Страница 44 из 56
Все это стоило сумасшедших денег, но кто мог отказать? Влюбленный Нельсон легко влезал в долги к друзьям, надеясь следующими премиальными оплатить расходы, страдающий от недостатка любви и внимания Гамильтон делал то же самое, но уже безо всякой надежды. Возможно, лорд разорился бы до долговой тюрьмы, оплачивая все капризы хозяйки Мертона, но, на его счастье и отчаянье, Нельсон не пожелал принять участия мужа своей возлюбленной в обустройстве имения.
И тогда лорд передумал изменять завещание, как собирался это сделать. Он не стал продавать шотландское имение, приносившее вполне ощутимый доход, а вырученные за несколько ваз четыре тысячи фунтов потратил не на Мертон, как очень хотел бы, а на… позолоту своего герба. Дурные примеры опасны и страшно заразны.
Мертон понравился всем родственникам Нельсона, которые побывали в имении. Всем, кроме, конечно, Фанни. Когда она попыталась урезонить мужа, решившись на покаянное письмо с просьбой вернуться и жить вместе, Нельсон отправил это письмо обратно с припиской, что оно ошибочно вскрыто лордом Горацио Нельсоном, но не прочитано. Ему не нужна Фанни, у него есть обожаемая Эмма, родившая обожаемую малышку Горацию. Эмму приняли его родственники, сестры даже подружились, а любимая племянница и вовсе обожала.
Конечно, разве могла сравниться вялая, довольно скучная, но при этом придирчивая и скуповатая Фанни с веселой Эммой, из которой энергия так и искрила во все стороны. Два преподобных отца — Эдмонд и Уильям Нельсоны — старательно закрывали глаза на совершенно нехристианское поведение сына и брата, которому было бы лучше развестись и не позорить свое имя. Старший, чтобы не осуждать то, что изменить все равно нельзя, а младший потому, что не желал показать зависть к брату. Брат Горацио Уильям Нельсон еще скажет свое слово, когда самого Горацио уже не будет на свете.
Несмотря на свои мощные стати, Эмма буквально порхала вокруг отца, своего обожаемого любовника, жалея только об одном: что не может показать им всем очаровательную голубоглазую малышку, названную именем его сына.
То, как Эмма обхаживала Эдмонда Нельсона, больно задело лорда Гамильтона. Ведь он сам старше отца Нельсона, но за ним обожаемая Эмма так не ухаживала. Сначала у сэра Уильяма даже мелькнула мысль, что Нельсона-старшего пригласят жить в Мертон, тогда они бы проводили время вместе, по-стариковски наблюдая за счастьем своих обожаемых детей (теперь Гамильтон мысленно называл Эмму и Горацио именно так). Замкнутые друг на друга, они точно никому не мешали бы и не мозолили глаза.
Но снова он не решился предложить, промолчал, а сами они не догадались. Нельсон знал только себя, Эмму и маленькую Горацию, которая жила у кормилицы. О лорде Гамильтоне вспоминали только тогда, когда нужно было куда-то ехать или принимать гостей. Он выполнял глупую роль щита, покорившись судьбе, таскался с беспокойной Эммой по приемам, приветствовал гостей, вымученно улыбаясь, и мечтал, чтобы его, если уж не любят, хотя бы оставили в покое.
Но не оставляли. Мертон вечно полон гостей, независимо от того, дома сам Нельсон или нет. Полтора десятка шумных людей за столом помимо хозяев, вечно какие-то праздники, переезды, и всюду, уцепившись за локоть Эммы (самому уже не успеть так быстро), — лорд Гамильтон, как объект насмешки, объект презрения.
Нельсону все переделки в Мертоне и само имение очень понравились, он не нашел к чему придраться, да и не имел такого намерения — все же Мертон выбирала и обустраивала его обожаемая Эмма. Нет денег на дальнейшее обустройство? Пусть работы идут, все будет оплачено. Кредиторы ссужали деньги с удовольствием, Нельсону доверяли, Долг за ремонт в Мертоне рос, постепенно приближаясь к стоимости самого имения.
Знать бы Эмме, к чему это приведет позже!.. Но когда это красавица задумывалась о деньгах? Только когда жила под жестким контролем Гревилла. Нельсон и Гамильтон не Гревилл, они не только не умели ограничить свою возлюбленную, но и не помышляли об этом. Странная троица резво и весело катилась к финансовому краху.
Еще до приезда Нельсона в имение туда приехала нежданная и, главное, нежеланная гостья.
Горничная Эммы Марианна, привезенная еще из Италии, с удивлением смотрела на стоявшую перед дверью девушку. Кого-то та очень напоминала… Такие же, как у хозяйки, голубые глаза, только вот форма совсем иная, уголки глаз опущены вниз. Нос похож на утиный… Фигурка странноватая, короткие ноги делали бедолагу совсем непривлекательной…
— Я Эмма Кюрье. Мне нужно поговорить с леди Гамильтон.
— Вы уверены, что она вас примет?
— Да, назовите мое имя.
Эмма не просто приняла, она буквально втащила девушку к себе в спальню и плотно прикрыла дверь, шипя:
— Зачем ты приехала?! Хочешь погубить меня?! Чего тебе нужно?!
— Я просто хотела посмотреть на вас, леди Гамильтон. Я уеду…
Эмма опомнилась: все же перед ней стояла собственная дочь, брошенная когда-то на руки родственникам. Конечно, Эмма посылала деньги на содержание, но давно убедила лорда Гамильтона, что дочери нет на свете. А уж Нельсон и вовсе не подозревал о ее существовании!
Какое счастье, что обоих мужчин нет в имении — Нельсон еще не появлялся, а Гамильтон уехал в шотландское имение. Эмма бросилась к бюро, дрожащими руками вытащила кошелек, достала все, что там было — два фунта стерлингов, протянула дочери:
— Вот… возьми, я потом пришлю еще. Много пришлю…
Девушка помотала головой:
— Мне не нужны деньги, леди Гамильтон, я просто хотела посмотреть на свою мать. Простите.
Эмма разрыдалась. Что за судьба, у нее две дочери, но ни одну не может показать людям! Эмма-младшая сокрушенно вздохнула:
— Не бойтесь, леди, я больше не приду и не напомню о себе. Но если вам будет нужна помощь, вы можете на нее рассчитывать. Конечно, у меня нет денег, но есть душа…
Трудно передать боль и ужас, которые испытывала Эмма, глядя, как коротконогая фигурка, чуть прихрамывая, удаляется от Мертона…
Через мгновение в спальню вбежала миссис Кэдоган:
— Это была Эмма?! Я же ей, мерзавке, говорила, чтобы не смела приближаться к тебе!
— Мама, откуда она узнала, где мы живем?
— Из газет. Леди Гамильтон и лорд Нельсон слишком заметные личности.
— Кто ей сказал, что я леди Гамильтон?
— Ты сама, Эмма. Забыла, что, живя в Неаполе, ты писала письма, что как только станешь леди Гамильтон, так заберешь дочь к себе?
Эмма в отчаянии закусила руку, почти застонав. Она не поинтересовалась, как живет девушка, не нужна ли ей помощь, главным был страх разоблачения.
Миссис Кэдоган успокоила дочь:
— Я буду почаще ездить в Честер, чтобы у нее не было повода появляться здесь.
Сердце миссис Кэдоган обливалось кровью, ведь это были ее дочь и ее внучка! Внучка, которая не виновата, что родилась вне брака и не могла никого назвать своими матерью и отцом.
В жизни все наказуемо, придет время, и Эмма Гамильтон пожалеет, что не поддерживала связь со старшей дочерью, хотя та еще раз предложит помощь в самую отчаянную минуту. В жизни за все приходится платить. Ту, которая в два года называла ее мамой, леди Гамильтон оттолкнула сама, а второй, обожаемой Горации, запретит произносить это слово.
— Мама, знаешь, на кого она похожа?
— На тебя… только не во всем, ты красивая, а она…
Эмма сокрушенно покачала головой. Нет, не в некрасивости дело, не в ненормально коротких ногах. Никто не должен видеть эту девушку, а тем более знать, что это ее дочь. Девушка была похожа на своего отца…
Эта тайна могла бы отравить жизнь Эмме Гамильтон, если бы та была в состоянии долго страдать по кому-то, кроме дорогого Нельсона.
Но Нельсон вскоре приехал, имением и проделанной в нем работой восхитился, объявил, что смертельно устал и чувствует себя отвратительно, и пожелал, чтобы за ним ухаживали.
Нужно ли говорить, что Эмма делала это с особым удовольствием. Лорд Гамильтон был отодвинут на задний план совсем, но он не обижался и не ревновал, к Нельсону он не ревновал никогда. Жизнь в «Мертонском раю» резво покатилась вперед, управляемая энергичной Эммой и оплачиваемая ее мужем и любовником.