Страница 4 из 9
Тогда же было дано ему видение, что «ожидаемый мессия уже объявился на земле, а именно в русском городе Орле под именем Федора Крюкова».
Получив такую информацию, Авель поехал в Орел на поиски этого человека. И нашел там торговца Федора Крюкова, с которым долго беседовал и договорился о новой с ним встрече в городе Киеве. Встрече же этой состояться было не суждено, поскольку к этому времени Авеля арестовали. Однако именно из-за этого разговора отправился Авель в паломнический путь в Константинополь через Орел, Сумы, Полтаву и Херсон.
Следователь Макаров задавал еще много других вопросов по поводу императрицы и цесаревича Павла. Церковные и религиозные дела волновали его мало. А потому и удивился сильно, когда на свой вопрос вдруг получил ответный от Авеля: «Есть ли Бог и есть ли Диавол, и признаются ли они Макаровым?»
За этим материалы следствия легли на стол обер-прокурору правительствующего Сената, и генерал Самойлов доложил о монахе Авеле лично императрице. Та, в свою очередь, поинтересовалась, «кто же такой Авель есть и откуда?».
Матушка государыня Екатерина Великая была женщиной конкретной и трезвомыслящей, мистики чуралась и не любила. Сама пьесы писала для театра, чтобы публично высмеять «волшебника» графа Калиостро или мудреные обряды русских масонов.
Но на пророка зловещего, осмелившегося писать о ее жизни и смерти, решила взглянуть.
Привели Авеля пред светлые очи государыни. И ей сказал он точную дату ее смерти, немало ее расстроив.
Поначалу она «за сие дерзновение и буйственность» хотела казнить монаха по закону. Но потом смягчилась, решила проявить великодушие и подписала указ от 17 марта 1796 года: «Поелику в Тайной экспедиции по следствию оказалось, что крестьянин Василий Васильев неистовую книгу сочинял из самолюбия и мнимой похвалы от простых людей, что в непросвещенных могло бы произвести колеблемость и самое неустройство, а паче что осмелился он вместить тут дерзновеннейшие и самые оскорбительные слова, касающиеся до пресветлейшей особы Ея Императорского Величества и высочайшего Ея Величества дома, в чем и учинил собственноручное признание, а за сие дерзновение и буйственность, яко богохульник и оскорбитель высочайшей власти по государственным законам заслуживает смертную казнь; но Ея Императорское Величество, облегчая строгость законных предписаний, указать соизволила оного Василия Васильева, вместо заслуженного ему наказания, посадить в Шлиссельбургскую крепость, вследствие чего и отправить при ордере к тамошнему коменданту полковнику Колюбякину, за присмотром, с приказанием содержать его под крепчайшим караулом так, чтобы он ни с кем не сообщался, ни разговоров никаких не имел; на пищу же производить ему по десяти копеек в каждый день, а вышесказанные, писанные им бумаги запечатать печатью генерал-прокурору, хранить в Тайной экспедиции».
9 марта 1796 года Авеля привезли в Шлиссельбургскую крепость. Разместили его в камере под номером 22, где и предстояло узнику коротать свое пожизненное заключение.
И провел в ней Авель десять месяцев и десять дней в строжайшей изоляции… Там же и узнал он новость, давно ему ведомую…
А 5 ноября того же года императрицу нашли без чувств на полу покоя. Ее поразил удар. А на следующий день, 6 ноября 1796 года, государыня тихо отошла в мир иной. Все случилось в точности, как написал инок за три года до реальных событий…
В тот же день на трон Российской империи взошел сын Екатерины – император Павел I.
В наследство ему досталась не только власть над бескрайними просторами Русской империи, но и огромное количество незавершенных дел, проектов и множество бумаг. Первым делом внимание нового императора привлекли секретные документы императорского кабинета.
Дни главы Сената генерала Самойлова были сочтены. На его место был назначен князь Александр Борисович Куракин, опытный царедворец. Разбирая секретные бумаги, натолкнулся он на пакет, запечатанный личной печатью генерал-прокурора графа Самойлова. Вскрыв этот пакет, Куракин обнаружил в нем ужасным почерком записанные предсказания, от которых он просто похолодел. Ведь роковое предсказание о смерти императрицы уже сбылось! Тогда и порешил князь Куракин передать императору записки сидевшего в каземате пророка.
Павел же, по прочтении их, повелел немедленно отыскать «столь зрячего провидца», монаха Авеля. Нашли его в Шлиссельбургской крепости. Князь А. Б. Куракин объявил коменданту Шлиссельбургской крепости Колюбякину прислать в Петербург арестанта Васильева. Доставили немедленно того под конвоем пред светлые очи нового императора. И случилось это 12 декабря 1796 года…
Состоялась длительная приватная аудиенция в личных апартаментах без свидетелей.
Многие исследователи и современники событий утверждают, что именно тогда Авель прямо в глаза императору назвал дату смерти самого Павла и на двести лет вперед предсказал судьбу российской монархии. Говорят также, что именно тогда и появилось знаменитое завещание Павла I. В некоторых статьях его предсказание звучит следующим образом: «Коротко будет царствование твое. На Софрония Иерусалимского – святой день памяти совпадает с днем смерти императора. В опочивальне своей будешь задушен злодеями, коих греешь ты на царственной груди своей. Сказано бо в Евангелии: “Враги человеку домашние его”. Может быть, в этим словах содержится намек на участие в заговоре сына Павла Петровича – Александра, будущего императора.
Если это так, то какие чувства овладели императором в момент встречи, мы можем только догадываться. Ведь узнать свое будущее хочет любой человек. Но в то же время наравне с любопытством в душе зарождается еще и страх этого знания. Одно нам известно наверняка, Павел верил словам странного монаха. И попросил он Авеля благословить свое царствование. Далее, как свидетельствуют документы, он расспросил Авеля о том, чего бы тот хотел в жизни, на что тот ответил: «Ваше величество, всемилостивейший мой благодетель, от юности мое желание быть монахом, еще и служить Богу».
И далее не утерпел монарх и спросил о собственном будущем. Что ответил на этот вопрос Авель – достоверно неизвестно, Житие об этом умалчивает.
Однако заметим, что император Павел I еще с детских лет по натуре своей был мистичен, имел исключительное воображение, верил в сны и предсказания. Пророков почитал, хоть и побаивался. Но в то же время и верил им безоговорочно.
Есть и другие мнения, утверждавшие, что вряд ли Авель именно во время этой аудиенции предсказал Павлу его гибель, потому как император проявил к нему искренний интерес, обласкал, выказал свое расположение и даже издал 14 декабря 1796 года высочайший рескрипт, повелевавший расстригу Авеля по его желанию постричь в монахи.
После того разговора император повелел князю Куракину поселить Авеля в Санкт-Петербурге, в Александро-Невской лавре, дать ему келью и обеспечить всем, что потребуется для нормальной монастырской жизни. Повеление это было незамедлительно исполнено. В этом монастыре Авель вторично принял постриг. И, собственно говоря, это его второе имя «Авель» и запечатлела история. При первом постриге взял себе крестьянин Василий имя Адам.
Есть свидетельство о том, что еще одна встреча произошла между императором и монахом Авелем в бытность его в петербургской Александро-Невской лавре.
Приведем интересный документ о предсказании Авеля императору Павлу, опубликованный в журнале П. И. Бартенева «Русский архив». В его публикациях за номерами 1–4 за 1872 год размещены «Воспоминания Федора Петровича Лубяновского», действительного статского советника, который в 1802 году занимал пост секретаря министра иностранных дел. Он, в частности, пишет: «Приходит мне на память… еще молва об арестанте Авеле, который содержался когда-то в Шлиссельбурге за какие-то пророчества. Захотели (император Павел) говорить с ним; спрашивали его о многом, из любопытства и о себе. При рассказе об этом разговоре Анне Петровне Лопухиной (фаворитке императора), с трепетом она зарыдала, испуганная и расстроенная». Ни страх ли за любимого ею человека вылился в этих слезах?