Повелители стихий

– Отец, я не хотела этого говорить в присутствии мальчиков, но меня очень беспокоит твой усталый вид.

Стюарт слегка покачал головой, отпустил ее руку и жестом отмахнулся от слов дочери.

– Все хорошо, милая Ева.

– Отец, прости, если я перехожу границы, но ты всегда говорил нам, что мы должны заботиться друг о друге. Дело не только в том, что ты просто устал.

Он оторвал взгляд от ночного неба и посмотрел ей в глаза.

– К чему ты клонишь, Ева?

Ева цеплялась за земное спокойствие.

– Ну, раньше ты не был таким.

– Раньше? Ты хочешь сказать, до того как научное сообщество высмеяло меня и разрушило мою жизнь? Да, ты права. Я изменился. Мы все должны измениться.

Она откашлялась и попробовала зайти с другой стороны.

– Я понимаю, что теперь все по-другому, многое изменилось с тех пор, как твое исследование было закрыто, и я ни в коем случае не хочу проявлять неуважение, но, отец, ты как будто одержим этими подростками.

– Еще бы. Я одержим ими уже восемнадцать лет – ожидая, пока все четыре пары повзрослеют. Время пришло, и мой план по возвращению сюда первой пары уже потерпел неудачу. Похоже, мне следовало быть еще более одержимым. Возможно, тогда результат оказался бы иным.

– Ты – блестящий ученый. Ты создал нас. Зачем тебе эти дети? Наверняка ты сможешь найти способ вылечить нас, если просто продолжишь исследования?

– Есть вещи, которых ты не понимаешь, Ева. И я не хочу забивать этим голову ни тебе, ни твоим братьям. Просто доверься мне.

– Я доверяю тебе! Но почему ты не можешь довериться мне? О каких вещах ты говоришь?

Ева видела, как ожесточилось лицо отца, но его гнев быстро растаял от ее улыбки. Отец коснулся ее щеки, а потом широким жестом обвел пространство их частного острова.

– Моя принцесса, как, по-твоему, мне удается держаться на плаву все эти последние двадцать лет?

– Твои клиники репродуктивного здоровья принесли целое состояние, богатые люди платили тебе кучу денег за твои исследования.

– Так оно и было. А потом научное сообщество отвернулось от меня из-за этих исследований. Я удачно инвестировал средства, но даже огромные деньги со временем заканчиваются.

Ева почувствовала озноб.

– Мы что, разорены?

Стюарт лукаво улыбнулся.

– Не совсем. И ненадолго.

– Что это значит?

– Найдите мне этих подростков, и вы поймете – ты и научное сообщество, высмеявшее мои исследования.

– Жаль, что ты не доверяешь мне настолько, чтобы рассказать все, – упрекнула его Ева.

– Неужели? Правда, жалеешь? А сама между тем кое-что утаиваешь от меня.

– От-отец, я не понимаю, о чем ты…

– Покажи мне. Я знаю, что там. Так и должно быть. Вот почему ты не поехала в мотель с мальчишками. – Слова Стюарта словно ударили наотмашь.

– Это ничего. И сейчас это совершенно неважно. Ты – вот что важно.

– Покажи мне! – Его голос стал жестче, когда он повернулся к ней лицом.

Смирившись, Ева опустила голову и задрала рукав повыше локтя. На гладкой коже цвета вспаханного поля из середины предплечья прорастал, словно опухоль, пурпурный кристалл размером с яйцо. Лунный свет, пойманный и преображенный драгоценным камнем, мерцал темно-фиолетовым огнем в его глубине.

– Никогда не прячь это от меня. Тебе ли не знать. – Стюарт скользнул пальцами по кристаллу аметиста. – А этот большой. Должно быть, ты здорово расстроилась.

Ева заставила себя не вздрогнуть от боли, которую причинило его прикосновение.

– Но тебе не следовало вызывать стихию земли. Ты должна беречь свою силу и использовать ее только в случае крайней необходимости. Ты крепче, чем мальчики, но не бессмертна.

– Я и не хотела прибегать к ней, но, когда увидела Кору… когда поняла, что она умерла… потеряла контроль. Произошло землетрясение. Оно и вызвало тот взрыв на парковке. Отец, мне пришлось усмирять стихию. Я должна была это сделать, иначе она поглотила бы и Фостер, и Тейта, и весь город.

– И привлекла бы гораздо больше внимания к тому, что там произошло помимо парочки торнадо. Выходит, чтобы защитить свою семью, ты успокоила землю, зная, какую цену придется заплатить – пережить такую агонию.

– Это всего лишь аметист, отец. Его не так тяжело носить, и больно только здесь. – Она осторожно прикоснулась к необработанному камню. – Все остальное мне помогает. Успокаивает. Защищает. Так же, как это делает земля. – Голос звучал жалобно, и ей стало стыдно за себя, стыдно за незаданный вопрос, сквозивший в ее словах.

– Мы обсуждаем это почти два десятка лет, Ева. – Стюарт заговорил ровным, бесстрастным тоном лектора, профессора биологии, хотя Ева увидела желание в его взгляде, прикованном к драгоценному камню-опухоли. – Ты должна рассеять энергию и удалить камень. Если ты этого не сделаешь, что произойдет, по нашей гипотезе?

– Энергия будет накапливаться, пока полностью не выйдет из-под моего контроля, и камень будет разрастаться по всей коже, постепенно заключая меня в свою оболочку. – Она произнесла заученные слова, копируя его притворно-бесчувственный тон.

– И что потом? – подсказал он.

– Это убьет меня, – закончила она. – Ладно. Сделай это. Я готова. – Ева протянула ему руку.

Он наконец-то оторвал пылающий взгляд от драгоценного камня и встретился с ней глазами.

– Я делаю это только для того, чтобы помочь тебе. Ты ведь понимаешь, не так ли?

– Да, отец.

– Будь это не опасно, ты могла бы сохранить его. Оставить все их себе.

– Да, отец. Я знаю. Давай. – Ева подняла руку выше и приготовилась к испытанию.

Со вздохом, в котором чувствовалось столько жажды, что Еву затошнило, Стюарт прижал ладонь к аметисту. Ева быстро накрыла его ладонь своей рукой и зажмурилась. Она потянулась сквозь свое тело – сквозь ступни, соединявшие ее с песчаной кожей земли, – и нащупала всего лишь осколок своей стихии. Сосредоточившись на этой силе, она потянула ее вверх – через стопы… ноги… плоть… по позвоночнику к плечам, наращивая мощь, пока энергия земли не прорвалась в кристалл аметиста, а оттуда хлынула прямо в доктора Рика Стюарта.

Старик вскрикнул, и его тело напряглось, как будто его ударило током, но Ева знала, что происходит. Она безучастно наблюдала за тем, как Стюарт, ахнув от удовольствия, уронил руку с ее предплечья и мягко упал на колени в песок. Он глубоко задышал, и, когда поднял на Еву глаза, его зрачки были полностью расширены, а взгляд расфокусирован. Лицо Стюарта излучало такое спокойствие, такую безмятежность, что казалось, будто он помолодел не на один десяток лет.

– О, Ева! Ты права. Это высшее блаженство. А сейчас оставь меня, я хочу погоревать о Коре и обо всем, что потерял сегодня… – Слова стаяли, пока Стюарт растягивался на песке. Его широко распахнутые глаза смотрели в одну точку, но он уже не видел Еву – не видел ничего. Сила драгоценного камня поднималась в нем, ввергая его в состояние кайфа, какого не подарит ни один наркотик – кайфа, без которого он уже не мыслил своего существования.

Ева молча отвернулась от него. Тяжелыми шагами она двинулась обратно, оставляя глубокие следы на песке. Рука рассеянно коснулась драгоценного камня на предплечье, и он рассыпался бесцветными осколками, которые напомнили Еве битую яичную скорлупу.

После того, как отец высасывал силу ее кристаллов, Ева всегда испытывала ощущение усталости и опустошенности, и к тому же зверский голод. Чувство покоя, которым одаривал ее аметист, ушло, оставляя ноющую пустоту, но она не могла позволить себе даже мечтать о том, чтобы ей хоть раз разрешили сохранить ее силу. То ли дело отец – проведет ночь на пляже, наслаждаясь кайфом, который выкачал из нее.

Камень крупный. Отца вырубит часов на восемь, не меньше. Я должна помочь братьям найти хоть какие-то следы Фостер и Тейта, пока он не проснулся – пока не обрушил свой гнев на одного из них. Опять. И на что он намекал сегодня вечером? Что ему удастся хорошо заработать на этих детях? Снова наладить отношения с научным сообществом? Не означает ли это, что он собирается выйти в публичное пространство – показать, что жив и не забыт? Но ведь это к лучшему, не так ли?