Подчинись мне, Софи

27

— Ты… — выдыхаю я, чувствуя как противная тошнота подбирается к горлу.

Не смотрю на него, но слышу тяжелый вздох, а потом и голос.

— На самом деле ты меня очень расстроила, София. Как можно подписывать документы, не читая? — слышу в его голосе укор, но это тяжело расслышать сквозь звон в ушах. С каждой секундой дышать становится тяжелее. Такое ощущение, что сейчас умру. Страшно. — Ты всегда была моей, птичка… — низко произносит мужчина, бесстыдно скользя взглядом по почти обнаженному телу в этом чертовом платье. — Именно ты родишь мне наследника и лучше бы тебе подчиниться, Софи. Другого выхода — нет.

Я уже не слушаю его. Машинально встаю, покачиваясь. Глаза внезапно застилает туманом, отчего приходится держаться за поверхность стола. Слышу бессвязный голос этого монстра, но резко оборачиваюсь, желая побыстрее вдохнуть свежий воздух. Делаю шаг, еще один, прикладывая последние силы.

— София? — на задворках сознания понимаю, что Максим встал и сейчас направляется ко мне.

Еще один шаг, но внезапно в глазах темнеет, а ноги подкашиваются. Такое впечатление, что попросту выключили какой-то прибор. Пока я окончательно не отключаюсь, чувствую мощные руки на талии и шумное дыхание над ухом. Еще пару секунд и все плывет перед глазами, погружая меня в неспокойную тьму.

***

Он уже сбился со счету сколько раз вставал и смотрел через стеклянную дверь на больничную кровать, где лежит его девочка. Она была такая бледная и безжизненная, что в груди незнакомое чувство стиснуло до боли горло. В палате, что-то записывал врач, постоянно стоя над Софией и проверяя ее состояние. Ему чертовски хотелось немедленно войти внутрь и встряхнуть этого лысого ублюдка, что так тянул время. Прямо-таки чесались руки.

Взгляд упал на красивые маленькие ладони с длинными пальцами и иголку, по которой под кожу стекала жидкость с капельницы. Стиснул челюсть до боли в зубах и запустил пальцы в волосы, отворачиваясь к стене. Никогда Максим и подумать не мог, что женщина будет вызывать у него такие живые чувства, что будет ощущать чужую боль, как собственную, что буде чувствовать себя настоящим уродом, ведь именно из-за него его девочка сейчас лежала в этой чертовой больницы.

Послышался звук, открывающейся двери, и Максим резко развернулся нависая над врачом и буравя его убийственным взглядом.

— Говори, что с ней?! — прорычал мужчина, не узнавая собственного голоса. Редко он настолько сильно выходил из себя.

— Максим Александрович, с девушкой все в порядке, если не считать сильного переутомления и нервного срыва. Сейчас мы дадим ей витамины и утром можете забирать ее домой. — быстро проговорил он, обходя Максима и становясь немного поодаль.

— Переутомление? — в недоумении спросил мужчина, ведь он прекрасно знал, что девочка не утруждала себя работой, да, и он бы не позволил.

— Моральное истощение. — спокойно пояснил врач. — Мне нужно идти. Другие ждут осмотра, но вы не беспокойтесь, возле девушки будет дежурить еще один врач всю ночь, как вы и просили.

Коротко кивнув ему, Романовский, снова повернулся к девочке, скользя по ней медленным взглядом. Он с трудом припоминал, как София упала в обморок. Кажется, это было впервые, когда мужчина по-настоящему перепугался за женщину. Птичка повисла у него на руках, как безвольная кукла. Такая беззащитная и ранимая. Обрывками помнит, как они ехали в больницу на машине и он прижимал теплое тело к себе, как шептал ей в макушку, что-то нечленораздельное, как будто она могла услышать его, как нес девочку на руках, крича и поднимая панику в больнице. Сейчас все было позади, но от этого не легче. Максим не мог подумать, что София так сильно будет противиться и упрямится. Пока тело ее сдалось перед Максимом, голова не хотела отпускать ситуацию. Упрямая девчонка…

Вытянув из кармана телефон, он быстро набрал номер одного из «своих» людей. Два гудка и на той стороне послышался знакомый голос.

— Давид, перенеси партнерскую встречу на два дня. Билеты закажи новые. — быстро проговорил Максим, не отрывая взгляда от бледной птички.

— Понял. Как она?

— Потом расскажу. — нажал на сброс звонка и, не ждя больше, вошел в просторную палату, что уже наполнилась запахом цветов.

Внутри было светло и тепло. Максим прошел и сел на кровать возле девочки, беря ее холодную руку в свою и легко сжимая. Гладил большим пальцем по выступающим венкам, и больше всего хотел увидеть ее прежнюю улыбку. Искреннюю и живую…

28

— Уже шестой час прошел, а она не приходит в себя. — опасно надвигался горой Максим на невысокого врача, сверля его убийственным взглядом. — Если ты мне что-то не договариваешь…

Молодой врач и вправду был намного меньше нежели Романовский, поэтому чувствовал физически всю мощь его энергетики. Он немного попятился назад и нервно поправил галстук.

— Это нормально, ей нужен отдых. Не исключено, что когда девушка придет в себя, будет очень слабая.

Максим не мог припомнить, когда в последний раз так переживал за кого-то. Впрочем, все переживания в его жизни были связаны с Софией. Сейчас же, то, что мужчина чувствовал, вызывало бурю противоречивых эмоций: от раздражения до страха. Смотрел на бледное личико девушки и не мог оторвать глаз, как будто этот взгляд поможет привести ее в чувства. Потер подбородок с выступающей щетиной и тяжело вздохнув, махнул врачу рукой, чтобы уходил, оставляя Максима наедине с его девочкой.

Головой мужчина понимал, что Софии нужен нормальный отдых, а не в стенах этой больницы, хоть и элитной. Совместный полет на Сицилию, сблизит их, а еще поможет девушке восстановить силы. Хорошо, что у него теперь есть ее загранпаспорт, это упростит многое. Чувствует ли он вину, за то, что девочка сейчас находится здесь? Нет, но отвечая себе на этот вопрос что-то внутри протестовало, заставляя раздражаться еще больше. Почему он здесь сидит напротив ее кровати шестой час? Почему не может просто встать и уехать, а смотрит на пышные ресницы, что трепыхают во сне, на алые пухлые губы и чувствует себя настоящим ублюдком. Откуда в нем поселилось это чувство? Сжимал кулаки от раздражения и непонятного гнева, но ничего не помогало.

Не сдержавшись, Максим наклонился над Софией и нежно провел подушечкой пальцев по бледной холодной щеке. Мягкая кожа, кажется, моментально загорелась под невинным прикосновением. Опустил большой палец ниже, чтобы очертить контур манящих губ. София притягивала мужчину и это было глупо отрицать, но признавать насколько сильно манило его к девочке, не хотел. Не надо искать воду в засохшей пустыне, так же как и любовь в его мертвой душе. Он может дать все, кроме чувств. Но, что же Максим чувствует именно сейчас? Определённо что-то было… Внутри него шла борьба, но пока что не было понятно, что с чем сражается и за что.

— Максим Александрович? — из собственных мыслей Максима вырвал, неожиданно появившийся в дверном проеме Сергей, личный охранник Софии, что уже четыре года верно служил мужчине. — Вы просили не тревожить вас без повода.

— Говори. — раздраженно кивнул Романовский, отойдя немного от кровати, где лежала девочка.

— Там, в коридоре вас ищет Виктория.

— Виктория? — удивленно переспросил он, но уже направлялся к выходу.

Вопрос о том, как она узнала, что София здесь отложит на потом. Зная вспыльчивый характер Вики, надо было позаботиться о том, чтобы быстрее выпроводить ее отсюда и успокоить.

Как только Максим вышел в коридор на него, в прямом значении этого слова, накинулась девушка. Она вправду выглядела злой. В карих глазах плясали огоньки, а взгляд с прищуром и укором смотрел на Максима.

— И почему это я должна узнавать о чем-то важном от посторонних людей, Максим? — недовольно пропищала Вика, становясь параллельно мужчины. — Что с ней?

Максим тяжело вздохнул, но затолкнул поглубже раздражение и желание кому-то нагрубить. Вика часто его раздражала, но относилась к родным ему людям, хотя таких было очень мало. Мужчина мог нагрубить кому угодно, только не ей. Он помнит, какой девочка была раньше: закрытой в себе, молчаливой и неприветной. Помнит, как всегда, бежала к нему и крепко обнимала за шею, пища от радости. Помнит, как доверительно рассказывала все секреты, хотя из-за работы это было не так часто, как бы хотелось. Максим даже не заметил, как Виктория заняла в его черством сердце особое место.