За горизонтом

Тут из-за угла здания показался большой отряд зомби — построенные попарно черные воины, такие же крупные, как и стража у дверей, быстрым шагом приближались к месту схватки. Их живых хозяев по-прежнему не было видно, очевидно просто сработала своеобразная сигнализация, активировавшая «дежурную группу» стражи. Впрочем, несомненно вскоре должны были объявиться и живые… Срывающимся голосом Ингви прохрипел, тяжело переводя дыхание:

— Быстро… Все внутрь… Двери…

Наемники устремились в портал. Ингви с Мертвецом прикрывали их, сдерживая стражников. Наконец, когда все оказались в здании, и они вдвоем шагнули в проем, отпихнув напоследок преследовавших их зомби. Солдаты, только этого и ждавшие, тут же захлопнули массивные черные створки. Никлис вдвинул в широкие петли засов — тяжеленный стальной брус — и Ингви забормотал запирающие заклинания. Внутри здания царил полумрак и наемникам было хорошо видно, что ладони их предводителя начали светиться. Струйки света потекли с его пальцев к двери — теперь светился и засов. Кто-то из солдат выругался, кто-то забормотал молитву (впрочем тоже перемежая ее поминанием частей тела божественных сущностей). Ингви замолчал и тяжело вздохнул, сияние померкло. Затем он обернулся и буркнул:

— Ну вперед! Пока они возятся с дверью…

Снаружи доносились ритмичные удары… Зомби колотили своим заколдованным оружием в дверь, также усиленную чарами… Магия сражалась с магией…

Гнусавый вой труб прорезал тишину, заставил стаю ворон подняться с криками и хлопаньем крыльев над верхушками невысоких дубов подлеска, отразился едва слышным эхом от мрачных стен Замка Вампиров и смолк… Ворота в окружающем крепость частоколе распахнулись с душераздирающим скрипом, два латника в зелено-коричневом выступили из портала, размахивая пышными пучками зеленых веток и остановились, пройдя несколько шагов. Все так же продолжая размахивать своими символами миролюбия, парламентеры напряженно всматривались в темные провалы бойниц. В окне караульной башенки показалось бородатое лицо. Оглядев парламентеров, страж замка крикнул:

— Эй, вы! Ваши ворота скрипят еще поганее, чем ваши рожки, а рожки — еще поганее, чем голос вашего сеньора, злого Кадор-Манонга! Чего вам надо?

— Его величество король Альды Кадор-Манонг I желает видеть сэра Валента из Гранлота, маршала королевства!

Бородача в бойнице сменил сам маршал. Внимательно оглядев посланцев и покрутив светлый ус, сэр Валент крикнул:

— Ладно, я согласен! Если твоему королю и впрямь приспичило поговорить со мной — пусть приходит! — Рыцарь еще раз оглядел вестников, все так же машущих Гунгиллиными ветвями и добавил с сомнением в голосе. — Да ведь побоится он…

Как бы подчеркивая свою уверенность в трусости короля маршал снова покачал головой и задумчиво подергал усы, тем не менее, ответ последовал незамедлительно:

— Его величество король здесь! Как сэр маршал предполагает организовать встречу?

Маршал оглянулся, обращаясь к кому-то, невидимому вестникам снизу:

— Каково? Удивительная покладистость для нашего… короля, — затем громко объявил парламентерам:

— Эй! Ежели твой король желает говорить со мною, пусть явится сюда. К этим вот самым воротам. Так и говорить станем — он снизу, а я отсюда, сверху.

Зычный голос маршала хорошо был слышен не только у ворот, но и за частоколом. Так что когда посланцы с пучками веток обернулись, чтобы возвратиться и передать королю условия — тот уже сам шел им навстречу. Кадор-Манонг был бледен, шагал неровной и сбивающейся походкой — но все же казалось, что он трезв. Или, возможно, почти трезв. Рядом с ним шагала его пассия, придворная чародейка, официально именуемая Олифеннча Прекрасная. За глаза ее, естественно, величали в Альде совершенно иными эпитетами. Никому не известная ведьмочка из мокрогорской глухомани, случайно попавшая в Альхеллу, она сделала головокружительную карьеру, получив деньги, звание, должность при дворе, даже расположение (мягко говоря «расположение») монарха — словом все, кроме официального титула. Ни для кого не было секретом, что она делит с Кадор-Манонгом ложе. Да они и сейчас шли, держась за руки, демонстрируя всему Миру свои отношения. В этом чувствовалась даже некая гордость, некий вызов…

Валент оставил в покое усы и, положив руки на парапет, пригляделся к колдунье — он слышал о ней многое от перебежчиков, а вот видел впервые. Бабенка ему, пожалуй, понравилась — невысокая, складненькая, с приятным лицом, которое совсем не портил чуть-чуть крупный носик, явление редкое для блондинки… Одета она была в необычный наряд, достойный дворянки богатством украшения, но вычурной вульгарностью своей напоминающий о статусе и ремесле владелицы. Колдовские амулеты, драгоценные брошки, кружева и золотое шитье — все в ее костюме было излишне пестрым, даже крикливым, впрочем Валенту это даже нравилось. Он не был знатоком элегантных нарядов, так что броская внешность ведьмы пришлась ему по душе.

— Она слабая ведьма, сэр маршал, — буркнул стоявший рядом с Валентом Ролт, самый способный из учеников Сарнака, служивших теперь в Замке Вампиров, — вон они с Кадором за руки держатся, так это для того, чтобы заклинание не потерялось…

— Заклинание? — Переспросил Валент, с трудом стряхивая охватившую его благодушную созерцательность. — Какое заклинание?

— Она от стрел злого короля прикрывает, — пояснил молодой маг, — они нам не доверяют, боятся предательской стрелы. Вот ведьма и сплела вокруг Кадора чары — ну, против стрел, значит. И за руку его держит, чтобы заклинание не потерялось.

— Ах, так… А она сама прикрыта этими чарами?

— Ну-у, — Ролт замялся, — ну так, сэр, чуть-чуть… Почти не прикрыта.

— А, ну да, — догадался Валент, — она надеется, что в нее стрелять не будут… И все же храбрая особа!.. Ладно, послушаем, чего они от нас хотят… Да! Разыщите сэра Мертенка и пришлите его сюда!

С минуту маршал с подозрением глядел на мага, двигая тяжелой челюстью, заросшей темной щетиной. Сэр Каногор пытался понять, что кроется за обычной непроницаемой маской спокойствия Велиуина. Этих двоих связывало многое — взаимное уважение, личная приязнь, участие в заговоре, совместно пролитая кровь. Накануне, когда невесть откуда во дворе Валлахала появился разъяренный Гимелиус, они дрались плечом к плечу — и юный маг, уже искалеченный палицей тролля, самоотверженно принял первый удар магии взбешенного Изумруда на себя, прикрыв дворян и солдат. А затем, когда два чародея — оба уже жестоко израненные и обессиленные — сошлись в последней неистовой схватке и Велиуин вдруг понял, что его уже ничто не спасет, не кто иной, как Каногор Эстакский ударом своего меча положил конец битве. Пренебрегая опасностью и обычным страхом перед могущественными чародеями, он, оставив перепуганного коня, обошел Гимелиуса сзади и нанес старику (почти четвертованному уже мечом Метриена, но все еще опасному) решающий удар… Да и потом, схватившись с наемниками канцлера Гвино, они вместе сделали свой выбор…

Но, невзирая на то, что они дрались рядом в бою, несмотря на взаимное уважение к уму и талантам партнера по затеянной ими опасной игре, заговорщики относились все же друг к другу с настороженностью и несколько напряженной предупредительностью… Взаимное недоверие усугублялось тем, что в их своеобразную «команду» теперь попал король Метриен I, человек недалекий и слабый духом. Если прежде рядом с воином и колдуном всегда был канцлер, занимавший лидирующее положение среди заговорщиков, то теперь сложилась несколько странная ситуация — молодой маг, один из вдохновителей заговора, оказывался вроде бы на втором плане — рядом с двумя здоровенными вояками, носившими звучные титулы… Вроде бы…

Идя к Изумруду за советом, сэр Каногор почувствовал потребность прояснить отношения между ними и каким-то образом подчеркнуть, что роль Изумруда — велика как никогда прежде, но хитрый нахальный колдун повернул все таким образом, что это он напомнил маршалу о своей роли — а тот выступает едва ли не в качестве просителя. Маршал нахмурился, соображая, как бы лучше построить разговор и не зная, с чего начать, но тут Велиуин сам пришел ему на помощь: