Страница 6 из 13
Но пехота по-прежнему не могла подняться и атаковать – их всё ещё густо поливали свинцом. Вскоре стало понятно, откуда ведётся этот бешеный, яростный огонь – со стороны кладбища. Значит, надо его очистить.
С неба опять сыпалась колючая ледяная крупа, тёмные мохнатые тучи низко висели над землёй, а столбик термометра уверенно падал вниз. Лейтенант Вальтер Штосс, командир второй роты первого батальона 7-го танкового полка, зябко поёжился – да, это Россия. По календарю лишь середина ноября, а гораздо холоднее, чем в самом лютом январе в родной Германии. Причём намного, намного холоднее! Просто какие-то жуткие сибирские морозы!
Вальтер потёр руки – от ледяного металла они стали почти белыми, нитяные перчатки совершенно не грели. При такой минусовой температуре, конечно, лучше было иметь варежки, тёплые и удобные, тогда пальцы не мёрзли бы, но где их взять? И ещё пригодились бы русские валенки, в которых ноги никогда не мёрзнут – в отличие от тонких немецких сапог. О тёплой же шапке и байковом нижнем белье приходилось только мечтать. Лёгкая немецкая форма никак не подходила к суровым условиям русской зимы. Но только она была и у него, и у всех его подчинённых. И у всех солдат Вермахта на Восточном фронте…
Перед позициями 7-го танкового полка лежало большое кочковатое картофельное поле, покрытое глубоким снегом. Урожай, конечно, давно уже собрали, ещё в сентябре, но под сугробами ещё можно было найти мелкие клубни. Немецкие солдаты, сидевшие в охранении, выкапывали их ночью и готовили себе еду. Снабжение полка происходило крайне плохо, нерегулярно, к тому же в последнее время привозили в основном одну только чечевицу (иногда макароны), и очень хотелось как-то разнообразить столь скудный рацион. Выкопанные из ледяной земли клубни были мёрзлыми, сладковатыми на вкус, в тепле они размокали и превращались в полужидкую кашу, которую смешивали с сухарной крошкой или мукой (слава Богу, имели) и лепили из этого всего что-то вроде картофельных оладий.
Для жарки пользовались сковородками, конфискованными у местных жителей, – изъяли, что называется, на нужды Великой Германии (вместе с серой мукой грубого помола, подгнившими свёклой, капустой, морковкой и луком). Из полумёрзлых овощей варили что-то типа жидкого супа, из муки пекли тонкие пресные лепёшки (когда в очередной раз не привозили свежего хлеба), а картофельные оладьи, как правило, шли на ужин. На сладкое – жидкий, бледный чай с одним-двумя кусочками сахара (немного, но ещё было). Про кофе же, пусть даже эрзац, можно было не думать.
Как и про табак: с куревом был вообще полный швах. Сигареты и папиросы у всех кончились, а подвоза не предвиделось. Иногда танкистам везло – удавалось выменять у местных крестьян (на бензин и машинное масло) немного русской махорки – чертовки крепкой и вонючей, но зато очень забористой. Не то, что родное германское курево – довольно-таки слабенькое. От сигаретного голода приходилось даже выискивать по карманам последние табачные крошки и делать самокрутки.
И эти мучения – из-за проклятой русской зимы и несносных дорог! Подвоза боеприпасов, горючего, запчастей, продуктов, табака приходилось ждать по несколько дней. То льют сплошные дожди – и дороги размокают так, что грузовики не могут пройти (даже гусеничная техника!), то, наоборот, вдруг ударят такие морозы, что машинное масло густеет, и двигатели перестают заводиться. К счастью, солдат выручал гужевой транспорт, но тут была другая проблема: мощные, рослые немецкие кони, привезённые из родной Германии, голодали (не могли есть грубую солому и гнилое сено), мёрзли, болели и быстро гибли. В смысле выживаемости они значительно уступали неказистым, низкорослым, мохноногим, но очень выносливым русским лошадкам, далёким (как говорили) потомкам тех самых степных скакунов, на которых ордынцы когда-то появились на Руси вместе с ханом Батыем. Монгольские коняшки быстро приспособились к русским условиям: легко переносили холод и голод, были неприхотливы в еде и весьма терпеливы, безропотно тащили любые грузы.
Так что дело с гужевым транспортом у русских обстояло гораздо лучше, чем в Вермахте. Что было обидно. На счастье, часть русских лошадок захватили при наступлении, и теперь они исправно и прилежно трудились на благо Вермахта, в том числе возили продукты и боеприпасы для панцергренадёров 7-го танкового полка, первый батальон которого защищал восточную часть Скирманова. На самом краю стояла рота обер-лейтенанта Франца Фогеля (в подчинении – шесть бронированных машин, четыре «тройки» и две «двойки»), а лейтенант Штосс со своими пятью панцерами (три Pz.II и два Pz.III) образовывал как бы вторую линию обороны. Одновременно он прикрывал позиции Фогеля с левого фланга.
В двух ротах было одиннадцать лёгких и средних танков – совсем немного, учитывая, что им противостояли тяжёлые «Ворошиловы» и крайне опасные Т-34. И это не считая лёгких маневренных «бэтэшек»! Но больше ничего командир 10-й панцерной дивизии генерал-майор Фишер для защиты Скирманова выделить не мог: после трёх недель наступления у него осталось в строю всего около ста тридцати машин – из более чем двухсот шестидесяти в сентябре – октябре 1941 года. Часть панцеров давно пришлось отправить в Чехию на капитальный ремонт (и они ещё не вернулись), часть – просто бросить на разбитых, раздолбанных русских дорогах (эвакуировать не представлялось возможным), а часть вообще восстановлению не подлежала – уничтожены полностью. В 7-м панцерном полку майора Рудольфа Герхарда боеспособными были тридцать пять машин, все они сейчас находились в Скирманово или же в его ближайших окрестностях.
Лейтенант Штосс спрятал свои Pz.III в амбарах – прямо за зарытыми глубоко в землю «тройками» Фогеля (пусть их прикрывают!). А лёгкие Pz.II приказал замаскировать во дворах под копны сена. Он думал так: «тройки» будут стрелять русским в бок, а «двойки» – в корму (если КВ и Т-34 прорвутся в село). Пробить стальную защиту новых «тридцатьчетвёрок» (а тем более гигантов «Ворошиловых») было очень непросто, особенно для слабых 20-мм пушек «двоек», поэтому важно правильно выбрать позицию. И ещё – точное время: стрелять только тогда, когда русские пройдут мимо и подставят свои слабые места. И, само собой, бить только с близкой дистанции. И ещё очень была нужна удача – чтобы остаться потом в живых.
Если не повезёт – русский повернёт свою башню и влепит в ответ 76,2-мм болванку. И неважно, куда она попадёт, всё одно – конец, точно пробьёт броню. Хорошо, если экипаж успеет выскочить и спастись.
Южные и северные окраины Скирманова прикрывали машины второго танкового батальона, они же образовывали и оперативный резерв. Майор Рудольф Герхард (он стал командиром 7-го панцерного полка недавно, после гибели подполковника Теодора Кейсера) не хотел бросать в бой сразу всю свою бронетехнику, прекрасно понимая, что если потеряет её, то не сможет идти дальше. А бои, судя по всему, предстояли ещё долгие и упорные. Может быть, гораздо тяжелее, чем сейчас.
Большевики не только не собирались отходить от Скирманова, но и готовились к контрнаступлению – об этом говорили данные воздушной разведки. Немецкие лётчики сообщали: к селу из тыла подтягиваются новые советские части – в том числе и танковые. Значит, нужно скоро ожидать контрудара. А у него задача не только сохранить этот тактически важный плацдарм, трамплин для будущего наступления на Москву, но и сберечь хотя бы часть своих машин. В 10-й панцерной дивизии (да и вообще во всей 4-й танковой группе Гёпнера) остро ощущалась нехватка техники, а из Германии новая почти не поступала. Хорошо, что выручали ремонтники, успевали починить что-то, вернуть в строй часть подбитых и вышедших из строя машин. Иначе давно пришлось бы переводить панцергренадёров в пехоту. Раз панцеров уже нет… А этого, само собой, никому не хотелось.
В штабе 10-й танковой дивизии говорили, что заходить в Москву они не станут – что было вполне понятно и логично. Панцеры не предназначены для уличных боёв, они нужны для прорыва, окружения и разгрома полевых армий противника. Скорее всего, их направят в обход города, чтобы блокировать с востока и северо-востока. Четвёртой танковой группе Гёпнера, по слухам, надлежало соединиться с частями Гейнца Гудериана за каким-то там Измайлово. Майор Герхард понятия не имел, где это и что это, но знал, что им надо будет обогнуть русскую столицу по широкой дуге, проламываясь через плотную подготовленную оборону, преодолевая фанатичное сопротивление защитников города. Наверняка русские будут до конца стоять за свою Москву.