Страница 12 из 19
– Даже так? – удивленно произнес адмирал Ларионов.
– А вы знаете, Нина Викторовна, наверное, права, – вместо Антоновой ответил адмиралу канцлер Тамбовцев. – Ведь изначально церковь в Ирландии была православной, созданной не римскими, а александрийскими миссионерами, крестившими не только Ирландию, но и Британские острова. До самого завоевания Англии нормандским герцогом Вильгельмом подчинение Риму церковных структур на Британских островах было чисто номинальным, и лишь позже, силой британского оружия церковь в Ирландии была полностью подчинена Риму и полностью обрела католические черты.
Что же касается церковных догматов, то православных и католиков непреодолимо разделяют только два тезиса. Первый, о непогрешимости папы, который в глазах ирландцев только что был полностью и необратимо опровергнут. Ну, а второй, об исхождении Святого Духа не только от Отца, но и от Сына, не будет настолько важен для ирландских борцов за свободу. Тем более что он, например, не включен и в Символ веры униатской греко-католической церкви, а сие означает, что и сами католики не считают его чем-то принципиально важным. Настроения большинства высшего ирландского католического духовенства после событий в Корке ничем не отличаются от настроений паствы, так что теперь весь вопрос только за идеологической работой и пропагандой. И да здравствует патриарх Дублинский и всея Ирландии!
– Спасибо, Александр Васильевич, – улыбнулась полковник Антонова, – мне не удалось бы так доходчиво объяснить создавшуюся в Ирландии ситуацию. Вот в этом направлении и должны копать наши люди, чтобы добиться искомого результата. Одновременно надо повнимательнее присмотреться к Риму и постараться сделать так, чтобы следующим папой стал кардинал, наиболее удовлетворяющий нашим интересам. Сделать это несложно, поскольку кардиналы обычно – люди пожилые и имеют свойство неожиданно почивать в бозе, что не удивительно – климат Ватикана весьма вреден для его обитателей. А может быть и наоборот – нужные нам люди могут жить долго и счастливо, особенно если им помогут в этом наши чудо-врачи.
– Ну, вот и отлично, – произнес адмирал Ларионов, подводя итог импровизированного совещания за чайным столом. – Именно так мы и поступим. Вы, Нина Викторовна, завтра же отправляйтесь на «Адмирале Ушакове» в Кадис, чтобы начать там переговоры о подписании договора об обмене Гибралтара на аренду Кубы. А Виктор Брюсов получит соответствующие инструкции о том, что ему делать со своими католиками, благо там еще никто ничего не знает о папской булле. Ватиканом же займутся наши люди из КГБ, и, Боже, храни кардиналов! А пока давайте выпьем еще по чашечке этого чудесного чая. И попробуйте вот эти пироги с клюквой. Давно я не ел таких вкусных пирогов…
28 (16) февраля 1878 года.
Куба, Гуантанамо.
Сэмюэл Клеменс, главный редактор газеты «Южный крест»
В мою дверь негромко постучали.
– Войдите, – произнес я, оторвавшись от работы над очередным номером нашей газеты.
В кабинет, прихрамывая, вошел невысокий человек лет тридцати пяти, одетый в застиранную и чуть поблекшую серую форму, с сумкой почтальона через плечо.
Несколько дней назад тот же самый джентльмен уже заходил ко мне, чтобы передать телеграмму от жены. В ней было всего лишь несколько слов: «Приехали девочки здоровы все хорошо Оливия». Телеграфные реквизиты над этим текстом занимали места больше, чем сам текст…
Я ей тогда написал в ответ, что, мол, наши телеграммы пересылаются бесплатно, и что мне хотелось бы узнать чуть больше о ее житье-бытье.
– Здравствуйте, мистер Клеменс, – сказал почтальон, снимая шляпу. – У меня для вас опять телеграмма.
И он протянул мне такой же конверт, как и в первый раз.
– Спасибо, – поблагодарил его я. – Кстати, зовите меня Сэм!
– Как-то неудобно, – смутился он. – Я всего лишь почтальон, а вы все-таки знаменитость.
– А как вас зовут? – спросил я, с интересом оглядывая собеседника.
– Джеб Андерсон, сэр! – ответил почтальон, выпрямив спину. – Рядовой первого класса армии Конфедерации.
– А откуда вы родом, Джеб? – продолжил я свои расспросы.
– Сент-Луис, Миссури, сэр! – вздохнул почтальон. – Давненько я там не был, почитай что с самой войны.
– Так вот, Джеб, – улыбнулся я, – оказывается, мы с вами земляки. Я тоже из Миссури, только из Ганнибала. А вы, значит, воевали?
– Да, сэр! – кивнул почтальон. – Шестой Кентуккийский пехотный полк. Ранен при Шайло в шестьдесят втором. Приехал сюда, хотел было вступить в Добровольческий корпус, да меня не взяли – сказали, мол, с такой ногой ты уже свое отвоевал. Хватит. Как будто все эти молокососы умеют так же стрелять, как рядовой Андерсон! Я ведь был лучшим у себя в роте…
– Джеб, а почему вы не вернулись домой? – спросил я с некоторым удивлением.
– Ну уж нет, – ответил почтальон. – Пока я тут устроился почтальоном. А вот когда начнется война за освобождение Дикси, вот тогда пусть только попробуют меня не пустить! Я уже и винчестер себе купил, тренируюсь с ним каждый вечер. Бегун и ходок из меня, конечно, никакой, а вот стрелок я хоть куда.
– Вот видите, – вздохнул я, – а я вообще в войне практически не участвовал. Так что я сочту за честь, если вы будете называть меня Сэмом, а мне будет дозволено звать вас Джебом!
С этими словами я протянул ему руку, которую он с удовольствием пожал, – сказав мне в ответ:
– Все будет именно так, Сэм.
Как и в первый раз, конверт был чистым, без марки или адреса отправителя, лишь с надписью четкими типографскими буквами: «Сэмюэлу Клеменсу лично в руки». Как только Джеб, прихрамывая, ушел, я тут же вскрыл письмо. Да, на этот раз оно было значительно длиннее, чем в прошлый раз. Что бы ни говорили про мою любимую Ливи, но все-таки по бережливости она все-таки самая настоящая янки…
Любимый, у нас все хорошо, только мы все по тебе очень скучаем. Первые десять дней мы провели в Константинополе. Когда мы приехали, то нас определили в гостевые покои дворца Долмабахче, а мистер Тамбовцев, которого я давно уже называю Александр, а наши девочки «дядей Сашей», с самого первого дня взял нас под свою опеку. Но первым делом после нашего прибытия нас отвезли в местный госпиталь и еще раз дотошно осмотрели, а потом проверили на каких-то приборах. Девочкам очень понравилось, когда им потом показали, как они выглядят изнутри. И самая главная и радостная новость – русские врачи подтвердили, что у девочек туберкулеза нет.
Про меня же было сказано, что тот диагноз, который поставили врачи в Гуантанамо, правильный, и меня будут дальше лечить. Курс лечения продолжится около трех месяцев. Кроме того, у меня нашли кое-какие женские болезни, но и их, по словам доктора Богданова – представляешь себе, я даже научилась выговаривать эту фамилию – вскоре полностью излечат, и нам можно будет завести еще детишек!
Мне дают какие-то лекарства. Предупредили, что у меня может болеть от них живот, но пока, к счастью, в этом плане все нормально.
А еще нам очень повезло в том, что у нашей замечательной спутницы Летисии де Сеспедес первый семестр обучения в Константинопольском университете начинается лишь первого марта. Поэтому она сидела с девочками, когда я была у врача, или когда меня возили по таким местам в Константинополе, которые девочкам не интересны.
Александр и его люди показали мне столько необыкновенного: и дворец Топкапы, где мне особенно понравился гарем, и другие османские дворцы, и римские развалины, и церкви, такие, как Святая София и Святая Ирина, только недавно переделанные обратно в христианские церкви из мечетей.
Кроме того, я купила для нас дом – он находится недалеко от дворца Долмабахче на берегу Босфора, окруженный виноградниками и тенистыми деревьями. Александр рассказал, что он ранее принадлежал одному турецкому паше, который бежал из Константинополя еще до прихода югороссов, после того, как султан, узнав про растрату при строительстве флота, решил его арестовать и, возможно, казнить. Конечно же, султан конфисковал это имение, а теперь оно принадлежало государству.