Страница 10 из 12
Изабель много времени проводила в комнате: либо спала рядом со мной, либо стояла рядом и наблюдала. Я старался не смотреть на нее.
Не хотел иметь к ней никакого касательства. Моей миссии не пойдет на пользу, если у меня к Изабель возникнет какая-то симпатия или хотя бы сочувствие. Впрочем, это было маловероятно. Сама ее инаковость меня неприятно будоражила. Эта женщина казалась мне бесконечно чуждой. Однако возникновение Вселенной тоже было маловероятным, и тем не менее она возникла.
Один раз я все-таки рискнул посмотреть Изабель в глаза и задать вопрос:
– Когда ты последний раз меня видела? То есть до этого всего. Вчера?
– За завтраком. А потом ты ушел на работу. Домой вернулся в одиннадцать. В половине двенадцатого лег в постель.
– Я тебе что-то говорил? Рассказывал что-нибудь?
– Ты произнес мое имя, но я сделала вид, что сплю. Вот и все. А когда я проснулась, тебя уже не было.
Я улыбнулся. Вероятно, от облегчения, но тогда я толком не понимал его причины.
Программа «Война и деньги»
Я смотрел аппарат «телевизор», который принесла для меня Изабель. Переноска далась ей нелегко. Телевизор – штука тяжелая. Думаю, она ждала от меня помощи. Ужасно неприятно наблюдать, как биологическая форма жизни тратит столько усилий. Я был смущен и недоумевал, почему она делает это для меня. Из чистого любопытства я попытался облегчить ее ношу, применив телекинез.
– А он легче, чем я ожидала, – сказала Изабель.
– О, – отозвался я, ловя на себе ее взгляд. – Ожидание – забавная штука.
– Ты ведь по-прежнему любишь смотреть новости, да?
Смотреть новости. Хорошая идея. Из новостей можно что-то почерпнуть.
– Да, – сказал я, – я хочу посмотреть новости.
Итак, я смотрел новости, а Изабель смотрела на меня, и нас обоих в одинаковой мере тревожило то, что мы видели. Новости изобиловали человеческими лицами, только поменьше и в основном показанными с большого расстояния.
За первый час просмотра я выявил три интересных факта.
1. Термин «новости» на Земле, как правило, означает «новости, непосредственно связанные с людьми».
Я буквально ни слова не услышал ни об антилопах, ни о морских коньках, ни о красноухих черепахах, ни об остальных девяти миллионах видов, живущих на планете.
2. Принцип очередности новостей мне непонятен. Например, ничего не говорится о результатах новых математических исследований, но зато много внимания уделяется политике, суть которой на этой планете сводится к войнам и деньгам. Войны и деньги настолько популярны, что новостям подошло бы название «Программа „Война и деньги“». Мне все правильно объяснили. Земля – планета насилия и жадности. В стране под названием Афганистан взорвалась бомба. В другой стране людей беспокоит ядерная мощь Северной Кореи. На так называемых фондовых биржах обвал. Это волнует множество людей, они смотрят на экраны с цифрами, словно видят там великое математическое открытие. О, и я тоже ждал, когда заговорят о гипотезе Римана, но так и не дождался. Возможных объяснений было два: либо никто ничего не знает, либо всем плевать. Теоретически оба варианта утешали, но я чувствовал себя безутешным.
3. Людей тем сильнее волнуют события, чем ближе они происходят. Южную Корею тревожит Северная Корея. Людей в Лондоне в основном беспокоит стоимость лондонской недвижимости. Похоже, людям все равно, если кто-то разгуливает голым по тропическому лесу, – лишь бы не рядом с их газоном. Их совершенно не занимает, что творится за пределами их планетной системы, как и события внутри нее, если только они не происходят прямо здесь, на Земле. (Правда, событий в Солнечной системе и впрямь маловато, чем до некоторой степени объясняется людское высокомерие. Человечеству недостает конкурентов.) В целом людям интересно только то, что происходит в их стране. Предпочтительно в той части страны, которую они считают своей. Чем ближе, тем лучше. При такой постановке вопроса в идеальной программе новостей речь должна идти только о событиях в доме, в котором живет зритель. Такое вещание будет подразделяться на блоки, которые в зависимости от места в доме будут расставлены по приоритетам. Главная новость всегда будет о комнате, где находится телевизор, а главным в этой новости – тот поразительный факт, что его смотрит человек. Но пока человечество не проследило логику новостей вплоть до данного неизбежного вывода, лучшее, что у них есть, это местные новости. Так вот, в Кембридже главной новостью была история о человеке по имени Эндрю Мартин, которого ранним утром обнаружили разгуливающим голышом по территории Нью-корт колледжа «Корпус Кристи» Кембриджского университета.
Повторяющиеся репортажи об этом эпизоде также объясняли, почему с тех пор, как я появился в доме, телефон почти не умолкал и почему моя жена говорила о письмах, которые беспрестанно сыплются мне в почту.
– Я их футболю, – объясняла Изабель. – Говорю, что тебе сейчас не до разговоров и что ты еще слишком болен.
– О.
Она села на постель и снова погладила меня по руке. По коже побежали мурашки. Возникло желание прикончить Изабель здесь и сейчас. Но существует очередность действий, и ее необходимо соблюдать.
– За тебя все очень переживают.
– Кто? – спросил я.
– Ну, твой сын для начала. С Гулливером стало еще сложнее.
– У нас только один ребенок?
Ее веки медленно опустились; лицо сделалось воплощением напускного спокойствия.
– Ты же знаешь, что один. Правда не понимаю, как тебя выписали без сканирования мозга.
– Решили, что оно мне не нужно. Случай довольно простой.
Я попытался осилить немного еды, которую Изабель положила у кровати. Нечто под названием «бутерброд с сыром». Еще один продукт, за который люди должны благодарить коров. Невкусный, но съедобный.
– Зачем ты мне его сделала? – спросил я.
– Я забочусь о тебе, – ответила Изабель.
Минутное замешательство. Информация плохо поддавалась обработке. Но потом я понял, что людям в силу отсутствия у них сервисных технологий приходится прибегать к содействию друг друга.
– Но зачем это надо тебе?
Изабель рассмеялась.
– Это вечный вопрос нашего брака.
– Почему? – спросил я. – Разве у нас неудачный брак?
Она глубоко вдохнула, будто собираясь поднырнуть под мой вопрос.
– Ешь бутерброд, Эндрю.
Незнакомец
Я съел бутерброд. Потом пришла новая мысль.
– Это нормально? Иметь всего одного ребенка?
– Сейчас это, наверное, единственное, что нормально.
Она легонько почесала руку. Совсем чуть-чуть, но мне тут же вспомнилась Зои, та женская особь из психиатрической больницы, со шрамами на руках, жестокими парнями и головой, забитой философией.
Молчание затянулось. Прожив почти всю жизнь в одиночку, я не имел ничего против тишины, но эта тишина была какой-то другой. Ее хотелось нарушить.
– Спасибо, – сказал я. – За бутерброд. Он был вкусный. По крайней мере хлеб.
Если честно, не знаю, зачем я это сказал, ведь бутерброд мне не понравился. Тем не менее я впервые в жизни кого-то за что-то поблагодарил.
Изабель улыбнулась.
– Не привыкай, Император.
Она похлопала меня по груди и вдруг замерла. Я заметил, что ее брови сдвинулись, а лоб прорезала новая складка.
– Странно, – сказала она.
– Что?
– Твое сердце. Как странно. Будто почти не бьется.
Изабель убрала руку. В эту минуту она смотрела на мужа как на чужого. Что в принципе соответствовало действительности. Вместо него был Я. Изабель даже не представляла, насколько я для нее чужой. Она выглядела встревоженной, и какую-то часть меня это даже немного возмутило, хотя я прекрасно понимал, что в данный момент она наверняка испытывает именно страх.
– Мне нужно в супермаркет, – проговорила Изабель. – У нас пусто. Все закончилось.
– Верно, – отозвался я, раздумывая, стоит ли выпускать ее из дома. Пожалуй, придется. Необходимо действовать в определенной последовательности, и первая задача – проникнуть в колледж Фицуильяма, в кабинет профессора Эндрю Мартина. Если Изабель отправится в супермаркет, я тоже смогу уйти, не вызывая подозрений. – Хорошо, – сказал я.