Казачий спас

Уйти, не попрощавшись, он просто не мог. Постояв, он поклонился и, перекрестившись, не оглядываясь ушел. Больше его в станице ничто не держало. Выйдя за околицу, парень остановился и, повернувшись, с грустью оглядел опустевшую станицу.

– Простите, люди добрые, если кого ненароком обидел. Земля вам пухом и царствие небесное душам вашим, – прошептал Гриша, крестясь большим крестом и кланяясь.

Шагая по дороге, он пытался найти хоть одну причину, по которой мог бы не уходить. Но завет отца гнал его вперед, к неизведанному. И если не кривить душой, то ему и самому было интересно узнать, как оно там, в городе, и что уготовила ему судьба. Два дня прошли спокойно. Он уже почти добрался до Ессентуков, когда услышал где-то в лесу выстрелы. Не раздумывая, парень сбежал с дороги и, присев под раскидистым платаном, прислушался.

Снова раздались выстрелы, и Григорий только головой покачал. Так палить мог только плохой, да еще и сильно напуганный стрелок. И если в первый раз стреляли из ружей, то в ответ звучали выстрелы из револьверов. Грохот дульнозарядного оружия трудно спутать с выстрелами из нарезного, казнозарядного ствола. Выходит, там пытаются кого-то ограбить, а этот кто-то решил сопротивляться. Похоже, у горцев подросли новые волчата и теперь пришла пора дать им попробовать крови.

– Ну, посмотрим, чему вас учили, – еле слышно проворчал парень и бесшумно скользнул в кусты.

Ориентируясь на выстрелы, он подобрался к самому краю поляны, на которой стоял большой, роскошный автомобиль, за которым и прятались жертвы нападения. Двое улан стонали, зажимая руками раны, а еще один мужик катался в траве, оглашая лес страдальческими воплями. Одна из лошадей улан тоже лежала на земле, очевидно раненная. Скинув с плеч поклажу, Гриша взял в правую руку нож, а в левую нагайку.

Нападавших было четверо, но один из них явно получил пулю и выбыл из боя. Убедившись, что горцев осталось трое и помощи им ждать неоткуда, Гриша выскользнул на поляну, бесшумно приближаясь к абрекам со спины. Не в его нынешнем состоянии вступать в открытую схватку. Тело еще не пришло в прежнюю форму. Подобравшись к бандитам на бросок ножа, парень плавно отвел руку и резким движением всадил клинок в спину самому старшему из нападавших.

Едва только нож оказался в воздухе, парень перехватил нагайку и одним стремительным движением ударил гирькой по горлу стоящего справа. Обратным движением он нанес такой же удар стоящему слева и, шагнув вперед, добил того, что был первым и теперь тянулся к вонзившемуся ему в спину ножу. Убедившись, что все четверо мертвы, Гриша сунул нагайку за пояс и, забрав свой нож, направился к уланам.

Очень скоро выяснилось, что раны у них не смертельные. Перевязав всех пострадавших людей, парень присел рядом с раненой лошадью и, осмотрев ее рану, только удрученно покачал головой.

– Что, плохо? – хрипло спросил один из солдат.

– Пуля легкое пробила. Не выходишь, – мотнул парень смоляным чубом.

– Эх, Муха, – вздохнул улан, опускаясь на колени рядом с парнем.

Заметив у него на поясе пистолет, Гриша одним плавным движением выхватил оружие и, взведя курок, приложил ствол к уху лошади.

– Прости, милая. Уж тебя-то без вины сгубили, – прошептал Гриша, прикрывая ей глаз ладонью и спуская курок. – Сними седло и сбрую. А я пока по следам пробегусь, – добавил он, возвращая пистолет владельцу.

Но не успел он сделать и двух шагов, как дорогу ему заступил высокий, широкоплечий господин, и, чуть улыбаясь, спросил:

– Кто вы, юноша?

– Григорий Серко. Казак, – представился парень.

– Очень приятно. Князь Воронцов-Ухтомский, Николай Степанович. Должен поблагодарить вас за наше спасение. Позвольте узнать, чем вы занимаетесь?

– В город шел. Работу искать. В станице после мора никого не осталось. Из всей семьи я один выжил, – коротко описал свои приключения парень, не видя смысла что-то скрывать.

– Вот как? И что же вы умеете? – не унимался князь.

– Все, что любой казак умеет, и еще немножко, – пожал Гриша плечами. – Но если уж вам так сильно интересно, то может, в городе поговорим? Оставаться тут после нападения не самая умная затея.

– Пожалуй, вы правы, юноша, – смутился князь и отступил в сторону, давая ему возможность пройти.

Но не успел Гриша отойти, как от машины к князю со всех ног кинулась девчушка лет пяти и с криком:

– Папа, папа, там кровь, – вцепилась ручонками в княжескую руку.

Сам не особо понимая, что делает, Гриша присел рядом с ребенком и, осторожно положив ей ладонь на лоб, прошептал, аккуратно нажимая большим пальцем между бровями девочки:

– Тихо, маленькая. Все хорошо. Это не страшно. Поспи. А когда проснешься, все уже забудется.

Большие васильковые глаза девочки закрылись, и она начала плавно оседать на траву. Подхватив ребенка на руки, парень осторожно передал ее отцу, со смущенной улыбкой пояснив:

– Батя мой сестренкам малым так всегда делал, если они чего напугаются. К закату проснется и будет спокойна.

– Однако… – только и смог произнести князь, глядя на дочь.

Быстро пробежав по следам, Гриша нашел место, где абреки спешились, и, забрав четырех коней, повел их к поляне. Добыча есть добыча. То, как ловко он разобрался в следах, удивило всех. Оставшийся без лошади улан, увидев коней, восторженно ахнул:

– Никак аргамак?!

– Полукровка, – тряхнул парень головой. – Но все равно добрая лошадь.

Все наблюдавшие за этой картиной вдруг поняли, что в устах юного казака это была лучшая похвала.

То и дело оглядываясь через плечо, Николай Степанович прокручивал в голове события последнего часа. Сам бой он старался не вспоминать. Стыдно было. Он, в прошлом офицер, позволил себе игнорировать прямые указания человека, знавшего обстановку в губернии не понаслышке. В итоге утеряна казенная лошадь, ранены оба сопровождающих и собственные слуги. А самое главное, едва не пострадали его любимые девочки.

Князь хоть и мечтал о наследнике, но в дочерях души не чаял, балуя их безмерно и потакая любым капризам. Сердиться и ругать их за проказы было выше его сил. Единственное, что он мог заставить себя сделать, так это не вмешиваться в процесс воспитания, если наказание дочерям следовало от Лизы или нянек. В подобных случаях он предпочитал внимательно выслушать жалобы девочек и, жалея их, порадовать каким-нибудь подарком.

И вот теперь его девочки едва не стали добычей бандитов. Дикарей, едва научившихся пользоваться огнестрельным оружием. Да что там говорить. Этот юный казак умудрился расправиться с тремя нападавшими одной нагайкой и ножом. Можно сказать, голыми руками. Хотя, если вспомнить, как этот странный юноша двигается, как смотрит и как равнодушно убивает, возникает мысль, а так ли он юн и прост, как кажется на первый взгляд?

Еще раз оглянувшись, князь отметил про себя ловкую, с виду небрежную посадку парня в седле трофейного коня и, качнув головой, повернулся к жене, почувствовав ее настороженный взгляд.

– Все в порядке, Лизонька, – улыбнулся Николай Степанович, пытаясь успокоить ее.

– Я знаю, – робкая улыбка едва коснулась губ жены. – Просто я заметила, что ты очень внимательно за ним наблюдаешь.

– Давно не видел такой уверенной посадки в седле, – нашелся князь.

– Юный кентавр, – тихо рассмеялась Лиза. – Я тоже заметила. Такое впечатление, что он сел в седло раньше, чем начал ходить.

– Сел? Да он в него взлетает, не касаясь стремян, – пожал князь плечами, стараясь при этом не побеспокоить спящую дочку.

– Да уж, ловок. Что собираешься делать? – сменила тему княгиня.

– Похоже, у тебя уже появились какие-то мысли на эту тему?

– Именно, – решительно кивнула Лиза. – Скрыть нападение или замять как-то шум от этого дела не получится. Слишком много раненых. А если он еще и добычу пойдет на базар продавать, точно без слухов не обойдется.

– Согласен, – кивнул князь, внимательно слушая супругу. В житейских вопросах она была не по годам мудра и рассудительна.