Дракон для жениха

Фея согласно кивнула, а Ядвися тихо вышла из дома, где ориентировалась не хуже, чем в собственном. У подъезда ее ожидало легкое самодвижущееся ландо.

— К пани Улле, — скомандовала Ядвися, устроившись на сиденье среди шелковых подушек, и экипаж мягко тронулся с места.

В занимаемом посланницей небольшом палаццо было пугающе тихо. Еще несколько часов назад, когда Ядвися уезжала, здесь царила страшная суета, по комнатам сновали озабоченные феи с чистыми полотенцами и кувшинами теплой воды; в гостиной то и дело появлялись новые друзья и знакомые, заглянувшие осведомиться о самочувствии Улле; этих знакомых Ядвися без всяких церемоний выставляла за дверь, сделав исключение только для брата. Теперь гостиная была тиха и пуста, фей тоже было не видать. Ядвися проходила комнату за комнатой, тревожась все сильнее. Не случилось бы беды за время ее отсутствия?

Наконец, в маленькой комнатке, примыкавшей непосредственно к спальне Улле, она нашла брата. Ядвися, пожалуй, не заметила бы его, если бы, уже взявшись за ручку ведущей в спальню двери, не услышала странный звук: не то сдавленный стон, не то вздох. Она обернулась на звук и увидела неподвижно сидящего в углу пана Иохана, на котором лица не было. Ядвися тут же оказалась рядом с ним на коленях, заглядывая снизу вверх в глаза:

— Что с тобой? Что случилось? С Улле худо? Она… — Ядвися замялась, не решаясь выговорить страшное слово.

Иохан словно очнулся ото сна, взгляд его стал осмысленным.

— Нет, нет, нет! — замотал он головой. Взял сестру за руки, поднял и усадил рядом с собой. — С Улле все хорошо, она спит. И ребенок спит с ней… Мальчик. Крепкий такой парнишка, я видел мельком.

— А что ж тогда…

— Я испугался. Просто перепугался до смерти. Она так страдала… кричала…

— В родах всегда кричат, — заметила Ядвися, усмехаясь. Сама она, правда, ни разу не присутствовала при родах — девиц до этого таинства не допускали, конечно же, — но была наслышана от старших замужних подруг.

Усмехнулась же она другому: в этом «я испугался» был весь брат, который не моргнув глазом шел под пули и при этом не боялся признаться в своих слабостях. Вот Фрез ни за что не сказал бы такого. — Ну, теперь все будет хорошо. Ты бы шел домой. Улле теперь будет долго спать, а Мариша вся извелась.

— Ты сейчас от нее?

Ядвися кивнула.

— Она думает, ты ее разлюбил.

С виноватым видом пан Иохан потер лоб.

— Я ужасный дурак, сестренка. Я-то думал, что со старым покончено, что все стало просто и ясно, но… ничего не просто и не ясно. Все по-прежнему так запутанно… Что мне делать?

— Прямо сейчас — идти домой, обнять Маришу и сказать ей о том, как ты ее любишь. Здесь твое присутствие ни к чему. И мое тоже, поэтому я тоже сейчас еду домой. Кстати, у нас сегодня вечер, Лео будет читать новые главы. Придешь?

— Не знаю. Чем реже мы с твоим благоверным видимся, тем меньше вероятность ссоры между нами. При всем уважении, он из приключенческого романа способен сделать политическую прокламацию. Но нельзя же мутить воду, не разобравшись! Мы еще так мало знаем об этом месте и этом народе, нужно присмотреться. И потом, нам здесь жить, возможно, до конца наших лет, и нашим детям тоже.

— Можно уйти, не пленники же мы, — возразила Ядвися. — Но в целом ты, конечно, прав… и все же… Мне будет приятно тебя видеть. И Маришу.

— Уйти? Куда? В горы? — пан Иохан пожал плечами. — Домой нам не вернуться, это ясно. Без позволения драконов защитный барьер не преодолеть, а они никогда не позволят.

— Ты сегодня сам не свой, — Ядвися погладила брата по плечу и взглянула на часики. — Прости, мне надо ехать. И тебе тоже не стоит здесь оставаться, ни к чему это. К Улле тебя все равно не пустят до вечера это уж точно.

Очень неохотно барон подвиновался. Ядвися отвезла его домой, а затем отправилась к себе, готовиться к вечеру. Нынче у Фрезов ожидался весь цвет драконьего общества.

Вопреки опасениям Ядвиси, прием прошел спокойно и даже мило. Фрез был в ударе, прекрасно читал, без труда удерживая внимание слушателей, и даже любезничал с дамами, вдруг решив примерить образ дамского угодника.

Драконицы таяли и висли на нем гроздьями, вызывая ревность Ядвиси (та изо всех сил старалась не показать своих чувств, играя роль милой хозяйки дома). Скандала не случилось: хоть Фрез и добрался до места, за которое так тревожилась его супруга, но драконы, вероятно, приняли все за оригинальную шутку и только от души посмеялись (позже, уже готовясь ко сну, граф высказал супруге свое недоумение по этому поводу, он надеялся на гораздо более острую реакцию и предвкушал словесную стычку).

Пан Иохан тоже приехал на вечер, по большей части ради того, чтобы сделать приятное сестре — самому ему было не до веселья. В отличие от Фреза, он был молчалив и почти суров, не отходил от супруги и был к ней весьма внимателен. Мариша уже взяла себя в руки и в салон ступила прежней ледяной королевной, равной по красоте которой не было во всей Империи (и в землях драконов тоже). Ядвися пристально вглядывалась в супругов, пытаясь понять, в самом деле наступил ли между ними мир, или они играют на публику. Разобраться не получилось — то ли оба так хорошо играли, то ли в самом деле помирились. Ядвися надеялась на последнее.

Всю следующую неделю пан Иохан и Ядвися безуспешно пытались увидеться с Улле. Они приезжали к ней вместе (не сговариваясь, так случайно получалось) и поодиночке, но у подъезда их неизменно встречала одна из фей, и извещала о том, что панна Улле отдыхает, или кормит ребенка, или только что вымыла волосы, и никак не может принять гостей. Приходилось убираться восвояси. Ядвися мучилась любопытством, желая взглянуть на ребенка (который, как-никак, приходился ей племянником, пусть и неофициально), пан Иохан начинал впадать в отчаяние. Он полагал, что Улле нарочно держит его на расстоянии, чтобы помучить.

В доме Криушей в те дни царил ад. Видя состояние супруга, Мариша сама то и дело выходила из берегов и устраивала скандал за скандалом, зачастую безо всякой причины. Списывая эти взрывы на плохое самочувствие в последние недели беременности, пан Иохан терпел, молчал и надеялся, что после рождения ребенка все наладится.

Однажды с утра Ядвися остановила экипаж у подъезда палаццио Улле, привычно ожидая отказа. Но спорхнувшая со ступеней навстречу фея сделала приглашающий жест:

— Вас ждут, графиня, прошу!

Ядвися поспешно выбралась из ландо и прошла через анфиладу залитых солнцем комнат в гостиную. В рассеянных лучах солнечного света, проникающих сквозь газовые занавеси, Улле полулежала на маленькой кушетке, в неглиже, с распущенными волосами и румянцем на щеках — картинка, да и только. Рядом, под легким пологом, стояла колыбелька.

Ядвися едва сдержалась, чтобы первым делом не заглянуть туда. Но помятуя о правилах приличия, все же сначала подошла к драконице.

— Я так рада видеть тебя в добром здравии! Что малыш, спит?

— Только что поел, — объявила с гордостью Улле и, осторожно приподняв полог, заглянула в колыбельку. — Не спит. Сейчас я тебе его покажу.

Она встала, бережно вынула и передала подруге кружевной сверток с выглядывающим наружу одним только личиком. Ядвися с любопытством вгляделась в сморщенную мордочку: младенец еще не приобрел умиляющей всех матерей на свете пухлявости, и походил на обезъяннего звереныша.

Совершенно обычный младенец, и даже глаза еще непопределенно-серые, а Ядвися-то ожидала увидеть яркий аквамарин! Размечталась.

— Он человек? — взглянула она на драконицу. — Или?..

Та пожала плечами.

— Не знаю. Он еще слишком мал, чтобы сказать наверняка. Форму он, во всяком случае, пока не менял, да этого еще и ждать рано.

— А ваши… чистокровные малыши? Они какими рождаются?

— По-разному бывает, — неопределенно ответила Улле. — У нас и процесс рождения происходит совсем иначе… Не так… экстремально.

— А ты? Снова можешь превращаться?

— Нет… Еще нет. И вообще нет уверенности, что эта способность когда-нибудь ко мне вернется.