Страница 5 из 56
Гарри усмехнулся:
— А вот это конец…
Разговор с матерью и впрямь был резким и коротким.
— Нам с отцом известны твои похождения последних месяцев. Этому безобразию нужно немедленно положить конец! Привезти в наше имение женщину, которая позировала Ромни голышом, выставляла себя напоказ в каком-то балагане, и объявить ее будущей леди Федерстонхо?! Кто позволит тебе так унижать нашу фамилию?! Кто позволит приводить в дом шлюху, подобранную на улице, как свою жену?! Нет, Гарри, ты можешь жениться на ней, но при этом придется покинуть и этот дом, и тот, что в Лондоне. О содержании я уже не говорю. Мне с трудом удалось предотвратить приезд сюда сэра Мэтью, он вышвырнул бы и твою шлюху, и тебя самого.
Гарри понял, что родители не просто сердиты, они в немыслимом гневе. Действительно, хорошо, что приехала мать, а не отец.
— Ты немедленно порвешь всякую связь с этой падшей женщиной, как бы красива она ни была и как бы далеко ни зашли ваши отношения. Если ей нужны деньги, дай немного.
— Она не возьмет…
— Гарри, она обманывает тебя даже сейчас. Несколько дней назад мы видели ее в Лондоне с Чарльзом Гревиллом. Ворковали, как голубки.
Гарри смотрел на мать, то покрываясь краснымипятнами, то бледнея. Его меньше всего волновали отношения Эммы и Чарльза, куда больше — оплатят ли родители его громадные долги, сделанные за время кутежей в Ап-Парке. Главное — он не знал, как сказать об этом. Мать поняла сама, видно, они уже все знали:
— Твои долги будут оплачены только тогда, когда мы узнаем, что этой шлюхи больше нет рядом с тобой. Впредь ты будешь получать деньги только на карманные расходы, все остальное купит управляющий. Уедешь в Шотландию к кузине Анне. И постарайся некоторое время не появляться в Лондоне, чтобы на тебя не показывали пальцем. Мы с отцом ждем твоего решения.
Мать не стала даже оставаться на ночь, обошла дом, морщась, как от вида помойки, хотя слуги все вымыли и вычистили, распорядилась увезти всю мебель для продажи:
— Невозможно садиться на то, где сидели шлюхи!
За мебелью последовали посуда и еще многие вещи. Леди Федерстонхо демонстрировала презрение и гадливость, да такие, что хоть дом перестраивай. Она так и сказала сыну у кареты:
— Гарри, не вынуждай нас продавать дом, мы с отцом им дорожили.
Управляющему был сделан серьезный выговор и наказ:
— Ни под каким предлогом не пускать в Ап-Парк эту шлюху! Если узнаю, что она здесь еще раз побывала, уволю.
— Мама, но я должен поговорить с Эммой…
Он не успел сказать, что женщина беременна, и потом хвалил себя за это. Мать поморщилась, словно испачкавшись в чем-то:
— Ее зовут Эммой? Фи! Так и тянет навозной вонью! Отправь Джона с фунтом стерлингов, с нее хватит.
Ho фунта у Гарри не было, у него вообще ничего больше не было. Мать не оставила и пенса, пришлось занимать у Джона.
Нет, он не отправил старого кучера к Эмме, пошел пешком сам, сжимая в руке несколько взятых в долг шиллингов.
— А как же ребенок?
— Эмма, это все, что у меня есть… — На раскрытой ладони Гарри лежали четыре шиллинга. — Это правда все, родители закрыли все мои счета, в долг никто не дает. Я не могу содержать тебя и ребенка, чьим бы он ни был.
Если бы не последние слова, Эмма бросилась бы ему на шею, стала уговаривать не оставлять их с будущим ребенком, умоляла бы… Но как это можно, если он сомневается в отцовстве?
Уже у двери Гарри вдруг вспомнил:
— Где ты была в прошлую среду?
— В Лондоне…
— Зачем?
— У меня там оставались кое-какие вещи.
— А с Гревиллом зачем встречалась?
Эмма ужаснулась, они с Чарльзом виделись совсем недолго, она жаловалась на явное охлаждение Гарри, Гревилл успокаивал, дал немного денег и подписанные конверты с марками, сказал:
— На всякий случай…
Вот этот случай пришел, деньги пригодятся, чтобы уехатьиз Розмари-коттеджа, только вот куда? А конверты, чтобы сообщить о своей беде Чарльзу. Только как сказать ему о своей беременности?
Глядя вслед уходящему любовнику, Эмма тихонько позвала горничную:
— Лиз, собери мои вещи…
— Мисс, можно я поеду с вами?
Лиз не стала говорить, что управляющий только что объявил, что все слуги Эммы больше у Федерстонхо не работают. Словно они виноваты, что были отправлены в Розмари-коттедж.
— У меня нет денег…
— Заплатите потом, когда будут.
Эмма залилась слезами. Когда эти деньги будут и откуда, если она беременна и даже не представляет, куда деваться?
Утром она все же решила попрощаться с Гарри, видно, надеясь разжалобить его своим несчастным видом. Понимая, что этого может не случиться, написала письмо, сложила лист вчетверо и спрятала за корсаж.
Вышедший навстречу управляющий был почти высокомерен, словно это не он совсем недавно улыбался заискивающе и норовил поймать взгляд ее голубых глаз.
— Мисс Эмма, сэра Гарри нет, и для вас больше не будет.
— Можно мне войти, я заберу кое-какие вещи?
— Если что-то осталось из ваших вещей, — он подчеркнул слово «ваших», явно намекая, что у нее нет ничего своего, — назовите адрес, мы переправим. Леди Федерстонхо распорядилась не пускать гостей в дом.
Эмма увидела, что из дома выносят мебель.
— Сэр Гарри уезжает?
— Нет, это увозят мебель.
— Куда?
— В доме приказано не оставлять ничего из того, чем пользовались в последние месяцы.
— Из-за меня?
— В том числе и из-за вас. Извините, мисс, мне нужно работать.
Эмма вспомнила:
— Передайте сэру Гарри письмо…
Глядя, как ловко и ничуть не смущаясь она залезла за корсаж и достала листок, Джеймс мысленно усмехнулся: хорошо, что не видит леди Федерстонхо, не то заставила бы и крыльцо дома, на котором стояла юная женщина, перестроить.
— Вот…
Она уходила по боковой дорожке в сторону Розмари-коттеджа несчастная, с опущенной головой…
Джеймс развернул лист. Неровным почерком, большими буквами, на редкость безграмотно Эмма сообщала Гарри, что уезжает к родным в Хаварден, где и будет рожать. Там ее будут знать, как Эмму Харт,
— О-хо…
Руки Джеймса медленно разорвали листок. Ни к чему сэру Гарри такая обуза, и без того натворил дел.
У Джеймса дочь примерно такого же возраста, конечно, не такая красивая, зато воспитана в строгости, Мари ни за что не позволила бы дочери жить с мужчиной и показывать свое тело кому-либо. А ведь у Эммы тоже есть мать, однажды он спрашивал молодую женщину об этом, куда же ее мать смотрела, когда девушка связывалась с Гарри?
Конечно, Эмма очень хороша, и голос у нее ангельский, вот и воспользовалась бы своими талантами, чтобы хорошо выйти замуж, а не связываться с баронетом. Джеймс, осуждал Эмму за стремление попасть не в свой круг, жажду получить то, что ей от рождения не доступно, не принадлежит. Конечно, хочется выбиться из деревенской тяжелой жизни, это не грех, но не в шлюхи же! Управляющий хорошо знал, каких женщин привозит молодой хозяин в имение. Родители всегда ругали его за это. Но обычно все обходилось парой разгульных дней, а тут несколько месяцев и слухи в Лондоне. Конечно, сэр Мэтью разозлился.
Еще немного поразмышляв на тему непотребного поведения молодого хозяина и его приятелей, Джеймс махнул рукой: никто не виноват, что эта юная шлюшка забеременела от беспутного сэра Гарри, пусть теперь сама выпутывается!
Приехала Эмма в Ап-Парк в карете, привратник открывал перед ней ворота, а слуги стояли навытяжку. Уезжала в скромной повозке, которую предложил, пожалев, местный викарий.
— Лиз, если ты отправишься со мной, то запомни: для всех я миссис Харт, никто не должен знать о Гарри и Ап-Парке. И о леди Федерстонхо тоже.
— Да, мисс.
— Миссис, Лиз. Я должна сказать своим родным, что вышла замуж за кого-то, иначе нам в Хавардене не жить.
Конечно, ни Сара Кидд, ни семейство Томасов, у которых Эмили до отъезда в Лондон работала нянькой, не должны даже заподозрить, что отец отказался от будущего ребенка. Бабушка Сара и миссис Томас были так добры к ней. Нужно придумать какую-то душещипательную историю о коротком, очень коротком замужестве, закончившемся приездом в деревню к родственникам.