Страница 3 из 12
Кр.: Понимаете?
Б.: Да.
Кр.: Отлично. Является ли оно причиной?
Б.: Не знаю, что мы называем причиной, но это одна из причин.
Кр.: Я имею в виду источник человеческого страдания.
Б.: Такое использование времени – безусловно. Человек должен был использовать время для своих целей, но он им злоупотребил.
Кр.: Это понятно. Если я хочу выучить язык, то мне нужно время.
Б.: Но злоупотреблять временем, внутренне его растягивая…
Кр.: Внутренне – это то, о чем я говорю. Не является ли причиной человеческого хаоса использование времени как средства становления, становления все более совершенным, более развитым, более любящим? Понимаете, о чем я?
Б.: Да, понимаю. Если бы мы не поступали так, то, вне сомнения, вся эта структура рухнула бы.
Кр.: Именно, рухнула бы.
Б.: Но я не уверен, что нет какой-то другой причины.
Кр.: Подождите. Я хочу немного в это углубиться. Если я… нет, я говорю не абстрактно, а из личного опыта. Для меня идеи «завтра» психологически не существует, то есть я воспринимаю время как движение, и оно либо внешнее, либо внутреннее.
Б.: Вы имеете в виду психологическое время?
Кр.: Да, психологическое время и время внешнее.
Б.: Да. И некую связь между ними.
Кр.: Теперь, если психологического времени не существует, то нет и «меня», нет «я», которое является источником конфликта. Понимаете, о чем я? Внешне человек двигался, развивался – вот этот микрофон, например.
Б.: А также во внутренней физической структуре.
Кр.: В структуре, во всем. Но психологически мы двигались также вовне.
Б.: Да, мы сфокусировали нашу жизнь на внешнем. Вы об этом говорите?
Кр.: Да.
Б.: Мы перевели наше внимание вовне.
Кр.: Нет. Мы расширили наши способности вовне.
Б.: Да, мы развивались во внешнем.
Кр.: А внутреннее – это такое же движение, как и внешнее.
Б.: Да, и все, что мы делаем внешне, мы повторяем внутренне.
Кр.: Да. Я не знаю, понятно ли я выражаюсь.
Б.: Я понимаю, что для того чтобы развиваться внешне во времени в техническом отношении, мы должны были позаимствовать ту же структуру для внутреннего.
Кр.: Да. И вот если отсутствует внутреннее движение как время, движение как становление чем-то большим, что тогда остается? Вы понимаете, что я пытаюсь выразить?
Б.: Хорошо. Если мы говорим, что все это движение времени прекращается, что бы это ни значило, – слово «прекращается» не подходит, потому что это тоже время.
Кр.: Время оканчивается.
Б.: Без движения времени, которое есть энергия…
Кр.: Понимаете, внешнее движение такое же, как и движение внутреннее.
Б.: Да. Что бы вы ни делали внешне, вы должны сделать это также внутренне. Звучит верно.
Кр.: И это одно и то же движение.
Б.: И оно охватывает все.
Кр.: Включая время. И если это движение прекращается, что остается? Удалось ли мне выразиться понятно? Мы ведь не говорим тут чепуху? Я не думаю, что это чепуха. Скажем так. Мы никогда не имеем дела ни с каким другим движением, кроме внешнего.
Б.: Во всяком случае, как правило. Большую часть нашей энергии мы отдаем внешнему движению.
Кр.: Внешнему. И психологическое – тоже внешнее.
Б.: Это отражение внешнего движения.
Кр.: Мы считаем его внутренним, но в действительности оно внешнее, верно?
Б.: Да.
Кр.: И вот, когда это движение прекращается, как ему и следует, останется ли тогда по-настоящему внутреннее движение – движение, которое не может быть выражено в терминах времени?
Б.: Вы спрашиваете, существует ли движение другого рода, которое все еще движется, но уже не в терминах времени?
Кр.: Именно так.
Б.: В этом нужно разобраться. Можете продолжить?
Кр.: Видите ли, слово «движение» означает время.
Б.: Ну на самом деле оно означает перемещение с одного места на другое. Во всяком случае, в нем присутствует понятие о чем-то, что не статично. Отрицая время, вы ведь не хотите вернуться к чему-то статичному, что по-прежнему предполагает время?
Кр.: Давайте скажем, к примеру, что человеческий мозг был натренирован, приучен в течение веков к тому, чтобы двигаться на север. И вдруг он сознает, что движение на север означает непрекращающийся конфликт. Как только мозг это понял, он начинает двигаться на восток. И в этом движении он меняется. Верно?
Б.: Да, что-то меняется.
Кр.: Качество ума меняется.
Б.: Хорошо. Понятно, что он в каком-то смысле пробудится к иному движению.
Кр.: Да, к иному. И снова «движение», видите?
Б.: Не лучше ли подходит тут слово «течение»?
Кр.: Если я шел на север всю мою жизнь, и вдруг наступает остановка, движение на север прекращается, при этом мой мозг не стремится на восток, юг или запад. Тогда конфликт прекращается, верно? Потому что больше нет движения ни в каком направлении.
Б.: Тогда ключевой момент – направление движения. Когда движение фиксировано направлением, внутренне оно приводит к конфликту. Но внешне мы нуждаемся в фиксированном направлении.
Кр.: Конечно, нуждаемся. Это понятно.
Б.: Да. Итак, когда мы говорим, что мозг не имеет фиксированного направления, как он тогда движется? Во всех направлениях?
Кр.: Тут я немного не уверен. Можно ли сказать, когда действительно приходишь к такому состоянию, что это источник всей энергии?
Б.: Да, когда движешься все глубже и глубже внутрь.
Кр.: Это по-настоящему глубокое внутреннее движение – не внешнее, которое становится внутренним, а когда прекращается и внешнее и внутреннее.