Страница 9 из 14
Тюркай стреляет из ружья, видит, что промазал. Стреляет из пистолетов. Потом берет пистолеты у Ышика и стреляет из них.
Пули попадают в землю рядом с Максимом, но тот спокойно продолжает бежать, не обращая на это внимание.
Русские солдаты, видя, как Максим ловко уклоняется от пуль, принимаются свистеть, хлопать в ладоши, поддерживая его.
К солдатам подходит Суворов, обращает внимание на Максима.
– Кто этот молодец?
– А кто его знает, ваше высокоблагородие! – Отвечает денщик.
– Смотри: не одна пуля его не задела, – качает головой генерал-аншеф.
– Наверное, турки плохо стреляют? – Высказывает свое предположение Герасим.
– А ты сам перед янычарами, как он, пробегись, – предлагает Суворов, – тогда узнаешь!
– Не-е! – Отрицательно вертит головой денщик, – Я не хочу, ваше высокоблагородие.
– То-то же!
Максим останавливается на горе и принимается заниматься утренней тренировкой с казацкой саблей. Он вертит ею, перехватывает, рубит невидимого противника.
Тюркай плюется.
– Отсюда его не достать. Но ничего, Ышик, я его подстрелю, когда он будет возвращаться. Заряжай!
Тюркай и Ышик принимаются заряжать оружие.
На крепостной стене появляется Жан.
– Чего стреляли? Русские наступают?
Тюркай и Ышик вытягиваются перед Жаном.
– Никак нет, ваше превосходительство, – отвечает Тюркай, – Русский шпион…
Максим разгоняется и прыгает с высокой кручи в воду. Купается.
Жан смотрит в сторону, куда показывают ему Тюркай и Ышик. Качает головой.
– Идиоты! В него не стрелять нужно, а ловить.
– Так точно, ваше превосходительство! – Отвечает Ышик.
Жан показывает на оружие янычар.
– Да и попасть из этого ружья с такого расстояния нельзя. Зря патроны тратите.
– Виноват, ваше превосходительство, – оправдывается Тюркай.
– Еще раз такое повторите, я вас сам застрелю, – приказывает Жан и бросает ещё раз взгляд на берег, где купается Максим. Не узнает его и уходит.
Максим выходит на берег и отправляется в обратную дорогу.
Тюркай со злостью провожает Максима взглядом.
– Ничего, я тебя достану, когда француз на корабль к адмиралу уедет!
Максим подбегает к воротам и бросает взгляд на подкову. В этот раз она висит рогами вниз.
Скорик выходит во двор из сеновала. Сладко зевает, широко расставив руки, потягивается. Во двор возвращается Максим.
– Доброе утро, Скорик!
– И тебе того же, – отвечает тот.
– Ты деда Сирка не видел? – Спрашивает Максим.
– Где-то спит, наверное, – пожимает плечами Скорик.
Максим направляется в хлев, а Скорик идет на сеновал за сеном для скотины.
Скорик входит на сеновал и видит Игонькина, который лежит посередине магического круга, раскинув руки. Скорик бежит во двор.
Скорик выбегает на постоялый двор и громко орет.
– О, Господи! Убили! Как есть убили! Господи! Убили!
Максим, умывшись из ведра, надевает рубашку и слышит крик Скорика. На ходу надевая сюртук, выбегает из хлева.
На крик Скорика на сеновал прибегают постояльцы и гости постоялого двора. Крутиус и Чуприна, Дарина и Милка, дьяк Омелько и Исаак, кузнец Иван и Максим, одноглазая старуха. Все видят Игонькина и обступают вокруг. Дьяк Омелько показывает на магический круг.
– Это точно нечистая сила! Видите, знаки магические? Это сам сатана проводил свои дьявольские ритуалы перед тем, как забрать душу русича в преисподнюю.
– Ой, лишенько! – Пугается Дарина.
Максим приседает перед ним и щупает пульс за ухом.
– Да он живой!
Максим толкает Игонькина. Тот открывает глаза и смотрит на всех мутным пьяным взглядом. Видит одноглазую старуху, отмахивается рукой.
– Сгинь, нечистая!
Постепенно приходит в себя. Осматривает всех, находящихся на сеновале.
– А вы чего здесь?
– Так сказали, что вас убили, господин офицер, – сообщает Исаак.
– Кто сказал? – Интересуется офицер.
Все поворачиваются к Скорику. Скорик крестится.
– Он же лежал, как покойник. Ей Богу!
– Со мной все в порядке, – успокаивает всех Игонькин, – Я, наверное, во сне сверху свалился.
Он загадочно подмигивает Дарине. Та, смущенно, опускает глаза в пол.
– Ничего не побил, Серафим? – Спрашивает Максим, – Кости целы?
Игонькин ощупывает себя и обнаруживает, что под рубахой нет секретного письма. Он лихорадочно проверяет свои вещи.
– Письмо пропало!
Все останавливаются. Игонькин поднимается наверх и переворачивает там сено. Все следят за его действиями. Игонькин обводит всех пристальным взглядом.
Максим незаметно поглядывает на всех, Исаак разводит руки в стороны, Милка качает головой, Дарина сочувственно вздыхает, дьяк Омелько крестится, Скорик плюется, кузнец Иван делает вид, что ему это неинтересно, хорунжий Чуприна задумчиво чешет бритый затылок, сотник Крутиус крутит длинные усы, а одноглазая старуха часто моргает своим единственным глазом.
Игонькин поднимается на ноги и растерянно ходит по сеновалу.
– Это ж трибунал! Да что трибунал! Это позор на весь наш род Игонькиных.
– Подожди причитать, офицер! – Останавливает его сотник, – Письма точно нет?
– Как в воду кануло, – разводит руки в стороны Игонькин.
– Давай я ещё раз проверю, – предлагает хорунжий.
Крутиус кивает. Чуприна проверяет сначала верхнюю одежду Игонькина, а потом его самого. Крутиус вопросительно смотрит в глаза Чуприне. Тот отрицательно вертит головой. Сотник вздыхает:
– Да! История!
– Это всё черный человек сделал! – Крестится дьяк Омелько.
Чуприна задумчиво крутит на голове хохол:
– Я одного понять не могу. Ну, и забирал бы этот чертов черный человек душу русича – это ладно. А зачем ему письмо генерал-аншефа Суворова понадобилось?
– Вопрос? – Кивает сотник.
– Всё! – Выкрикивает Игонькин, – Конец!
Все смотрят на него. Тот выравнивается и гордо выходит из сеновала.
– Чего он? – Спрашивает Дарина.
– Пошёл смывать позор собственной кровью, – объясняет Крутиус.
– Это как?
– Кончать жизнь самоубивством.
Услышав страшные слова, Дарина начинает причитать. Сначала тихо, а потом все громче и громче:
– Ой, горенько какое!
За ней принимается причитать одноглазая старуха.
– На кого ж ты нас оставляешь, соколик наш ясненький?
Их поддерживает Милка.
– Ой-вей! Осиротеем мы без тебя, голубок ты наш молоденький!
– А ну, цыц! – Орет на них сотник.
Женщины мигом замолкают.
– И без ваших воплей, внутрях водовороты играют, – говорит Крутиус женщинам, а потом обращается к Чуприне, – Пошли посмотрим, чтоб он какой глупости не наделал, а то потом за него перед графом Румянцевым отвечать придется по всей строгости военного времени.
Крутиус и Чуприна выходят. Все направляются за ними.
Молоденький Игонькин среди инструментов выбирает косу. Примеряет её к горлу. В хлев входят Крутиус и Чуприна. Крутиус громко кашляет. Игонькин поворачивается к ним с прискорбным видом.
– А стреляться не пробовал? – Спрашивает Чуприна.
– Похороните меня под березою, в крайнем случае, под сосною, – просит Игонькин, – И маменьке отпишите, что погиб, мол, её геройский сын в неравном бою со смертельно опасным противником.
– Не сумневайся, отпишем, – кивает Крутиус, – И место тебе хорошее подберём, соответствующее твоему стану. На кладбище тебе ж нельзя…