Подчинись мне, Софи

Из кабинета я выхожу на ватных ногах. Чувствую, что на грани от того, чтобы не сорваться от всего, что легло мне на плечи за последние дни. Я не была готова к этому от слова — совсем. Черт, даже не знаю, как надо вести себя. Сопротивляйся — сломает. Не сопротивляйся — все равно сломает. Даже сейчас я смогла бы сбежать, попросить помощи у простых перехожих, но в конечном счете окажусь в лапах зверя. И не просто зверя, а бешеного психа, в глазах которого полыхает дикий огонь похоти.

Последний раз, когда я пыталась спастись побегом закончился для меня адски. Перед глазами постоянно стоит этот горящий взгляд. В следующий раз мне надо все спланировать так, чтобы снова Максим уже не смог меня найти. Побег в другой город — не выход. Найдет. Сломает. Подчинит себе.

Хожу возле кабинета, меряя шагами небольшой коридор. Вокруг так тихо, что даже мое сердцебиение можно с легкостью услышать. Из-за двери, где находятся эти двое, доносятся лишь невнятные звуки и обрывки слов: «красивая», «не твое дело», «Максим», «жесткий»… Даже если напрячь мозг — что сейчас для меня сравнимо пытке — не смогла бы сложить их в диалог. Он проводит внутри приблизительно минут пятнадцать и, когда голоса становятся громче, а слова разборчивее, понимаю, что Маргарита и Максим переместились ближе к двери. Теперь я слышу о чем они говорят.

— Мне бы не хотелось вот так отпускать тебя, после того, как мы не виделись длительное время. — она пытается говорить тихо, но каждое слово долетает до меня.

Мне ровным счетом все равно на то, что ответит Максим, но с какой-то непонятной причины я даже перестаю дышать, слушая. Мне внезапно кажутся решающими его слова. Как будто внутри еще живет слепая надежда на то, что все может быть по-другому. Уверена, если бы Максим вернул меня себе совсем иным способом, я бы подчинилась. Будь он более сдержанным и не таким жестоким. Будь он тем парнем, в которого я когда-то влюбилась.

— Это невозможно, Марго. — твердо отрезает мужчина.

— Неужели Максим Романовский дал обет верности одной единственной на всю жизнь? — скептически спрашивает женщина.

— Верность? — с нескрываемой насмешкой спрашивает он и от низкого тембра его голоса по телу разбегаются мурашки, которых мне не под силу остановить. — Есть только правила. Я придерживаюсь своих и от женщины ждут исполнения, но верности в них точно нет. Пусть наивные романтики свято верят в эту чушь.

— Ты сломаешь ее.

— Иногда нужно сломать что-то, чтобы на его месте построить то, что нравится тебе. — слишком небрежно и холодно отрезает Максим.

Когда я прихожу в себя, обнаруживаю, что бегу вниз по лестнице. Щеки полностью влажные от слез. Я бегу вниз, желая убежать от осознания сказанного этим монстром. Мне все равно о том, как он изрекается о верности или то, как небрежно говорит о моих чувствах. Впервые я осознаю, куда попала. В лапы жестокого зверя. Он не собирается отпускать меня, наигравшись обожаемой куклой. Максим твердо решил держать при себе и это было прекрасно слышно в его голосе. Твердом и опасном.

Я не сломалась, но сорвалась. Не выдержала всего. Думала, что сильная, когда совсем одна, без поддержки пробивала себе путь солнцу. Казалось, познала все трудности и хуже уже быть не может. Но нет, я ошиблась.

Мне некуда бежать — он найдет. Безвольно падаю на скамейку, чувствуя стук сердца в ушах. Наплевав на то, что мужчина увидит слезы, даю себе шанс на слабость.

Не знаю, сколько времени проходит перед тем, как Максим выходит на улицу. Глаза горящие, лицо перекошенное от гнева. Меня ищет. Наши взгляды сталкиваются, и на лице мужчины появляется недоумение. Да, я могла убежать, но зачем? Это ведь всего лишь вопрос времени. Готова поспорить, что и он так думает.

Я поднимаюсь со скамейки и утерев быстро глаза, направляюсь к припаркованной машине, не оборачиваясь назад и не ждя его. Не хочу смотреть в глаза тому, кто так безжалостно растоптал мое будущее.

Машина подает сигнал разблокировки именно в тот момент, когда я касаюсь дверной ручки. Слышу его шаги позади себя и быстро скольжу в салон, не желая показать свою слабость в виде слез.

Назад мы едем в полной тишине. Даю себе установку не смотреть даже в его сторону. Уткнувшись в окно, я не замечаю, как глаза слипаются. Темная и такая сладкая усталость накрывает с головой. Физически — полна сил, но внутри чувствую опустошение. Жгучее и обидное. Я проваливаюсь в неспокойный сон, но лишь на мгновение. В другое — чувствую, как меня подхватывают на руки. Я хочу открыть глаза, но они слишком тяжелые и непослушные. Тело вязкое и легкое. Уже через некоторое время становится очень тепло и невесомость сменяется мягкой поверхностью кровати. После этого я окончательно ныряю в водоворот сновидений. Только здесь чувствую себя спокойно и умиротворенно. Не хочется просыпаться.

13

Когда я открываю глаза, за окном темная ночь. Не сразу вспоминаю, как здесь оказалась, ведь в голове все еще мелькают картинки из сна. Я понимаю — это воспоминание. Такое зыбкое и неуловимое, что хочется запомнить каждую его секунду. Я видела маму и папу своими детскими глазами. Они ругались, но смысла соры не смогла уловить. Одно слово прочно запечатлелось в памяти: «… опасность». Я видела красивый большой дом и почему-то чувствовала себя в нем так уютно и спокойно, что не хотелось просыпаться. Только когда я перебрала в памяти каждый кусочек того, что смогла запомнить — поднялась с кровати.

К своему ужасу я обнаруживаю, что на мне всего лишь комплект белья. Бежевое, в том, что я ходила целый день. Он видел меня обнаженной пока я была так уязвима. Мог сделать, что хочет… По телу моментально пробегают мурашки и, чтобы укрыться — как будто я в этой комнате не одна — направляюсь к шкафу и хватаю теплый халат до колен.

Направляемая голодом и надеждой, что в доме все спят, я выхожу из спальни, постоянно оглядываясь. Сегодня за целый день я ела всего лишь раз. Вместе с Максимом в ресторане. Но организм настойчиво требует большего. Возьму быстро что-то и убегу к себе в комнату. Никто даже не узнает.

В коридоре, как и на первом этаже пусто, поэтому я ощутимо выдыхаю от облегчения. Большое пространство освещают лишь свет фонарей на улице и луна. Все остальное — тьма. Спустившись на первый этаж, тихо сворачиваю налево и, минуя зал для трапезы с большим столом, иду на кухню.

— Ох-х… — тяжело вздыхаю.

Вокруг столько столешниц и шкафчиков, что найти холодильник, кажется, непосильным трудом. Надеясь на собственную удачу, открываю первый шкаф и сразу же затаиваю дыхание от облегчения. Холодильник. Взгляд против воли поднимается на стену, где находятся часы. К своему удивлению, обнаруживаю, что уже далеко за полночь.

Осторожно открываю массивную дверь и глаза разбегаются от изобилия блюд. Молочные продукты, мясо, овощи, фрукты… Мой выбор останавливается на йогурте и двух бананах. И в тот же момент ставлю их обратно. Кажется, я вообще забываю обо всем. Сердце бешено стучит о грудную клетку, а конечности начинают дрожать. Здесь кто-то есть…

Ко мне доносятся непонятные звуки ударов и чего-то отдаленно напоминающего стоны. Они такие приглушенные, но в тот же момент очень пугающие. Я понимаю, что звуки доносятся где-то с первого этажа. Забыв обо всем, иду в направлении услышанного. Честно говоря, мне бы лучше бежать к себе в комнату, забаррикадировать дверь и спрятаться под кровать. Но, нет, я как мотылек, лечу на свет огненной свечи. Ничего хорошего мне это не сулит. Думать поздно, ведь я стою уже возле лестницы. Под ней оказывается дверь и именно оттуда доносятся те самые звуки. На самом деле, со мной такое впервые. Когда разум вопит об опасности, я всегда подчиняюсь ему и пытаюсь держаться подальше, но сейчас глупое тело и банальная любопытность берут верх.

Не раздумывая больше, тяну открытую дверь на себя и она тихо подчиняется, выпуская меня в еще один небольшой темный коридор. С обеих сторон есть комнаты, но они закрыты и только за одной что-то точно происходит. Самая дальняя, она приоткрыта. Темное пространство разбавляет приглушенный свет, льющийся из дверей. С каждым шагом вперед звуки становятся отчетливее и резче. Тяжелое дыхание, мягкие удары и что-то напоминающее стоны. Где такое видано, чтобы жертва шла на запах смерти и страха? Видимо, я совсем с ума сошла.