Страница 12 из 18
– Милая Зои, – произнес он, встав на колено и протягивая красную бархатную коробочку, в которой горела звезда – девушка не видела еще до этого настолько красивого камня. – Прошу: стань моей женой, раздели со мной вечность, и новый мир, созданный для нас с тобой. Мы будем первыми людьми, осознавшими необходимость перемен, первыми, подобными богам, которые донесли людям огонь, научили жить по-новому. Мы останемся для людей теми самыми богами, всего лишь один раз прозорливо взглянув в будущее, которое подарит не только нам, но и остальным людям свет. Новый свет! Тот свет, что они не различают ещё из-за зашоренности и узкости взглядов, и навязанных сильными мира сего стереотипов. Прошу: будь моей музой, музой всего нашего будущего, которое еще не построено, но будет. Будет!
Зои обезумела от счастья, выкинула из головы все неудобные вопросы. Ведь это и было то, что она так сильно желала и добивалась. Как быстро человек забывает что-то, когда получает, что хотел. Но один вопрос все же беспокоил Зои.
– Только мы с тобой? – взволнованно переспросила девушка. – И все?
– Ну да. – Моисей опешил, не понимая, к чему клонит любимая. – Ты да я…
– А дети?
– Какие дети?
– Да наши! Наши с тобой дети, Мосик, – Зои уперла руки в бока, – или ты о них не думал? Или на них твои планы и твой мир не распространяются?
– Не! Что ты! Распространяются, конечно! Распространяются! – поспешил уверить подругу Гафт. – Я даже не думал об этом! Тьфу! То есть, наоборот, думал, но ведь это еще не скоро случится? Так ведь?
– Пока нет, – хитро улыбнулась Каплан, чувствуя, что ей вновь удалось смутить Моисея. Ничего: пусть слегка поволнуется – полезно для профилактики. – Но мы же над этим поработаем?
– Конечно, милая! Будем работать, не останавливаясь, – и Зои счастливо скользнула в объятия Моисея, забыв про все страхи и предрассудки. Вопросы проще будет задать, будучи женой Гафта. А сейчас… Имеет же она право на счастье? И совсем не важно сколько это продлится.
***
– Дорогая! – экран вспыхнул и показал лицо мужа, наклонившегося к видео сенсорам. – Хватит дрыхнуть, все на свете проспишь. Давай, начинай процедуры, а то я уже беспокоюсь, не испорчен ли твой красивый образец.
– Ты убил меня, – прошептала с ненавистью Зои, продолжая лежать на холодной койке. – Ты убил нашего сына!
– А ты чуть не погубила наш проект!
– Твой проект! – выдавила девушка из себя с усилием.
– Наш, – возразил Гафт, – ты была в курсе происходящего!
– В курсе, поэтому и написала статью…
– Которая чуть нас не погубила! Правительство ополчилось на нас, пришлось отбиваться от стянутых к Атланте войск всеми имеющимися средствами! Слава богу я успел закончить силовое поле. Что нам всем было на руку: появился повод сделать Атланту закрытым городом. Так что не терзай себя, дорогая, – вред, нанесенный тобой нашему проекту, оказался минимальным.
– Вред? Да от тебя вреда оказалось в сто тысяч крат больше! – крикнула девушка, задетая словами мужа. Злость, что переполняла ее, заставила подняться на койке. – Ты собрал всех здесь! Ты и тебе подобные уничтожил остальной мир! Ты потом убил меня и нашего сына!
– Стоп! Сына не я убил, а нестабильный термоядерный реактор, который разрушил Атланту-2 в Омске. Тогда все делалось впервые, и ошибки были возможны!
– А кто отправил его туда?
– Прости, милая, но я не мог позволить тебе заразить своими революционными идеями его неокрепший разум. Он должен был видеть новую эру по-новому, а не с позиций пенсионерки, которой старый мир дорог и которую не устраивает новый, красивый и правильный мир будущего, не такого, к которому она привыкла.
– Ты поработил этих людей, забрал у них ценности, разделил на женщин и мужчин, заставил навсегда забыть друг о друге, и это твой новый мир?
– Да, – буднично пожал плечами Гафт, – Мир, в котором перенаселение планеты невозможно! Мир, в котором окружающая природа свободна от губительного воздействия человечества. Мир, где человек победил свои амбиции и стал…
– Рабом системы! – перебила Зои, адреналин от наполнявшей ее злости заставил подняться на ноги и, шатаясь от слабости, подойти к монитору ближе. Голое тело, покрытое капельками влаги и мурашками, казалось вдвойне соблазнительным. – Рабом, заключенным внутри города, которым управляет КИРА. И этот муравейник ты называешь домом? Да это тюрьма! Самая настоящая садистская тюрьма!
– Ой, ну опять начинается… – протянул Первый, закатив глаза. – Хорошо. Тебе еще пол часа на все про все, а потом врубаю воду. Иначе времени нет: у нас сегодня важное событие! Наконец-то решена генетическая задача века!
– Пошёл ты, – выдавила из себя Зои, на что Гафт махнул рукой и отключился. А Каплан потянулась за одеждой. Так или иначе, ей не удастся избежать жизни. Ее опять реинкарнируют. Но можно бороться изнутри. Она пока еще не знает, как, но шанс представится! Обязательно представится! А воспоминания придадут ей ненависть и достаточно силы, чтобы выдержать все что угодно и решиться на любое безумство.
Глава 3
Мир теней и машин агрессивных,
Рассвет Мертвых и диких зверей,
И людей совсем глупых, наивных,
Снизошедших до стрел и камней.
Мир, безумия полный и страха,
Мир упадка, отсталости, тьмы,
Человек человеку тут плаха,
И смерть скорая возле стены.
Голиафы мыслительной силы,
Что создали божественный дом,
Остальных чумою скосили,
На костях теперь выстроен сон…
***
Антон сломался. Он не чувствовал себя таким беспомощным с того момента, когда его жалкого, мокрого и без сил, но наполненного знаниями предшественников, извлекли из камеры ускоренного роста. Биоин был испуган и дезориентирован. Не смотря на ясное понимание происходящего, – репликам еще в капсуле роста внедряли информационную матрицу предшественников, – он не мог говорить и самостоятельно двигаться. Абсолютно все мышцы приходилось тренировать заново. Тогда еще молодого, двадцатилетнего и только что рожденного Власова поместили в изолированную «детскую» и возились с ним не меньше месяца, пока молодой человек учился управлять мышцами и говорить, применять весь объем знаний и опыта, который впихнули в голову новоиспеченному Шестьсот Первому. С проекции на стене с Власовым постоянно разговаривал молодой человек, учил правильно произносить буквы, складывать в слова, пока лицевые мышцы не усвоили весь набор движений. Далее начались силовые тренировки. Антон заново учился управлять мышцами: ходить, бегать, плавать, координировать движения. И постепенно юноша обрел, наконец, власть над телом. Странно оказалось осознавать, что он все это знает и умеет, но почему-то ничего не получается. Так же и с электронным интерфейсом. Ни с первого, ни со второго раза ничего не вышло. Даже когда биоина начали вводить в курс его непосредственной работы – знакомые схемы и модели ДНК никак не связывались воедино. Целостность информации оставалась за гранью понимания, пока он сам не вник в суть вещей. И лишь когда новоиспеченный молодой человек был подготовлен полностью, Антона выпустили в общий мир. Но и тогда асоциальный образ жизни ввел его в глубокую депрессию. К встрече с обществом он готов не был. И затворился внутри себя на долгое время. Дом-комната – работа, и ничего больше. Только со временем чувство одиночества развеялось, знакомство с сотрудниками позволило обрести немногочисленных знакомых, и Власов начал постигать окружающий мир с его развлечениями.
Теперь же как будто все повторилось. Словно его только что выкинули из камеры роста, выдернули из общего организма, выщипнули будто атом из мироздания и оставили одного. Голос КИРЫ больше не появлялся, цифровой интерфейс, давно воспринимаемый частью внутреннего мира, умер и не воскрешал, сколько Антон ни просил и ни стучал пальцами по запястью. Это походило на ампутацию, когда человека лишают одной из важных частей тела, ноги ль, руки, или другого органа. Интерфейс вживлялся еще в капсуле роста, и в течение жизни единица общества настолько привыкала к взаимодействию с ней, что не замечала. Это как подсознательное знание: ты ходишь, но не думаешь об этом, кушаешь, не замечая как, или ощущаешь потребность в чем-то необходимом. Так же срастается с человеком и его сознанием интерфейс.