Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 6 из 21



Стрельцов – за «Спартак».

Оба не оригинальны в ранних пристрастиях.

Оригиналы (морально подкрепленные почти семидесятитысячным коллективом автозавода сначала имени Сталина, а потом – Лихачева) болели как раз за «Торпедо», не испугавшись оставаться на трибунах в меньшинстве.

Иванов и Стрельцов пришли, однако, в команду с прошлым, которого никто в ней не стыдился и от которого никто в «Торпедо» не собирался отрекаться. Пришли в команду, возглавляемую уважаемым тренером, немало уже натерпевшимся до знакомства с Валентином и Эдуардом за свои взгляды на футбол и характер, никогда почему-то не устраивавший начальство, притом что был Дед-Маслов человеком кутузовского склада и вряд ли намеренно сердил заводских командиров.

В чем же выражались традиции московского «Торпедо» доивановской и дострельцовской эры?

Торпедовцы могли, повторяю, выиграть у любого сильного и знаменитого клуба, включая и динамовцев с армейцами в пору их непобедимости, а позднее возрожденный «Спартак». Но дух противоречия никогда не мешал «Торпедо» проигрывать тем же командам с крупным, позорным, разгромным счетом.

Во времена, когда институт тренеров еще только начинал складываться, «Торпедо» показало себя командой управляемой и способной соблюдать игровую дисциплину.

В сезоне тридцать восьмого года имя тренера Сергея Бухтеева вспоминали чаще других тренерских имен. Не потому ли, что работал он с командой, где звезд не числилось? Хотя торпедовский центрфорвард Синяков на какой-то миг затмил всех знаменитостей своего амплуа. Но в этом – исключительно тренерская заслуга. Бухтеев раньше всех коллег применил «дубль-вэ»: выдвинул Синякова неожиданно для соперников далеко вперед – и тот беспрепятственно забивал гол за голом. Торпедовцы, впервые выступавшие в высшей лиге, некоторое время лидировали. То, что они не выдержали гонки за более опытными и гораздо лучше укомплектованными клубами, не пошатнуло авторитет Бухтеева. В сороковом году ему предложили тренировать одну из лучших тогда команд – ЦДКА. Сергея Васильевича можно отнести и к пионерам в теории футбола. Он написал книгу «Основы футбольной техники».

Думаю, что Бухтеев удачей – пусть и кратковременной – своих экспериментов пробудил интерес к тренерскому делу в игравшем полузащитника Викторе Маслове.

Маслов – ровесник Якушина из «Динамо»: они оба десятого года рождения.

И почти одновременно – Маслов чуть раньше – стали тренерами.

В отличие от знаменитейшего и действительно выдающегося игрока Михея, Виктора Александровича скорее назовешь середняком. Но вовсе не посредственностью – в список пятидесяти пяти лучших игроков за сезон тридцать восьмого года он входил. Под пятым, кажется, номером на своей позиции. (Для примера, главная послевоенная звезда «Торпедо» Александр Пономарев – и до войны очень и очень приметный лидер атаки сталинградского «Трактора» – в этот список не включался.)

Громкой победой динамовцев в чемпионате сорок пятого и мифологизированным турне на родину футбола Михаил Якушин мгновенно поставил себя на несравнимую с началом Маслова в «Торпедо» высоту. Более того, в год триумфа тренера «Динамо» Виктора Александровича вообще отставили от занимаемой должности.

И в дальнейшем за сколько-нибудь чувствительный неуспех вверенной ему команды Деда (это прозвище он получил от игроков, надо полагать, за «домашность» создаваемых им отношений внутри команды) немедленно освобождали от тренерства.

Склонность к перемене тренеров в суперклубах с такими шефами, как органы безопасности и внутренних дел, министерство маршалов и генералов с большими звездами и зашифрованное начальство «Спартака», понять легче.

Отрицательное мнение накапливалось в инстанциях, а уж дальше доводилось до сведения государственных людей. Но на автозаводе-то начальственных этажей поменьше…

Тем не менее директор ЗИСа Иван Лихачев не без оснований тоже считал себя человеком государственным, руководил своим заводом, как Сталин страной, а кроме того, как заядлый болельщик, вникал во многие детали жизни родной команды. Что, с одной стороны, давало подшефной команде дивиденды, но с другой – до крайности усложняло тренерскую жизнь.

Нет сомнений, что постановка игры «Торпедо» в сезонах сороковых и пятидесятых – заслуга Маслова, и только Маслова.



Главные достижения, правда, пришлись на более поздние времена. Легко предположить, что взгляды тренера на футбол, в дальнейшем признанный фирменно масловским, формировались и в опыте работы с более послушными тренерской воле игроками, и в ненастойчивом укрощении Дедом Александра Пономарева.

Маслова-тренера за Пономаревым вроде бы и не видно было – с трибун кричали: «Саша, распорядись!» Пономарев, вероятно, ассоциировался у автозаводских болельщиков с Лихачевым, в честь которого и переименовали завод после смерти Ивана Сергеевича (и разоблачения Сталина – соответственно).

Кубок сорок девятого года – в матче, с которого брат Валентина Иванова принес обратно домой цветы, – торпедовцы выиграли под руководством не Маслова, а Квашнина – самого удачливого довоенного тренера, приводившего в чемпионы и «Динамо», и «Спартак».

Лихачев, ходили слухи, на радостях премировал победителей машинами заводской марки.

Ликование от первой исторической победы должно было вознести Константина Квашнина и предать забвению Виктора Маслова.

Но цену Маслову – при всех придирках – на заводе знали.

И в следующий заход Деда в команде и появились герои нашего повествования. Но сначала «Торпедо» покинул Пономарев.

Александр Семенович ушел, но не сошел – он уехал, вероятно подзаработать на конец карьеры, к себе на родину в Донбасс.

Футболисты донецкого «Шахтера» (Донецк назывался тогда Сталино) были поставлены в наилучшие условия, прикреплены к шахтам, где им шла приличная шахтерская зарплата (а платили тогда шахтерам хорошие деньги, они считались весьма привилегированной частью рабочего класса).

Вокруг Пономаря собрались приличные игроки – и, предводительствуемые им, заняли впервые третье место. Но следующий сезон он уже явно дотягивал на авторитете.

А в год прихода Стрельцова в «Торпедо» Александр Семенович Пономарев стал старшим тренером «Шахтера».

Игра «Торпедо» без Пономарева поначалу казалась менее колоритной. Вместе с тем без необходимости работать всем только на одного лидера футболисты гораздо меньших, но несомненных достоинств стали чаще оказываться на виду. Я бы не назвал их – Нечаева, Габичвадзе, Золотова, Сочнева, Соломатина – выдающимися игроками, но вот помню же каждого и через полвека.

Из относительно – в сравнении с наступавшими – хороших для «Торпедо» времен оставался в составе испанец Августин Гомес – по-прежнему один из лучших игроков обороны в стране. Перед началом сезона пятьдесят третьего года Гомеса встретил в Киеве конферансье Кравинский – и посетовал, что вот болел он с войны за ЦДКА, но клуб армейский расформировали и не знает он, за кого же теперь болеть. Может быть, за «Торпедо»? Команда ему симпатична – со своим лицом. Вот жаль, Пономарь перешел в «Шахтер».

Лысеющий испанец в ответ сказал, что жалеть об ушедшем лидере, наверное, вряд ли стоит. В команду пришла неплохая молодежь. И посоветовал: «Запомните простую русскую фамилию – Иванов!»

Валентин Иванов в пятьдесят втором году закончил семилетку и поступил слесарем-сборщиком в ЦИАМ: Центральный институт авиамоторов. Разбирал американские самолеты, сбитые в Корее. Их фотографировали, изучали, копировали.

В том же году в финале юношеского Кубка Москвы «Крылья Советов», за которые как «авиационщик» выступал Валя Иванов, проиграли «Спартаку». На матче был Георгий Иванович Жарков – бывший торпедовский инсайд, партнер Пономарева и брат жены Григория Федотова. Жарков теперь работал с Масловым вторым тренером. И Дед поручил ему подобрать для просмотра в Сочи способных юниоров. Подносчик снарядов для Пономаря обратил внимание на Валентина Иванова.