Страница 50 из 51
41
Трофимов и Швецов вместе вышли из здания райкома, и как-то так само собой получилось, что и дальше они пошли вместе.
У тротуара, обогнав их, остановилась директорская машина. Шофер открыл дверцу.
— Поезжай в гараж, — мрачно сказал Швецов.
Шофер удивленно взглянул на хмурое лицо своего начальника, и машина медленно отъехала.
У перехода через улицу Швецов и Трофимов задержались.
— Вам куда? — спросил Швецов.
— Нам по пути, — улыбнулся Трофимов.
Швецов пристально посмотрел на него.
— Собираетесь утешать или читать прокурорскую нотацию?
— Ни то, ни другое.
— Тогда я вас не задерживаю! — резко произнес Швецов.
Трофимов пожал плечами и, прикоснувшись к козырьку фуражки, внимательно посмотрел на Швецова.
— До свидания, Леонид Петрович, — сказал он негромко.
Тут Швецов почувствовал, что он не может сейчас остаться наедине со своими мыслями. Он с горечью произнес:
— Мне тяжело. Понимаете вы это или нет? Мне так худо, что и слов не найти! Понимаете?
— Понимаю, Леонид Петрович.
— Ни черта вы не понимаете! Вам сколько лет?
— Тридцать четыре.
— Ну, а мне сорок шесть. А в партии вы давно?
— С сорок первого года.
— Я с тридцатого.
Они перешли через улицу и свернули в темный и пустынный переулок.
— Что ж из этого следует? — спросил Трофимов.
— Многое! И прежде всего то, что я вам завидую. Нет, не годам вашим — я стариком себя не считаю, — а тому, что вы, молодой сравнительно человек, а оказались кругом правы. Кругом! Понятно? И Рощин, и вы, и даже старикан Острецов — все оказались кругом правы, а я кругом виноват!
— По-моему, вы слишком мрачно все себе представляете.
— Молчите уж! Мне утешения не нужны! Мы же условились — никаких утешений!
— Я и не собираюсь вас утешать.
— Да и не сумели бы. Не та профессия. Ведь вы прокурор…
— Так точно, — сухо отозвался Трофимов.
— И всего-навсего районный прокурор! — усмехнулся Швецов.
— Верно. Всего-навсего районный прокурор.
— А я, как вам известно, директор одного из крупнейших в стране комбинатов.
— И это верно. — Трофимов остановился и в упор посмотрел на Швецова. — Хотите сказать, я вам не ровня?
Швецов устало махнул рукой:
— Да нет, не об этом сейчас речь, Сергей Прохорович… Я все про то, что я кругом не прав, а вы правы уже в том, что я проглядел этого Глушаева, а вы вот его разглядели. Ведь что меня убивает: районные работники смотрят дальше и шире, чем директор союзного предприятия!
— А я ничего дурного в этом не вижу, — сказал Трофимов. — Очень хорошо, что увидели и помогли увидеть вам.
— Так-то оно так. — Швецов опустил голову. — Но мне от этого ведь не легче? Выходит, Швецов по своим масштабам уже и в районные работники не годится. Ведь вот что выходит.
— Ох, и одолевает же вас гордыня! — сказал Трофимов.
— А как же мне не быть гордым? — Швецов выпрямился и, обернувшись к Трофимову, строго сказал: — Да знаете ли вы, что один наш комбинат производит столько продукции, сколько производят подобные ему предприятия целого десятка капиталистических стран, включая Англию и Францию?
— Да, знаю.
— То-то! Вот потому-то я и горд. Впрочем, был горд. Был! Верно?
Трофимов ничего не ответил. Он понял, что Швецову сейчас необходимо выговориться, что это поможет ему осознать то, о чем говорилось на бюро райкома, и, ничего не возражая, молча слушал.
— Решили не возражать? — с горькой усмешкой сказал Швецов. — Конечно, это правильнее всего — молчать и слушать, что скажет человек в моем положении. Ну, а я требую, чтобы вы со мной спорили! Чтобы вы не соглашались ни с одним моим словом! Такой разговор вам не по плечу?
— Нет, Леонид Петрович, — просто ответил Трофимов, — спорить с вами сейчас трудно.
— Это почему же?
— Да потому, что спорить нам не о чем.
— Верно, — упавшим голосом сказал Швецов. — На ошибки в работе указано — о чем же спорить? — Он поднял голову и снова с вызовом посмотрел на Трофимова. — Работать надо, а не разговаривать! Мне — работать, а вам — меня поправлять.
— Что касается меня, Леонид Петрович, — спокойно возразил Трофимов, — то главная моя задача не столько в том, чтобы поправлять вас, сколько в том, чтобы, помогать вам в работе.
— За то, что помогли мне разглядеть Глушаева, спасибо, но чем же еще можете вы мне помочь?
— Очень и очень многим. — Трофимов внимательно посмотрел на Швецова и, видимо, приняв какое-то решение, быстро сказал: — Хотите получить самую реальную и притом быструю помощь? Хотите знать, что вам следует делать, с чего начать уже завтра свою работу?
— Еще бы! — недоверчиво усмехнулся Швецов. — И вы можете мне это сказать?
— Идемте! — Трофимов решительно взял Швецова под руку и повел его за собой.
Они снова вышли на центральную улицу, пересекли ее и направились к дому, где помещались народный суд и прокуратура.
— Многообещающее начало! — невесело пошутил Швецов. — Не напоминанием ли об этих суровых местах собираетесь вы мне помочь?
— Идемте, идемте! — коротко отозвался Трофимов, увлекая его за собой.
Они поднялись на второй этаж и вошли в приемную. Дверь в кабинет Трофимова была открыта. За его столом, склонившись над бумагами, сидела Ольга Петровна Власова.
— Добрый вечер, Сергей Прохорович! — сказала она, поднимаясь ему навстречу.
— Здравствуйте, Ольга Петровна. Не ожидал, что так поздно застану вас здесь.
— Уж очень спешное дело, Сергей Прохорович… Вот посмотрите. Чрезвычайно любопытное дело! И не так-то в нем будет просто разобраться.
Трофимов заглянул в лежащую на столе папку, перелистал бумаги, и лицо его приняло озабоченное выражение.
— Верно, Ольга Петровна, дело действительно серьезное. И, видимо, не простое.
— Думаю, что дня через три смогу о нем доложить.
— Да, товарищи, знакомьтесь, — сказал Трофимов, не отрывая глаз от бумаг. — Простите меня; Леонид Петрович, я сейчас дочитаю.
— Да уж чего там! — буркнул Швецов. — Подожду. — Он подошел к Власовой и представился: — Швецов.
— Мы встречались, товарищ директор, — сказала Власова.
— Встречались? Где же?
— У Евгении Степановны Беловой.
— Да, да, теперь вспоминаю.
— Кстати, Сергей Прохорович, — сказала Власова, — вам сюда звонила Марина.
— Марина Николаевна?
— Да. Спрашивала, куда вы пропали. Бюро райкома, говорит, давно кончилось, а его все нет и нет.
— Нехорошо, Сергей Прохорович, — невесело усмехнулся Швецов, — вас Марина Николаевна ждет, а вы тратите время на разговоры со мной…
— Надеюсь, что я не зря потерял это время… — сказал Трофимов. Он подошел к шкафу, отпер его и, взяв с полки толстую папку, протянул ее Швецову.
— Вот это очень поможет вам, Леонид Петрович, в нашей работе.
Швецов взял папку и прикинул, точно взвешивая ее на руке.
— Что здесь?
— На вес не узнаете. Садитесь и читайте. Здесь собраны письма рабочих вашего комбината, их справедливые жалобы, их справедливые требования. Уверен, что эти письма сегодня вам будет очень интересно прочесть.
— Вот оно что! Знаете, вы, пожалуй, правы, — сказал Швецов, и по его тону Трофимов понял, что не ошибся, когда решил показать ему письма рабочих.
— А домой их взять нельзя? Ведь тут чтения на всю ночь.
— Нет, домой нельзя. Читайте здесь. Я вам помогу разобраться.
— Как же это? Значит, собираетесь просидеть со мной здесь всю ночь? — искренне удивился Швецов. — Ну, спасибо! — Он быстро подошел к столу, на ходу развязывая тесемки папки.
Зазвонил телефон. Трофимов торопливо взял трубку, думая, что услышит голос Марины.
— Слушаю, — тихо сказал он, но никто ему не ответил.
В трубке что-то загудело, затрещало, потом послышались чьи-то далекие, неясные голоса, потом снова загудело, и раздался громкий и такой унылый сейчас для слуха Трофимова голос телефонистки: