Человек заката

— Угу, — она соглашается практически машинально. С некоторых пор девушка и сама догадывается об этом. Однако от произнесенных слов бармена приходит странное ощущение внезапной осиротелости, за ним — грустное понимание одного из жизненных законов: каждый человек, которого мы встречаем, дается нам «на время», для чего-то, с определенной целью.

Чувствуя необходимость уйти, она делает над собой усилие.

— Скат, скажи, что было в записке? Что-то случилось? Почему не придет? — голос звучит глухо и едва различимо. — Я поняла — он уехал решать какие-то дела.

Бармен опирается на стойку, несколько секунд испытывающе всматриваясь в серьезное лицо. Нечто похожее на сожаление пролетает во взгляде.

— Колдун не сказал?! Он оставил мне свою мастерскую и обрубил все концы, ведь он уехал навсегда.

Навсегда! Кусая губы, девушка крутит в голове слово, примеряет, пытается вникнуть в глубину значения. Ник не сказал. Однако звонит, ищет общения. Что-то не дает байкеру позабыть про нее. Наверное, чувства.

— А куда именно он уехал? — интересуется она запоздало.

— В Колумбию.

Колумбия... Резко выпрямляясь натянутой струной, она оживляется от внезапной идеи. Печальные глаза вспыхивают и сверкают в накуренной полутьме.

— Эй, ты чего? — Скат не понимает реакции. Уж не собирается ли она ехать искать Колдуна по всей Колумбии?

Девушка впервые за все посещения бара залпом осушает бокал.

— Все дело в точке невозврата, понимаешь? — встревоженно заявляет она. — Именно то, что мне нужно! Бывай! — и, не ожидая ответа, поспешно выходит прочь.

Скат ошарашенно смотрит вслед. Она выскакивает в объятья улицы. Задыхаясь от волнения, с удовольствием подставляет лицо морозной стуже.

Питер со своим депрессивно-мрачным величием теряет над ней власть. Недовольно расступается, пропускает. Сыплет снег. Мягко, бесшумно заметает отпечатки маленьких берцев. Не выследить. Не догнать. Питер выпускает из когтей не свою жертву.

— Ник просто взял и сделал необходимый шаг! Вот и все, что нужно! — шепчет девушка. — Это не страшно и не больно! Простое действие, — говорит она сама с собой, энергичной походкой меряя заснеженные улицы.

Алкоголь подогревает потребность к действиям. Ей тоже хочется сделать свой шаг...

Телефонный звонок прерывает полет мысли. Звонит Ник, легкий на помине.

— Ты не вернешься, — говорит она вместо приветствия.

— Нет, — подтверждает он.

— Никогда?

— Никогда! — раздается в ответ.

Оба выдерживают паузу. Вместо Ника слышится щебетание птиц.

— Прости меня! — доносится неожиданно. Голос байкера непривычно тих. Волна смутного беспокойства сразу перебивает дыхание, пригвождает к месту.

— За что? — севшим голосом спрашивает она.

— За то, что не смогу больше позвонить тебе.

— Как так? — ужасается она. — Я понять не могу, почему?! Или... тебе больше это не нужно?

В ответ тишина. Тревожное непонимание ворочается внутри.

— Не хочешь говорить причину? — жалобно спрашивает девушка.

— Да! Не стоит, — скрепя сердце, отвечает Ник. Секунды разговора длятся целую мучительную вечность. Тяжко.

— Это плохо! — замечает она беспомощно. — Мне будет не хватать тебя.

Накрывает растерянность.

«Еще один удар!» — с содроганием отмечает она. Значит, врала себе. Терять страшно и по-прежнему больно.

Меж тем оба знают — надо как-то прощаться. Волнение мешает подобрать нужные слова.

— Скажи мне что-нибудь хорошее, — мягко просит Ник.

Зажмуриваясь посильней, она судорожно спешит превозмочь желание разрыдаться.

— Такого человека, как ты, я не встречала раньше. И, наверное, уже никогда не встречу... — доносится до байкера. — Будь счастлив, Ник!

— Стань счастливой! — горячо произносит он.

Связь обрывается. В свойственной ему манере, байкер краток. Захлестывает волна жгучего сожаления. Девушка замирает посреди тротуара. Душа теснится уймой нерастраченного.

Обычные люди спешат мимо. Какие не замечают, какие натыкаются на нее, задевают локтями, сумками, удивляются, недовольно оборачиваются, ворчат. Она ничего не видит и не слышит. В груди щемит. На губах горчит вкус неизбежности.

Переживания вымотали. Окрыленность сменяется пришибленностью. Едва перебирая ногами, она возвращается в свое пристанище. Забирается на подоконник, прислоняется лбом к оконному стеклу. Состояние до болезненности раздерганное. А за окном сильнее вьюжит. Наступает зима. Хотела бы она пройти свой путь с другой ноги...

Время шелестит снегом. Холодно. Одиноко. Высыхают слезы, постепенно оседает боль, смолкают эмоции.

Торжественно-белоснежный рассвет приносит осмысление. Без байкера, без общения с ним обступает полнейшее одиночество. Это жутко страшит.