Тень и душа (ЛП)

Демон немедленно опустился на диван.

— Прости, Парень-мотор! Ты в порядке?

В течение нескольких долгих секунд Такер смотрел на него с таким пугающим недоверием, что Демон захотел умереть. Затем его маленький мальчик подошёл к нему и забрался на колени.

— Плохой шум.

— Да. Прости, — Демон поцеловал сына в голову и просмотрел на своего Президента.

Хусиер продолжил с того момента, на котором остановился.

— Оглядываясь назад, я говорю о том, что вы были парой глупых влюблённых детей. Худшая вещь, которую ты сделал, не касается Фейт. Насколько я знаю, ты не сделал ей ничего, кроме как любил её. Неправильным было то, что ты предал брата. Именно поэтому клуб позволил этому дойти до голосования. Но этот грех умер и похоронен вместе с Блю.

— Какое теперь это имеет значение?

— Мальчик, ты так запутался в этих ёба.. размышлениях о том, как когда-то напортачил… что не можешь разглядеть, когда кто-то предлагает тебе помощь. Я говорю тебе — покончи с прошлым. Не беспокойся о том, что когда-то произошло. Всё изменилось для нас с тех пор. Ты был ребёнком, теперь ты мужчина. Так и поступай как мужик. Перестань дуться и выясни, чего ты хочешь. Возможно, у тебя в этом деле есть второй шанс. Ты собираешься стонать и сердиться до тех пор, пока не станет слишком поздно, или ты собираешься, бл*дь, ухватиться за этот шанс?

— Ухватиться, бл*дь, за это, — подсказал Такер с идеальным произношением.

Глава 5

— Она здесь живет? — Фейт выглянула из бокового окна кадиллака Биби, выворачивая голову, чтобы получить полное представление о небольшом доме-ранчо.

Вообще-то «дом» — это слишком величественное название для здания перед ней. Слово «Лачуга» подошло бы больше. Дом был немаленьким, но совершенно неухожен. Бледно-жёлтая штукатурка облазила, стены выглядели обшарпанно и все в каких-то грязных пятнах. Окна и двери закрывала рябая железная решетка.

Хотя в передней части здания красовалась гаражная пристройка, очевидно, здесь не доставало пространства для хранения. Кто-то превратил передний двор в парковочное место. Этот небольшой «дворик» был полностью засыпан белым гравием. Там же находился огромный высохший бетонный фонтан с чашей или чем-то ещё прямо посередине этого пространства, засыпанного гравием. Фейт осознавала, что смотрит на попытку реализации ландшафтного дизайна бедняком.

Дом в Лос-Анджелесе, в котором Фейт и Сера выросли, был окружен со всех сторон ухоженным садом. Сам по себе дом был красивым дворцом средних размеров, если сравнивать его с тем, на что она смотрела прямо сейчас, то сам по себе он не представлял ничего особенного, но двор дома был восхитительный. Садоводство было страстью её матери, и у неё действительно в этом был настоящий талант. У неё был взгляд художника. Это одна из немногих вещей, что передались Фейт от матери и чему она была по-настоящему рада.

Она попыталась представить Марго Фордхэм, живущую в этой уродливой бесплодной неприветливой лачуге, и не смогла. Так что она снова переспросила:

— Она живет здесь?

Биби потянулась и пожала руку Фейт.

— Всё стало довольно трудно для неё, с тех пор как твой папа умер, милая. Думаю, твой папа не очень хорошо вел свои дела. Я знаю, что и обучение Серы стоило много. А твоя мама не многое может делать, чтобы зарабатывать. Больше нет.

Фейт рассеянно кивнула. Да, уж точно нет. Единственная работа, которой её мама когда-либо занималась, снималась в порно. Она оставила ее, когда стала старухой отца.

— Тем не менее, Мэдрон и дешевле по сравнению с Лос-Анджелесом. Она могла найти и получше, продав дом в Лос-Анджелесе.

Они владели домом целиком и полностью, насколько знала Фейт.

— Не знаю. Много всего изменилось за последние несколько лет. Я буквально заставила её переехать с нами, чтобы быть рядом, но она сильно отстранилась. Главным образом от клуба, но и немного от меня тоже. Так что действительно не знаю. Она купила его до того, как я обо всем узнала.

Это было не похоже на её мать. Биби и Марго были лучшими подругами задолго до того, как родились Фейт и Сера. Они были тем типом подруг, у которых были парные украшения, и они дарили друг другу кружки с цветочками и говорили всякую хрень типа: «Лучшие подруги — больше, чем сестры» или что-то в этом роде. Обычно они вместе тусовались на вечеринках, напивались и хихикали как девочки. Взаимоотношения её матери с Биби были одним из нескольких признаков, по которым Фейт могла судить, что та на самом деле приличный человек. Если уж она отстранилась от Биби, то всё стало по-настоящему плохо.

Фейт не была уверена почему ей не всё равно, но именно так оно и было.

Она ничего не сказала, но, когда повернулась, Биби одарила её своим оценивающим взглядом.

— Я знаю, что твоя мама ведёт себя как СУКА. С ней никогда не было легко, и очевидно, что-то произошло, о чем я не знаю, — она выкинула Биби из своей палаты, после того как заявила, чтобы та поехала к ней и собрала для неё сумку. — Но прямо сейчас я должна сказать, что она любит тебя. Она скучала по тебе. Она потеряла тебя, а затем потеряла твоего папу, а теперь ещё и Сера далеко и совсем ей не звонит. Она одинокая женщина, которая осознала, что большое количество тех вещей, которые она считала правильными, такими не являлись. Это тяжёлый урок. Все мы совершаем плохие поступки в своей жизни. Иногда мы что-то делаем и думаем, что делаем сложный выбор по правильным причинам. Иногда это так. Но иногда мы выясняем, что просто всё просрали. А когда мы выясняем это, то становится слишком поздно, чтобы что-либо исправить, ну, в общем, это больная тема. Я точно могу тебе об этом сказать.

— Ты никогда так не поступала, как они, Биби.

Они встретились глазами и Биби глубоко вздохнула.

— Я не была в её шкуре или в твоей. Я понимаю, почему твои предки так поступили. Я знаю, что твоя мама испугалась и считала, что так лучше. Но я знаю, что делала вещи, о которых сожалею. Так же, как и твоя мама, даже если и пыталась поступать правильно. Я была в этом уверена. Я уверена, Коннор может рассказать обо всех тех историях, когда я полностью облажалась с ним.

Фейт покачала головой. Не было компромисса в этом вопросе. Не нужно никакого прощения. Она была не заинтересована в этом.

Биби снова вздохнула.

— Пойдём, милая. Давай заберем те вещи, которые хочет твоя мама.

Дом был немного милее внутри, чем казалось снаружи. Марго была чистюлей, как и всё в этом месте. Полы из древесины мерцали. Фейт почувствовала неуклюжее чувство абсолютного внешнего сходства, поскольку вся мебель была из знакомой ей чёрной кожи и стекла — хромированная мебель, которая всегда присутствовала в доме, в котором она выросла. Искусственная зебра, переброшенная через подлокотник кожаного дивана в том же самом месте, как и всегда, но сам дом был чужим.

Возможно, этот порядок и чужеродный уют стали причиной, почему Фейт не заметила ничего примечательного сразу. А только когда Биби пробормотала: «Какого чёрта?», Фейт присмотрелась и по-настоящему всё увидела.

По всему дому опрятными рядами и колонками были записки-напоминалки в неоновой гамме, которой придерживалась её мать. Прямо на входной двери их было пять, написанных печатными буквами чёрным маркером: «КЛЮЧИ», «ТЕЛЕФОН», «КОШЕЛЕК», «прочитай первую». Ещё одна: «БОТИНКИ». «ПРОВЕРЬ ПЛИТУ И ДУХОВКУ» — гласила следующая. «УТЮГ?» — ещё одна. «КРАНЫ» — последняя.

Здесь также висел календарь с другой стороны двери с блоками для записи напоминаний в каждом дне, дни, которые прошли были вычеркнуты чёрным крестом.

Биби прошла дальше в дом вместе с Фейт, они пытались понять, что же видели.

На стеклянном столе перед диваном ряд записок напоминал её матери о шоу, каналах и о том, как пользоваться пультом.

Календарь с грифельной доской на стене висел над стеклянным обеденным столом, каждый его блок был заполнен цветным маркером.

Холодильник покрывала матрица из заметок, сообщающих даты, когда были куплены продукты и когда кончится срок их годности. На шкафчике над плитой были примечания, объясняющие, как использовать конфорки, духовку, микроволновку и таймер.