Страница 4 из 13
Отдав с самого начала семейной жизни все вопросы в ведение мужа, Алла Сергеевна растерялась, когда он умер, и несколько месяцев жила как слепой котенок, натыкаясь на неразрешимые проблемы. Ей было невдомек, что Анечке тоже могло быть плохо, настолько она погрузилась в свои переживания. А Анечка, оставшись одна со своим горем, металась из крайности в крайность: то часами плакала, то могла сидеть и просто смотреть в одну точку, то, выйдя из дома на лекции, могла пройти пол-Москвы, так и не дойдя до института, а то могла лежать в кровати и день, и два.
Помогли ей друзья, которые устроили дежурства, стараясь постоянно быть рядом с ней. Потом пришла в себя Алла Сергеевна, как будто проснувшись ото сна и удивившись, что Анечку охраняют друзья, сменила их на посту. Теперь мать и дочь всегда были вместе, помогая друг другу перенести горе, понемногу приходя в себя и привыкая к одиночеству без мужа и отца.
Алла Сергеевна долго не могла решиться выйти второй раз замуж, боясь оставить дочь одну, но Анечка сама настояла на этом, пообещав матери, что с ней всё будет замечательно, убедив мать, что она в порядке и будет думать только об учебе и учиться на пятерки.
– Он взял меня любовью, – объясняла она свое второе замужество.
И правда, будучи младше Аллы Сергеевны, Олег Витальевич был настолько влюблен в неё, что стал её тенью, пока она не оттаяла после смерти мужа, и не приняла его.
После переезда матери к новому мужу, Анечка поначалу скучала, потом привыкла быть сама себе хозяйкой, и ей это даже понравилось.
А сейчас мать уехала вместе с мужем в Англию, но звонила дочери очень часто, давала ей советы и пыталась быть в курсе всех ее дел, обещая скоро приехать.
*
В субботу Анечка с утра, сделав домашние дела, которые накопились за рабочую неделю, легла на диван, открыв недочитанную книгу «Норвежский лес». Она любила еще со школьных лет поваляться на диване с хорошей книгой. Но сейчас вникнуть в происходящее ей никак не удавалось, мысли всё время убегали, и она ловила себя на том, что глаза пробежали несколько страниц, но ни смысла, ни действия она не уловила. Приходилось возвращаться к той странице, действие которой она помнила, и начинать пройденный текст сначала. То ли книга была слишком тяжелой, то ли её состояние было таково, что свои собственные мысли требовали большего внимания, чем чужие. Сделав несколько попыток, она отложила книгу и попыталась сосредоточиться на том, что её волновало. Она вспоминала рабочую неделю в новой фирме: новые люди, новая работа, новые проблемы… Она старалась всю неделю показать себя с самой лучшей стороны и, как она думала, ей это удалось. В смысле переводов. Там она показала себя на высоте. Все было замечательно, кроме… «Это же надо было облить директора кофе. А что бы я сделала, если бы меня девчонка облила кипятком? О Боже! Пятна кофе на любимом платье. Разодрала бы в куски! И уволила. Может быть, меня тоже уволят. А это затишье – просто идет оформление. А в понедельник я приду на работу, а мне выдадут расчет за неделю и трудовую книжку. Ладно, работу я найду, но как стыдно! Возможно, он вызовет меня к себе в кабинет. Ну, хоть какая-то радость. Я побежала бы к нему сломя голову. Что это я так прилипла к нему? Всё, надо забыть: и его, и этот злополучный кофе».
Её мысли прервал телефонный звонок. Звонила мать.
– Аннушка, привет. Как дела, моя красавица?
– Ты шутишь, мам? Какая же я красавица, если меня не любит один человек?
– Ну, если не любит ни один, то – плохо. А если – один, то это – неплохо, а я считаю, что даже поправимо.
– Увы. Мне нужен один. Как это поправить? А будешь смеяться, выйду замуж за Вовку.
– Неплохой вариант – одобряю.
– Не смешно.
– Тогда не болтай зря. Кстати, Вова очень хороший человек.
– Я знаю. Он будет идеальным мужем. У него только один недостаток.
– Какой?
– Я не люблю его.
– Девочка моя дорогая! У тебя еще всё будет в жизни.
– Кроме Андрея.
– Так его Андреем зовут?
– Андрей-воробей, не гоняй голубей.
– О-о! Это уже не симптом, это – клиника.
– Мама!
– По-моему, это твои слова.
– Сейчас они не подходят, – обиделась дочь.
– Хочешь, я приеду?
– Нет-нет, все хорошо, не волнуйся. Ты же знаешь, что я – пай-девочка. Бай-бай.
– Это по-русски или по-английски?
– Как тебе больше нравится. Пока, мам. Ко мне кто-то пришел.
Это была Ольга.
– Привет, подруга.
– Привет, Олечка. Пойдем на кухню. Чай будешь? Или…
– Или.
– У меня есть хорошее красное вино. Краснодарское!
– А я пиво принесла. Давай как в молодости. Помнишь, студентками, мы…
– Да, молодость, молодость…
Они дружно рассмеялись.
Так они долго сидели и разговаривали, и Анечка стала замечать, что Ольга странно себя ведет.
Ольга была симпатичной пухленькой блондинкой. Вокруг неё вились многочисленные воздыхатели, но она как-то особо никого не выделяла, и частенько выглядела грустной. Аня говорила в такие моменты, что Оля – томная красавица с картины Грёза и называла её Fleur Blanchе, белым цветком.
Но сейчас подруга выглядела чересчур нервной, как будто её мучило что-то неприятное.
– Так что у тебя в кармане, – неожиданно спросила она подругу, – вытаскивай?!
Ольга растерялась.
– Ничего у меня нет, да и карманов – тоже.
Анечка улыбнулась.
– В кармане точно нет, а что за душой таишь?
– А-а, нет. Впрочем, да. Я хотела спросить, тебе нравится Володя?
– Ты имеешь в виду Вовку?
Анечка закатила глаза.
– Безумно!
– Ты смеешься?
– Смеюсь. А почему ты так решила?
– Ты так смутилась и покраснела, когда говорили о том, как он тебя спас.
Анечка не выдержала и расхохоталась.
– Олюня, я никогда не представляла себя рядом с Вовкой. Он для меня – надежный друг, но не кандидат в мужья. Тем более что не он меня спасал.
– Другом может быть только бывший любовник.
– Где ты нахваталась таких глупых и пошлых сентенций, Оля?
Ольга безразлично пожала плечами.
– Я даже не могу сказать тебе, чтобы ты его забрала, потому что он – не мой, то есть не моя собственность. Если любишь его – добивайся его любви. Сделай так, чтобы ему без тебя стало невыносимо.
– А сама-то ты уже так сделала всё это ради того, из-за которого вчера покраснела?
Анечка смутилась и потом горько призналась.
– Да, советовать всегда легче. Получается мы с тобой друзья по несчастью. Меня, возможно, даже с работы выгонят. А может быть, по счастью – с какой стороны посмотреть.
– Да уж, – согласилась подруга, – но знаешь, это всё от того, что я – блондинка, и меня никто всерьез не воспринимает.
– Наоборот, мужчины любят блондинок. Но если это тебя напрягает – перекрасься, – пошутила Аня, – и тогда Fleurblanche превратится в черную колючую розу.
*
Так проходили дни: томительно и грустно. Анечка ходила на работу в свою фирму: никто её не уволил, да, кажется, никто и не собирался почтить её усиленным вниманием. Она узнала, что Андрей Николаевич не женат, и это стало для неё большой радостью, поскольку в ней теплилась надежда, что он когда-нибудь её обязательно заметит и полюбит. Она пыталась увидеть его, но и эти редкие встречи не приносили ожидаемого счастья: он даже не смотрел в её сторону. Общие совещания она не считала за встречи, поскольку вокруг было много людей, и встречей это никак не назовешь. Такие «встречи» её только расстраивали. Пару раз она встретилась с ним в коридоре, но он на неё даже не взглянул, бросив в ответ на ходу пустое «здравствуйте».
Однажды Анечка, увидев своего директора в конце коридора, идущего ей навстречу, решительно зашагала к нему, представив, что она сейчас с ним заговорит. О чем она будет говорить – было не важно, или она просто не подумала об этом, главное – подойти к нему. Уголки губ поползли вверх, глаза округлились, дыхание остановилось.
Но тут открылась коварная потайная дверь, и из нее выскочил толстяк с волосами, схваченными резинкой, и кинулся под ноги Анечкиной цели.