Страница 13 из 14
– Да и свинина у нас в ресторане не особенно в ходу, – сказал он невпопад.
– Надо придумать, как бы половчее переработать недоеденные остатки первого потребления, – Павла Ивановича понесло в модном теперь направлении другого толка, – в экологически дружественные природе продукты второго поколения, то есть в секонд-фуд. Взять в пример сеть магазинов секонд-хенд, куда сносят на продажу ношеное и не очень и где попадаются вещички даже весьма себе ничего для тех, кто дорогие магазины привык обходить околицей.
– А что так сложно? – спросил повар. – Проще никак нельзя?
– Проще только на кухне у меня воровать.
– Когда это было?
– Когда в рефрижератор якобы молния ударила, а на самом деле бомжи костер развели на крыше. И никто неделю в холодильник не заглянул.
– Вы опять об этом, – с укоризной сказал повар и точно обиделся.
– Сколько туда входит тонн, восемь?
– Да.
– А протухло?
– Двенадцать. Ну вот, опять? – уже с досадой и упреком сказал повар Алямсов. – Милиция была, покражу не доказали. Сказали, что за неделю гниения и брожения добавился вес.
– Доказали бы, ты бы не тут сидел. То есть не стоял, – поправился Чижиков. – Понял?
– Понял.
– Ну, слава богу, что понял. Зато теперь будем поставлять в консервах в вечно голодную Африку, – к чему относилось это «зато», до сих пор загадка.
– Проще всего будет с мясом, курами и котлетами, простыми и по-киевски, – с уверенностью армейского знатока предложил Крамской. – Если эти остатки измельчить и провернуть через мясорубку, то их можно обратно переработать в котлеты «Домашние». От обычных они будут отличаться только тем, что у котлет первого потребления панировочные сухари хрустят снаружи, а у второго потребления – панировка внутри.
Павел Иванович задумался. Намечалось интересное побочное производство, опять же, ни на чем, но обещающее солидные барыши.
– К примеру, рыба, жаренная в тесте, легко перерабатывается в фаршированную рыбу «а-ля кошер-стайл», для которой по рецепту нужны рыбный фарш, мука и яйцо.
– Еще проще будет с переработкой первых блюд, – внес предложение в своей манере повар Алямсов. – Если супы слить в один котел и сварить с остатками копченой осетрины, то получится уха сборная по-царски, если борщ переварить с рыбой, то это будет рыбный свекольник, а если харчо запахнет рыбьим жиром, то это уже отборная уха по-батумски.
Чижиков и Крамской от такого предложения дурно поморщились, но смолчали.
– С салатами будет обстоять хуже, – продолжал повар Алямсов, будто давно вынашивал в голове проект Чижикова, только не имел счастья им поделиться, – особенно с селедкой под шубой, оливье и мимозой. В какой последовательности их ни смешивай, всё равно получается эстетически не очень привлекательный продукт бурого цвета.
– В таком случае подсказываю, – ответствовал Чижиков. – Смешай с заплесневелыми помидорами, перетри в питательную пасту, залей в тюбики, назови красиво на французский манер, хоть «Паста а-ля Бурбон», и продавай как новый продуктовый бренд вместо уже надоевших протеиносодержащих пищевых соусов и добавок.
– Точно, как я сразу не догадался?! – Алямсов даже ударил себя ладонью по лбу, как это делают отпетые дураки.
– Слушай сюда. Если этой пастой намазать булочку с кунжутом, положить туда котлету секонд-фуд, украсить нарезанными кружочками из остатков соленых помидоров, огурцов, красного перца и добавить щепотку квашеной капусты, то можно легко составить конкуренцию известному на весь мир ресторану быстрой еды. Откроем филиалы по всей стране, а ты будешь старшим, если захочешь.
Повар еще раз обалдел. Его только что чуть было не уволили, и он сильно испугался, до легкого испражнения, а теперь перед ним раскрывались мечтательные, подслащенные перспективы. Он из благодарности согнулся, прогнул спину, выставив кокетливо задницу, одновременно задрал подбородок и протянул руку ладошкой вверх. Но Чижиков ничего этого не видел, он сосредоточился на другом.
«Секонд-фуд – новое экологичное направление для тех, кто любит хорошо и вкусно поесть практически задаром, из переработанных высококачественных исходных продуктов первого потребления», – написал Павел Иванович на бумажной салфетке слоган, прищелкнул языком и, довольный, положил в карман пиджака с перспективой озадачить Семена Зряченского – прессу сенсационной и продажной ориентации в одном лице.
– Пошли, – сказал он Крамскому, встал из-за стола и вытер салфеткой рот. В этот момент мысль его резко переменилась.
– Знаешь что, Яков Геннадьевич, а бери-ка ты соседний регион под свой дополнительный контроль, только не втихаря, а как руководитель федерального округа, солидный администратор, а сосед пусть пойдет к тебе в подчинение без понижения в должности. И мне хорошо, и тебе прибыль, и есть чем заняться в перспективе дальнейшего роста.
– Государственный вы человек, вам бы губернией, да что там губернией, страной, да что там страной – самой заграницей управлять! – сказал с умилением Яков Геннадьевич, попутно благодаря Всевышнего, что довелось когда-то встретить Чижикова на краю скорбной ямы. И даже пустил слезу. Не сдержался и Павел Иванович – его глаза тоже увлажнились, и ему стоило усилий, чтобы не зарыдать в ответ.
Он хотел было дать Крамскому поручение разыскать тех двух губернских дам, одна из которых могла бы стать Павлу Ивановичу лучшей женой, но как-то постеснялся, решив переслать это поручение как-нибудь в письменном виде, обезличенно, в ничего не значащей разнарядке или в циркуляре по фирме и без объяснения причин такого интереса.
Глава 10
Строительство новой империи
Предприятие Чижикова стремительно и крупно разрасталось вокруг себя и постепенно стало превращаться в империю не только своими размерами, но и названиями служб – без изысканной фантазии, но вполне традиционными для русского духа и слуха. Ресторан он так и назвал – «Империя», бани – «Имперскими», продуктовый магазин для сотрудников и разборчивых посетителей – «Империал № 1», соответственно, намекая на будущую сеть назло бюджетной «Пятерочке», гостиницу для командировочных и гостей – «Имперские палаты», детский сад для детей сотрудников – «Наследник», а спортзал для охраны – «Гвардейский», с боксерским рингом и различными снарядами для поддержания физической формы и атлетической фигуры. Сам Чижиков мечтал победоносно побороться в зале с коварным животиком, но каждый раз было не с руки, и живот, не встречая сопротивления, всё больше уплотнялся и рос.
Планировалось еще построить небольшой «Имперский театр» мест на пятьсот для выступления звезд и самодеятельности, зал приемов с таким же названием, где Чижиков вознамеривался проводить ежегодно «Имперский бал», а также учредить для малоимущих гастроном «Имперский Народный» для «секонд-фуда». Забегая сильно вперед, скажу: после его открытия юмористы метко переименовали магазин в «Ходынку № 2» из-за давки и нехватки продуктов на всех желающих. Консервы закончились через два часа раздачи, что вновь подтвердило основной закон благодеяния: хочешь всех осчастливить, а выходят исключительно беда и позор.
К сожалению, подобные недоразумения с Чижиковым стали случаться сплошь и рядом. Он захотел, как тогда было модно среди преуспевающих дельцов, увековечить строительство империи в словах и пригласил для этого писателя Ивана Лермонтова-Толстого, но тот вместо панегирика ударился в ложную юмористику, и получилось совсем не то, что задумал Павел Иванович, – не гимн, не акафист, а совсем обидное и полностью наоборот.
Упоминать всуе и не привести в качестве примера этот текст было бы не совсем правильно. Однако с тем необходимым предисловием, что он не отражает реальной картины и объективного положения вещей.
Ежик – птица гордая, не пнешь – не полетит.