быть на их месте.

- Даже не думай об этом, - Инга отрицательно закачала головой и нырнула рукой в его длинные волосы. – Тогда было другое время.

- Да, - признал правоту ее слов он. – Тогда все было по-другому, и у нас была совершенно другая ситуация.