Подчинись мне, Софи

Последний человек, которого я хочу видеть сейчас — Максим. Попросту не смогу смотреть на ликование в его проницательных глазах. Он выиграл, сломал мой физический барьер. Организм окончательно сдался, не сумев выстоять на битве против животных, диких желаний и здравого смысла, разума. Он нанес мне сильный урон, но не убил. Я не сдалась и пока жива — сделаю все, чтобы ему не было так сладко.

Я сразу понимаю, когда заходит Максим. Чувствую его появление каждой клеткой тела, что так бурно на него реагирует. Рой мурашек моментально разбежался от груди по всему телу и я сейчас слишком слаба, чтобы попытаться это не игнорировать. Не смотрю, но чувствую на себе внимательный взгляд. Уже через пару секунд кровать ощутимо прогнулась под его весом, а меня аж передернуло от самых противоречивых чувств.

— Я знаю, что ты не спишь, София. — опасно тихим и низким голос говорит Максим, и уже через секунду его теплая рука легко дотрагивается до моей щеки, начиная осторожно поглаживать, как будто боясь спугнуть. Чушь…

— Убери от меня свою руку! — зло шиплю я, раздражаясь реакции своего глупого тела, что моментально покрывается гусиной кожей. Не могу понять то ли от раздражения, то ли…

— Даже и не подумаю, упрямая птичка. — все так же низко произносит он, но уже через пол минуты молча убирает большую ладонь. — Нам нужно поговорить, не находишь?

Голос, как всегда, немного надменный и уверенный в своем превосходстве. Рассчитывать на муки совести со стороны Максима — бесполезно. Это не про него. Еще ни разу в жизни я не видела, чтобы Романовский терял самообладание или контроль. Все эмоции были рассчитаны и какие-либо чувства он сразу же рубил у корня. Все это до боли знакомо и тошнотворно. А ведь тогда мне даже это в какой-то извращенной степени нравилось…

— Нам не о чем разговаривать. — процедила я, смотря ему прямо в глаза. Два глубоких омута. — Разве ты не надумал отпустить меня… — без доли надежды выплевываю, заранее зная ответ.

— Ты ни капли не изменилась, София. Все такая же упрямая и наивная. — с долей усмешки, напоминающей хищный оскал, проговаривает мужчина, но на последнем слове, внезапно становится серьезным: — Моя! — дальше уже продолжил спокойно. — Послезавтра ты летишь со мной на остров. Его климат пойдет тебе на пользу. Вечером приедет Сергей и заберет тебя домой. Отдыхай пока.

Больше не сказав ни слова, Максим ушел прочь, а у меня и сил не было спорить с ним. Сначала нужно восстановиться.

30

Как мужчина и говорил, вечером за мной приехал Сергей. Он помог мне собрать немногочисленные вещи и все так же молча отвез «домой» к монстру. Романовского я не видела сутки. Кажется, в это время я была, словно в другом пространстве. Сон полностью поглотил меня. Просыпалась, чтобы поесть или сходить в туалет и снова отключалась, стоило голове коснуться подушки. Все было, как за пеленой густого тумана. Организм твердо протестовал и тратил очень много сил на противостояние с Романовским. Ему нужен был нормальный отдых и, лишая себя его, сейчас я ощутила это сполна. Сон был таким неспокойным и больным, что каждый раз, просыпаясь в холодном поту, не могла так сразу и вспомнить, где нахожусь. Пару раз заходила Тереза, но сил не было даже на то, чтобы поговорить с ней о чем-то. Она спрашивала, все ли хорошо, я бормотала что-то несуразное и та уходила.

Следующим утром я просыпаюсь от четкого ощущения, что за мной наблюдают. Внимательно и хищно, этот взгляд медленно скользит по неприкрытому одеялом телу. Как потом оказалось, оно валялось где-то на полу, из-за моего неспокойного сна. Бедра пощипывает от непонятных ощущений. Немного потянувшись на кровати и разминая затекшие мышцы, даже не сразу замечаю, что не одна в комнате. Зато, когда взгляд фокусируется на мощной фигуре мужчины, сидящего в кресле и смотрящего прямо на меня, резко вздрагиваю, быстро натягивая одеяло до самого горла. Слышу тяжелый свистящий вздох со стороны Романовского и в этот момент к горлу подкрадывается неприятный страх. Он душит, не давая возможности даже сказать и слово, не то что сделать движение. Темные синие глаза, нехотя отрываются от того места, что еще несколько секунд назад было обнаженное и беззащитное.

— Как себя чувствуешь? — слишком хрипло спрашивает мужчина, медленно поднимая взгляд к моим глазам.

Я ничего не отвечаю, все еще не отошедшая ото сна, но, кажется, Романовского это мало беспокоит. Он грациозно поднимается с кресла и так же гибко направляется прямо к моей кровати. Как такой огромный мужчина может так быстро и плавно двигаться? Это ведь невозможно. Останавливается в полуметре и выжидающе смотрит на меня, испытывает. Проходит целая вечность, когда он вновь подает свой невероятно хриплый голос.

— Вечером у нас самолет. Твой багаж уже собран Терезой, так что лучше без сопротивления, София. Ты при любом раскладе полетишь со мной. Лучше не выводи меня из себя, хорошо?

Видимо, это риторический вопрос, ведь после слов, мужчина уходит за дверь, беззвучно закрывая ее за собой. Честно говоря, у меня не было в мыслях сопротивляться, ведь план, что созрел у меня в голове, напрямую связан с этим полетом. Все очень просто: в Европе относятся намного строже к закону и взяток, как я знаю, там не берут. У Романовского вряд ли будут так далеко связи и главное мое задание — как-то сбежать в ближайшее отделение полиции. Скажу, что меня похитили и попрошу временного убежища или безопасного полета домой, где уже как-то «спрячусь». Уеду в другой город и залягу на дно. Тем более, что у Нади есть знакомый, что может помочь с документами. И чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, буду вести себя тихо, но как это сделать если он захочет близости? Я не смогу подчиняться… Черт, это все усложняет.

Когда я поднимаюсь с кровати, успокоив шатающиеся нервы, замечаю, что на часах полдень. Не могу, не удивится, ведь для меня совсем несвойственно. На самом деле, сон пошел мне на пользу и сейчас чувствую себя уже намного лучше. Нет ни боли, ни тошноты. Главное — есть силы, чтобы противостоять.

Следующий день подходит на удивление быстро, пока я читаю книги, перенесенные из библиотеки. Книжный червь во мне прыгал от радости. На душе было на удивление спокойно. Может, повлияло то, что целый день Максима не было дома и я тревожно не смотрела на дверь комнаты все время, ожидая, когда он войдет. В ушах лишь звучал его хриплый голос, полный опасной хрипотцы. Не надо было быть искусной куртизанкой, чтобы понять, что Романовский был возбужденный до предела. Об этом говорило все: от напряженной позы, до явного выпирающего бугра в брюках. Во рту мгновенно от этой мысли становилось сухо. Так чего же он не взял того, что хочется? Он с легкостью смог бы подавить мое сопротивление и, как обычно, взять силой, но почему-то сдержался. Почему? На самом деле, об этом я не долго думала, ведь была только рада такому раскладу. Несмотря на то, что мое тело получает удовольствие вместе с ним, стыд и обида, которые появляются потом, такие навязчивые и мучительные, что каждый раз, когда Романовский оставляет меня одну после, эти чувства разъедают изнутри, отправляя в ад.

Вечером зашла Тереза, оповещая о том, что: «Максим Александрович уже ждет вас в машине, София Андреевна. Он просил, чтобы вы поторопились.» Хотелось бы мне забаррикадироваться и сорвать этот полет, но мной движет желание убежать и оно сильнее обиды. В принципе, к тому моменту я была уже полностью готова к выходу, поэтому не стала задерживаться.

И вот сейчас, идя по небольшой узкой тропинке вдоль темного сада, освещенная луной, чувствую, как сердце прямо-таки выскакивает из груди. За всем этим я даже не задумалась, что это мой первый полет, первый раз лечу заграницу, хотя даже не знаю куда. На душе невероятно спокойно, за что ругаю себя, ведь нельзя себя так вести рядом с хищником. Нужно всегда быть начеку. Глупая овечка.

Подхожу к огромному внедорожнику с затемненными стеклами и передо мной моментально возникает высокая фигура водителя, что учтиво открывает дверь, заставляя поежится, от непонятных ощущений. Не хочу внутрь. Не хочу оказаться в таком маленьком помещении вместе с Максимом Романовским. Но я скольжу в теплый салон автомобиля, сразу же прижимаясь к закрывшейся за мной двери. Не смотрю в его сторону, хотя всем чертовым телом чувствую темный взгляд на себе. Неожиданно, вздрагиваю, ощущая горячее дыхание возле уха. Опаляющее, оно подавляет во мне какое-либо сопротивление, настраивая каждый нерв на волну Максима Романовского.