Боба нет

Когда она заканчивает с рептилиями, утро уже в самом разгаре. И ей отчаянно хочется выпить кофе. Выйдя под яркое весеннее небо, она быстро-быстро моргает, зрачки ее сужаются, на миг все вокруг темнеет. Когда зрение возвращается, она не без некоторой тревоги бросает взгляд влево, потом вправо. Это стало привычкой, сознает Люси, и сильно ее раздражающей, – старания увернуться от Люка.

Путь свободен, Люси идет к комнате персонала, в этот час почти всегда безлюдной. О, пожалуйста, пусть кофейник не будет пустым, думает она, – однако кофейник пуст. В итоге Люси ополаскивает его, удаляет старый фильтр, вставляет свежий и, посмотрев на часы, заполняет кофеварку. Время у нее имеется, ровно столько, чтобы успеть накормить обезьян до ланча.

Люси слышит голоса и, обернувшись, видит проходящих за окном Люка и его секретаря Мику. Оба смеются, а она вмерзает в стену, как кролик, надеясь стать невидимкой. Не входите, молит Люси и, когда они не входят, слегка обмякает от облегчения.

Как ему удается заставить меня почувствовать себя виноватой из-за какой-то чашки кофе? – сердито думает она. Я что, сачкую? Увиливаю от работы?

Она достает из холодильника молоко, стараясь отнестись к Люку объективно, представить, каким видят его другие, – и без малейшего успеха. Мика считает его красивым, однако Люси не видит и этого. При таком-то характере? Кофеварка пищит.

Она наливает чашку кофе, добавляет молоко и проглатывает результат как можно быстрее. А, ладно, сокрушенно думает она, будем считать, что такова жизнь. К тому же все изменяется. Он может получить новое место, уйти отсюда, подыскать другого ни в чем не повинного, усердно работающего коллегу и невзлюбить его безо всякой на то причины.

Опустошив чашку, Люси ополаскивает ее, быстро проводит губкой по столу. Пора мне снова влезать в хомут, думает она и несмотря на все усмехается. Ну и дура же я. Лучшая на свете работа, а я могу думать только о единственном ее недостатке.

Когда она выходит под свет дня, Боб наблюдает за ней, подрагивая от пылкой страсти.

5

Талант Боба, уж какой ни на есть, состоит из нескольких неосознаваемых, но обаятельных особенностей юности: энергии, безрассудства и полной неспособности признавать свои недостатки.

У мистера Б имеются свои средства защиты. На-пример, рутина. Каждый день начинается одинаково – с двух ржаных тостов, несоленого нормандского масла, малинового джема, двух яиц пашот и крепкого кофе. Что до его начальника, то, когда бы тот ни соизволил проснуться, – горячий чай и полкоробки «Коко Попс». Зверушка Боба стоит у края стола, мечтая о том, что еда свалится ей прямо в рот. Это странноватое, немного смахивающее на пингвина существо с длинным элегантным носом муравьеда, глазами-бусинками и мягким серым мехом. Экк всегда и неизменно голоден, наполнить вечную пустоту его желудка не способны никакие объедки.

Мистер Б слышит доносящиеся из комнаты Боба ерзанье и вздохи. После того как Бог открыл для себя Люси, он стал спать урывками, неспособный вырваться из железных когтей плотского желания. Преобразование озабоченного подростка в оружие массового поражения почти завершилось.

В конце концов он просыпается. Мистер Б встает из-за письменного стола и несет к постели Боба чай – такова его работа.

– Уже полдень, сэр.

– А, сэр, значит? – Он нынче вздорен. – Вчера я сэром не был, нет?

– Потоп помните?

Боб, покривившись, пукает.

– Это твое дело – заранее знать, что я забуду закрыть кран.

– Экк?

Экк переводит взгляд с Боба на мистера Б, надеясь, что они поругаются.

Однако ругаться они не станут. Тот из них, что постарше, может и не принять на себя ответственность за свершившееся бедствие, но Бобу, в сущности, все равно.

Бог надувает губы. Его густые юношеские волосы спадают ему на один глаз, кожа отливает серостью, как у человека, недостаточно часто выходящего из дома. Вчерашняя история с ванной пошла ему впрок.

– Ваша одежда, о Священный Владыка Мира.

Мистер Б с поклоном вручает ему майку с большим логотипом магазина спортивных товаров, и Боб послушно просовывает в нее голову. Он ее уже, считай, неделю таскает.

– Какие-нибудь успехи с девушкой?

Он старается, хоть и тщетно, задать этот вопрос безразличным тоном.

– Никаких, ничего, ни фига, – отвечает мистер Б. – Насколько я могу судить, она не знает даже, что вы живете на свете.

– Это почему же она не знает, что я живу?

Мистер Б понимает, что настроение Боба ухудшается. Конечно, он обязан помогать Бобу во всем, – но не перебарщивая, не усложняя собственное и без того жалкое существование. Мистер Б вздыхает.

– Почему бы вам не действовать открыто, не дать ей понять, что вы без ума от нее, и не посмотреть, что она скажет?

На лице юноши появляется выражение надменного презрения.

– Она не из тех девиц, которых легко затащить в постель.

Да неужели?

– А ты ей сказать не можешь? Ведь можешь же. Ты делал это раньше.

– И больше не стану, – отвечает мистер Б. – Со сводничеством я покончил. В моей должностной инструкции оно не упоминается.

Строго говоря, никакой должностной инструкции у него нет, а если и была когда, то настолько давно, что все подробности этого документа затерялись в туманах времен.

– Я ведь могу и заставить тебя помочь мне.

Мелочная угроза, обозначившаяся на лице мальчишки, заставляет мистера Б содрогнуться. Он затрудняется представить себе женщину, которая сочтет Боба привлекательным.

– Выйдите из дома и скажите ей о вашем чувстве. Иначе вы так и будете одиноко мастурбировать в этой комнате до скончания времен. Худшее, что может случиться, – она вам откажет.

Он понимает, что это слова особенно жестокие, потому что отказа-то мальчишка и боится пуще всего на свете.

Боб мрачнеет.

– Как мне ее найти?

– Зоопарк. Со вторника по воскресенье. С девяти до…

Изо рта Бога вырывается что-то похожее на вой.

– Никогда не знал, как вести себя с животными. И как я туда попаду? Что скажу? А если я ей не понравлюсь?

– Купите билет. Навестите гиппопотамов.

Боб вылетает из комнаты, хлопнув дверью. Его обложили со всех сторон. В прежние времена они не вели бы таких разговоров. В прежние времена он щелкал пальцами – и полный порядок.

А теперь все не так, все ему ненавистно. Несправедливо.

Экк, склонив голову набок, нежно облизывает ухо Боба длинным липким языком. Таков его личный способ выражения сочувствия, и способ весьма неэффективный.

6

В начале Земля была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: «Да будет свет». И стал свет.

Вот только был он не очень хорош. Боб сотворил фейерверки, бенгальские огни и неоновые трубки, которые оплели земной шар, точно причудливые спутанные радуги. Он баловался мерцавшими светляками и малопонятными тварями, головы которых светились, отбрасывая длинные, перекрывающиеся тени. Имелись также свечи в милю высотой и горы китайских фонариков. В течение часа или около того Земля освещалась огромными хрустальными паникадилами.

Боб считал свои творения весьма клевыми.

Они и были весьма клевыми, да только никчемными.

Поэтому Боб попробовал использовать светящуюся атмосферу (которая оказалась токсичной), затем поместил в центр планеты источник слепящего света, но тот давал слишком много тепла и выжег все дочерна. И наконец, когда он свернулся в уголку пустого ничто, утомленный, точно дитя, бестолковостью своих усилий, мистер Б воспользовался этим, чтобы навести некоторый порядок, создав внешнее светило, гравитацию, примерно равное чередование света и тьмы, которые стали Днем и Ночью. Такие, в общем, дела. И был вечер, и было утро: день один. Ничего экстравагантного, зато работает.

Все это было проделано, пока Боб спал. Когда же он проснулся, свет больше на повестке дня не стоял, да, собственно говоря, Боб о нем и забыл. Он переключился на воды и небеса, на сушу и огромные океаны. Мистер Б ничего подобного никогда не видел, но лишь пожал плечами. Почему бы и нет? Может быть, у малыша имеется некий план.