Страница 2 из 11
— Да-а… Хлипкие нонеча пошли герои.
Очнулся Скайрысь в интересном положении. Он стоял у столба, чувствуя обнаженной спиной занозистую поверхность. Руки были вздернуты и прикручены к поперечной перекладине, так что менестрелю пришлось вытянуться, едва касаясь цыпочками грешной земли. А вдоль перекладины, злобно зыркая, подбиралась к музыкальным пальцам ворона.
— Кыш… — выдохнул Рысь. Голос осип и не повиновался.
— Чего вопишь? Алиска мирная.
Ворона поднялась, тяжело взмахнув крылами, и перепорхнула на столб напротив. Рысь невольно повлекся за ней взглядом, и икнул. Это был не просто столб, это была виселица, на которой, унырнув в дыру помоста ногами, покачивался кто-то… Или что-то? Или все же кто-то?
Иначе почему он разговаривает? Или это не он? Или это в голове от жары мутится?
— Мама… — Рысь всхлипнул.
Висельник хохотнул, и над головой у него несколько раз хлопнуло, будто кто-то нетерпеливый сложил и разложил зонтик. Менестрель скосил правый глаз: хлопали розоватые лопухи… или крылья, как у летучей мыши… гламурной. Точнее Рысь не мог бы сказать — едкий пот пополам со слезами мешали обзору.
— Че уставился? Эльфа не видел? — голос был немелодичный, хриплый и едкий. Впрочем, мелодичность с петлей на шее? Но… как же оно говорит?!
Рысь опять хлопнулся в обморок. Чтобы не утруждать себя непосильной умственной работой. Минуты на три. Или даже изрядно больше, потому что штаны в паху успели высохнуть, а жгучее солнце уползло за высокие ребристые крыши домов справа. И стало почти прохладно.
Ворона Алиска топотала по помосту, что-то выклевывая из бурых плах, в опасной близости от куртки и рубахи Скайрыся, аккуратно сложенных к его ногам. Поверх одежды горбилась заботливая прикрытая платочком лютенка.
— Кыш…
Ворона сип проигнорировала.
— Эй! Ты живой? — окликнул висельник, обмахиваясь лопухами, в которых менестрель наконец-то опознал знаменитые эльфийские уши. А вот остальное! Тушка висельника была округлая и упитанная, а росточком боги обидели. И напоминал он одетую в зеленую пижаму и вывалянную в смоле свинью.
— Че пялишься? — эльф вытер локтем нос-уточку.
— Я тебя спасать шел…
— Ну, пришел. И что?
— Я пришел тебя спасти.
Эльф хмыкнул:
— Я уже понял. Так чего не спасаешь?
Рысь дернулся в путах. К его моральному унижению и физическим страданиям прибавилась отоспавшаяся в жару и весьма энергичная муха. Как истребитель-камикадзе, атаковавшая все уязвимые места, она лезла в глаза, пикировала на грудь и норовила цапнуть за ступни, с которых чья-то заботливая рука (прямо по Олдям) стянула сапоги. Менестрель заизвивался и задергался, точно в дикарском танце. Эльф энергично захлопал в ладоши. Муха же выбрала место для посадки, напилась кровушки и, мелодично жужжа, устремилась в голубые дали. Рысь поник главой.
— А почему ты не спрашиваешь, почему я живой? — подал голос эльф, весьма бодрый для покойника. Скайрысь встряхнул гудящим черепом, надеясь, что пот не так станет заливать глаза.
— Ты зомби?
Висельник фыркнул:
— Ну до чего же банально и ограниченно мыслят герои! Нашу песню не задушишь, не убьешь. Потому что эльфы бессмертны!
— А зачем тогда тебя вешают?
В ушах менестреля тонко звенело, и он надеялся, что это надвигается всего лишь обморок, а не озверевшее от голода комарье.
Собеседник воздел толстый палец:
— Вот он, коренной вопрос современности. И у меня есть на него ответ. Это низкая месть Темного Властелина светлому и отважному эльфийскому народу. Меня вешают каждую тяпницу на потеху толпе, ибо я единственный, кто не стал подставлять выю злобному тирану, под пятой которого…
— Вы… что?
— Выю. То бишь шею, — пояснил эльф. — Заткнись и слушай. Не выношу, когда меня прерывают. Итак, под пятой этого темного предателя, попирателя добра и света, гнусного мучителя и злодея стонет все человечество, и эльфячество, и гномство. И оркство, — поколебавшись, добавил он. — А эти лавочники, это зажравшиеся экскременты тупых драконов…
Подошедший стражник внимал, подперев щеку кулаком в латной рукавице:
— Хорошо поет. Ну, чисто, соловей… Вот так бы слушал и слушал…
И лениво вынул эльфа из петли. Затем настала очередь Скайрыся. Едва веревки перестали менестреля удерживать, колени его подогнулись, и парень упал лицом вниз. Лютенка звенькнула, хрупнула и превратилась в груду перетянутых струнами дощечек. Стражник пиханул парня в тощий зад:
— Вставай, тут разлеживаться не положено.
— Отойди, душегуб! — эльф решительно дернул Рыся за пояс. Сгреб и сунул ему в руки имущество. — Ты проявил себя героем и доказал, что достоин. Идем, я отведу тебя туда, где нас ждут.
— Еще раз опоздаешь на повешенье — без штанов оставлю, — пригрозил стражник эльфу. Приятно зазвенело серебро.
Толстяк встряхнул вновь обретенного героя:
— Эй, планы меняются. Как тебя звать, кстати?
— Айре… стадии… студиель Сик… Ски… рысь, — произнес Рысь, запинаясь. Зубы стучали, язык онемел, губы не слушались. Да и имя он себе выбрал… ну слишком сложное.
— М-да, — произнес эльф задумчиво. — А меня Смит. Просто Смит. Для друзей. Надеюсь, мы подружимся.
И, повернув менестреля направо, пинком в спину придал ему ускорение.
Глава 2
Я энергично шагал из конца в конец огромного тронного зала. Во-первых, мне лучше думалось на ходу, а во-вторых, это давало возможность попирать ногами вселенную. Выложенную мозаикой на полу карту принадлежащих мне земель. И всего остального.
Мантикора, покинув потолочную балку, почти бесшумно кралась по моим следам. Почти, потому что отравленный наконечник скорпионьего хвоста тянулся, подпрыгивая на плитах и отбивая ритм «Милого Августина». Я даже незаметно стал напевать про себя. Настроение у меня было прекрасное. А всего-то маленькая звездочка, сияющая в дальнем углу от трона на нарисованной башенке с вымпелом, подписанным: «Сархаш». Я взмахнул согнутой в локте рукой:
— Иес!
Мантикора задрала хвост и флегматично поскребла себя за ухом.
— Я могу его съесть? — спросила она.
— Ни в коем случае! Я должен выяснить, откуда исходит зараза, и придушить ее раз и навсегда. А потому с героя будут пылинки сдувать, пока он нас к этой заразе не приведет. К тому же, герой никогда не бывает один.
Мантикора облизнула усы в предвкушении. Надо проследить, чтоб не облопалась зверушка.
А по поводу «не бывает один» соображения у меня имелись. Я повел рукой, и воздух дрогнул, выпуская самое соблазнительное создание, которое только можно представить. Мантикора чувственно чмокнула.
— Сидеть! — хриплым меццо-сопрано одернула ее мой лучший агент. Генетически модифицированная вампо-демочка обошлась мне по цене четырех линкоров и инфаркта ведущего алхимика королевства, но Миледи того стоила. Ноги от ушей, аппетитная попка, грудь четвертого размера — натуральная, между прочим, никаких маго-медицинских фокусов. И наличие интеллекта в блондинистой голове.
Я поманил вампо-демочку указательным пальцем, косо оглядывая монашеский серый балахон и платок, укутавший голову по самые гланды.
Мотнул волосами:
— Не годится.
Коротким взмахом клинка распорол на ней тряпки и притянул девицу к себе. Мантикора ахнула и свалилась в обморок. Для меня же прелести Миледи, как всегда, остались без последствий. Если она и досадовала по этому поводу, то чувства свои умело скрывала. Я осмотрел ее рот, подобный алой розе и старательно прячущий клыки… ямочки на щеках… Заглянул в серо-стальные глаза.
— Деточка, ты отстаешь от моды. Сейчас носят зеленые. И с размером не стесняйся. Чем больше, тем выразительней. Зеркало дать?
— Ваши глаза станут зеркалом для меня, о Властелин!
От ее невероятного голоса завибрировал воздух, и с каминной полки упало и разбилось несколько дорогих моему сердцу безделушек. Не стану мелочиться, вычту из гонорара. Между тем глаза Миледи округлились, заняв едва не половину лица, и стали ярко-зелеными. Копьями растопырились ресницы.