Страница 2 из 52
Пятнадцать минут сорок семь секунд чистого времени! Вот это удача! Так долго еще никогда не удавалось, не получалось настроить резонансные колебания, впрочем, настроить-то можно было, а вот удержать… И все-таки – пятнадцать минут! Почти шестнадцать. А ведь еще на той неделе и одна минута за великое счастье. А теперь – пятнадцать! Шестнадцать почти. Если дела так и дальше пойдут…
– Хозяин! Эй, хозяин!
Ну, точно, кричали внизу, с крыльца. Принесла кого-то нелегкая. Может, электрики? Но те вроде должны были бы на той неделе заглянуть.
Подойдя к окну, Павел распахнул створку и свесился вниз, увидев на крыльце двух незнакомых парней лет по двадцати или около того. Оба в резиновых сапогах, в грязных джинсах, один – толстоморденький – в красной баскетке.
– Нам бы проводку проверить.
Ага – электрики все же.
– Сейчас спущусь. А я вас через неделю ждал.
– Так у нас это… в планах окно появилось, вот думаем – осмотрим пораньше. А то потом осень, дожди, грязь. А кому охота по грязи шляться?
– Это верно, никому… – спустившись по узкой лестнице, Павел гостеприимно распахнул дверь. – Проходите.
Несмотря на молодость и общий дебиловатый вид а ля «реальные пацаны», электрики оказались весьма вежливыми, даже на пороге разулись.
– Мы у вас немножечко тут посмотрим…
– Смотрите, смотрите.
Парни управились быстро, да и что тут было смотреть – старая дача в две комнаты с печкой и мезонином, ну, телевизор с ресивером, ноутбук на столе.
– В мансарде есть что?
– Нет, нет, – Павел улыбнулся как можно беспечнее. – Там даже розетки нет.
– Ну и ладно, – покладисто кивнул тот, что в красной баскетке, похоже, он был в этой паре за главного – напарник-то за все время визита ни словечка не проронил.
– Хозяин, вы завтра целый день дома будете?
– А что? Что-то не в порядке?
Поправив баскетку, мордастенький улыбнулся:
– Да с нашей стороны никаких претензий нет, просто пожарник просил узнать – Леха. Он-то тоже обход задумал. Чтоб до осени, не по грязи. Так завтра-послезавтра как? Не уедете?
Павел рассмеялся, потеребив небольшую бородку, придававшую ему вид типичного «антилигента». Ой, как не любила эту бородку Полина, все время заставляла сбривать. Эх, Полина, Полина… и черти тебе тогда понесли… в гололед. Ну да, осторожно всегда девочка ездила, да и резина новая, зимняя… это у нее. А вот у того грузовика… Не ты – так тебя!
– Лехе-пожарнику передайте – завтра пусть не приходит, – подумав, промолвил молодой человек… молодой – если так назвать тридцативосьмилетнего кандидата наук, да не каких-нибудь – а физико-математических, да еще и технических в придачу! Наверное – все-таки можно, Павел Петрович Ремезов всегда выглядел подтянуто и моложаво, особенно когда Полина еще была жива… а тому уж полтора года… Да и что там говорить – тридцать восемь лет – для кандидата наук – не возраст! Именно что – молодой. Бородка и очки – для чтения, вдаль-то Павел и без них неплохо видел – его, конечно, старили… так, слегка.
– Кстати, господа электрики, – вспомнив, Ремезов стукнул себя ладонью по лбу. – А скачка напряжения случайно сегодня не было? Ну, вот только что, буквально минут двадцать назад.
– Скачка? Не, не было… вроде…
Быстро попрощавшись, парни-электрики ушли, мордастенький аккуратно закрыл за собою калитку. Павел прошелся по саду, не большому и не очень ухоженному – именно такой и должен был олицетворять матушку-природу. Недавно прошел дождь, и пахло мокрицей, а, может, и какой другой травою, Ремезов не очень-то вникал в огородно-сельскохозяйственные дела; дача эта – километрах в ста от Смоленска – досталось ему, в общем-то, случайно, от двоюродной тетки, о существовании которой племянник, к стыду своему, и думать давно забыл, а тетушка, видать, помнила, завещала домик, так кстати теперь пригодившийся. Вообще-то, институт находился в Москве, обычный «почтовый ящик», из тех, что не полностью исчезли в девяностые, и ныне приносящий неплохую прибыль. Здесь же, на даче, Павел, подсуетившись, устроил неплохую лабораторию по изучению психо-физических резонансных воздействий. Установил необходимые приборы, компьютеры, все, что нужно – и, кстати, именно тут ему и повезло! Шестнадцать минут – еще бы!
Испускаемые мозгом колебания, которыми занимался Ремезов, изучались на стыке наук – физики общего энергетического поля, физиологии, медицины, исторической психологии, – обычному ученому трудно было бы сделать в этой области хоть какие-то открытия. Правда, вот Ремезов все же был не обычный, а из тех, что не так давно именовались энциклопедистами. Физики, психология, медицина – казалось бы, что между ними общего? А вот есть, оказывается – явление психо-исторического резонанса, изучаемого Павлом не само по себе, а комплексно, в свете общей теории поля, разрабатываемого когда-то еще Эйнштейном. Кстати, сам великий физик еще в двадцатые свернул все работы по этой теме, как говорят – ужаснувшись возможных последствий. Ремезова же последствия вовсе не ужаснули, наоборот – обрадовали… и потрясли до такой степени, что, полностью отдаваясь работе, он на какое-то время забывал Полину.
Полина…
Войдя в дом, молодой человек уселся на диван, перед стоявшим на круглом – тетушкином еще – столе портретом. Черно-белым, в строгой деревянной рамке – Павел с детства еще увлекался фотографией – ФЭДами, «Сменами», «Вилиями», да и сейчас «цифру» лишь на работе признавал, считая, что для души лучше обычная черно-белая пленка, а к ней – красный фонарь, фотоувеличитель, ванночки. Ничто так нервы не успокаивает, как обычная фотопечать, когда в красном приглушенном свете на листе фотобумаги под тонким слоем разведенных в воде реактивов вдруг начинают появляться какие-то контуры, фигуры, быстро приобретающие знакомый облик. По сути – волшебство какое-то, даже для кандидата наук! Волшебство, знакомое с детства.
Черно-белая Полина, улыбаясь, смотрела с фото… еще бы не улыбаться – снимал-то Павел старинным, отцовским еще, ФЭДом! Один из последних снимков. Как хорошо, выразительно вышли глаза – большие, блестящие, и немного грустные, несмотря на растянутые в лукавой улыбке губы. Черные, цвета воронова крыла, волосы, светло-серые жемчужные глаза, чуть припухлые губы, ресницы, длинные и густые, как берендеевский лес… все-таки Полина была редкой красавицей, и выглядела на удивление юно – никто ей не давал тридцати лет, девчонка и девчонка. Правда, профессия – старший следователь районной прокуратуры… Сей факт Павла, говоря молодежным сленгом – «прикалывал».
И все же, все же! Как похожа на Полину та девчонка из недавнего «резонанса»! Как похожа… И парень, Вадик – судя по отражению в зеркале, почти вылитый Павел в ранней юности. Быть может, тут должно присутствовать не только внутреннее, психо-физическое совпадение, но и внешнее? А что? Ведь почти целых шестнадцать минут в чужом теле да еще в пятьдесят каком-то году – успех несомненный!
Молодой человек улыбнулся, поправив стоявшие в вазе цветы. Увяли уже… Съездить завтра в Смоленск, купить розы? Павел глянул в окно, на припаркованную рядом с яблонями светло-зеленую «Шевроле-Лачетти», и покачал головой. Нет, не завтра. На завтра наметил он одно важное для своего эксперимента дело. А что, если резко повысить силу тока и, может быть, напряжение? Ведь эти шестнадцать минут… скорее всего, в местной сети был-таки скачок, врали электрики, точнее, не врали, а не признавались, кто ж признается – вдруг у кого какая техника «полетела», холодильник там, ноутбук. Не у всех же фильтры стоят.
Повысить! Да-да, именно так – повысить. Откуда только его взять, напряжение… а заодно и силу тока.
Откуда, откуда! Все оттуда же – из трансформаторной будки, до которой, если считать от мансарды – ровно сорок девять метров тридцать пять сантиметров, Павел лично позавчера измерял. Так вот и…
Ох! Слышала бы эти мысли Полина! Тут же бы щелкнула Ремезова пальцем по носу: «А не задумали ли вы, дорогой товарищ, похитить общенародную собственность? Ну, или, скажем, муниципальную, федеральную, на худой конец – частную? Ах, говорите, электрический ток… Так он ведь тоже не сам по себе в проводах завелся, тоже кому-нибудь да принадлежит!» Именно так бы и сказала… Старший следователь районной прокуратуры, Полина была женщина с юмором, не хуже, чем у Павла… на том, во многом, и сблизились, та как раз от второго мужа ушла, а Ремезов… Ремезов со своей женой да-авно развелся, правда, не сказать, чтоб одной работой жил – случались девушки, и довольно-таки часто, но… вот именно что «случались». А с Полиной… С Полиной почти сразу ясно стало – вот она, «вторая половинка»… Увы, недолго музыка играла… вернее, другая стала музыка – похоронная.