Год страха

— А родители не заругают, что ты будешь учить… — тут я хотел сказать “взрослого дядю, но вовремя спохватился”, - меня.

— Папа никогда меня не ругает, а маму я уговорю. Это же так интересно. У меня и букварь есть! — девочка загорелась энтузиазмом. — Там много картинок, но он мне уже не нужен. Я принесу, если хочешь.

Идея показалась мне не лишенной смысла. Научиться читать сейчас — одна из главных задач в моем списке, и вряд ли в этом доме кто-то еще согласиться мне помочь в этом деле.

— Неси свой букварь. — после некоторых раздумий сказал я.

— Ура! — подпрыгнула от радости сестренка и, сверкая подошвами ботинок, выбежала в коридор, чтобы через пять минут, притащить мне тоненькую, уже изрядно потрепанную книжечку

Выглядело это учебное пособие для безграмотных детей довольно убого по меркам человека из моего мира. Черно-белые картинки, иногда плохо отпечатанный текст, но в целом со своей задачей этот букварь должен был справляться.

Сделав на столе импровизированную подставку, я водрузил на нее книгу и наше обучение началось.

Лиза, явно подражая кому-то, начала важно расхаживать из стороны в сторону изредка останавливаясь и, ткнув пальцем в очередную завитушку рассказывать, что это за буква. Максимально серьезным тоном она отчетливо произносила каждый звук, повторяя его несколько раз. Девочке явно нравилась играть учителя, ну а я старался быть прилежным учеником.

Символы мне оказались не знакомы, а вот их фонетика от нашей отличалась незначительно. Та же буква “а” хоть и рисовалась иначе, но звучала точно так же как и в большинстве славянских языков. По крайней мере мне так кажется.

Примерно через полчаса Лизе новая игра наскучила. Она все чаще начала отвлекаться, смотреть в окно, пытаться расспросить меня о том, как это быть без памяти, но я старался не отвлекаться и сосредоточенно зубрил новые для меня символы. В конце концов девочка сказала, что я скучный и убежала по своим “очень важным” делам, оставив мне, впрочем, букварь.

Для изучения алфавита этого урока хватило. Я пусть и не без подсказок уже различал буквы, но бегло складывать их в слова пока не мог — для этого нужна практика и хотя бы несколько часов свободного времени, которого к сожалению мне не дали.

Пока я воевал с букварем, вернулся дядя в сопровождении грузчиков, которые принесли вещи Даррелла. В основном там была одежда, но нашлось и несколько мини картин, явно выполненных вручную. Я с интересом поднял одну из них, и с удивлением понял, что с холста на меня смотрят родители мальчика и собственно сам Даррелл, только на пару лет моложе

Дядя не соврал, Анна действительно выглядела как принцесса, чудом попавшая в деревенское захолустье. Необычайной красоты женщина. И дело тут даже не в стройной фигуре, которую по большей части скрывало строгое платье в пол. Главное — это лицо. Большие, пронзительно голубые глаза и волосы цвета спелой пшеницы. Гладкая кожа с едва заметным румянцем на щеках, легкая улыбка на чувственных губах. Вполне возможно, что художник приукрасил действительность, но, как мне кажется, все было наоборот. Честно говоря, я даже слегка позавидовал Вячеславу. В моей жизни конечно хватало женщин, но таких я еще не встречал.

С сожалением отложив картину, я еще раз зарылся в принесенные вещи, но ничего интересного там не встретилось, разве что нашлась небольшая книжечка, заполненная явно детской рукой — вероятно это был дневник Даррела, но моих слабых читательских способностей не хватило чтобы понять, что там написано. Пришлось отложить его в сторону.

Ближе к вечеру вся семья собралась на ужин, после которого мне вновь пришлось общаться с представителем местной полиции. Происходило это в кабинете дяди, куда меня позвала служанка.

Когда я зашел в комнату, там уже обсуждали какие-то вопросы Владимир и знакомый мне сыскарь Борис Каменев. Быстро окинув взглядом помещение, я зацепился за две картины на которых был изображен Владимир и еще один человек очень схожий с дядей, но куда старше. Остальной интерьер впечатления не произвел — стол, пара кресел, шкаф с книгами, несколько полок на стенах.

— А Даррелл, — воскликнул дядя, стоило мне переступить порог, — Борис Игнатьевич как раз рассказывал мне, что им удалось выяснить. Вас ведь не затруднит еще раз повторить это моему племяннику?

— Конечно же нет, — пробасил мужчина. — Еще раз соболезную вашей утрате, и уверяю, что мы делаем все возможное, чтобы найти убийц. Скажите, Даррелл, вы что-нибудь вспомнили? Это очень важно.

— Ничего. В голове совершенно пусто. — честно признался я.

— Очень жаль. Это бы нам очень помогло. К сожалению, ничего конкретного узнать не удалось. Служанка, работавшая у вас, сказала, что утром, когда она уходила на рынок за продуктами, в доме все было в порядке. Вы и ваши родители еще спали. Когда она вернулась, то ее удивила тишина. По словам девушки, обычно в девять утра Вячеслав Викторович начинал тренировку. Заподозрив неладное, служанка обошла первый этаж дома, но никого там не обнаружила, после чего поднялась к вам.

— Борис Игнатьевич, а почему служанка заглянула сперва в комнату мальчика? — задумчиво погладил усы дядя. — Разве это не странно?

— Я спрашивал ее об этом. Девушка говорит, что она немного побаивалась Вячеслава Викторовича, и не хотела его беспокоить. А мистер Даррелл всегда хорошо к ней относился, поэтому она и заглянула в первую очередь к нему. И, знаете, весь мой опыт говорит, что девушка не обманывает нас.

— А что насчет вещества, которым отравили моего брата?

— Вероятно это был какой-то газ, но увы, его следов не осталось. Мы очень надеемся на вскрытие, но шанс на успех очень мал.

— Когда я смогу забрать тела брата и его жены?

— Не раньше завтрашнего вечера. Я постараюсь, чтобы эксперты не затягивали, но быстрее они работать не могут. Вы же понимаете?

— Да, конечно. Даррелл, если тебе неприятно слушать эти разговоры, то можешь идти к себе.

— Если можно я останусь. — отказался я, чем, как мне показалось, вызвал неудовольствие дяди, но спорить он не стал.

— Скажите, — продолжил расспросы сыскарь, — кто мог желать вашему брату смерти?

— Мы почти не общались последнее время. Я знал по слухам, что у Вячеслава были какие-то проблемы, связанные с его работой, но ничего конкретного. А что насчет его партнера? Вы уже разговаривали с ним?

— Григорий Дементьев в данный момент находится в соседнем княжестве. Мы отправили запрос и нам эту информацию подтвердили. Он отправился туда почти две недели назад и вернется не раньше, чем через месяц.

— Как удачно, — поморщился дядя.

— Поверьте, мы не сбрасываем со счетов никого и будем искать убийц вашего брата со всей возможной тщательностью. Город давно не потрясали убийства дворян и весь особый отдел направлен на это дело.

— Очень на это надеюсь. Род Гордеевых будет вам очень благодарен если вы найдете виновных. К сожалению мой отец уже слаб и не может присутствовать при нашем разговоре, но я, как формальный глава рода, обещаю вам всяческую поддержку.

— Благодарю, — важно кивнул сыскарь. — Ну что же. Если мы выясним что-либо, я вам сообщу. И еще, мы выставим возле вашего дома охрану. Надеюсь вы не будете против?

— Я в состоянии защитить членов моей семьи. — глаза дяди яростно блеснули.

— Мы ни в коем случае не подвергаем это сомнению, но есть вероятность, что это поможет следствию. Что если убийца попытается напасть на мальчика? К тому же, вас может не оказаться рядом.

— Хорошо, но я не хочу видеть возле дома толпу людей в форме!

— Разумеется. — кивнул мужчина, отчего его пышные бакенбарды покачнулись как крылья птицы, — Рад был с вами пообщаться. Мистер Даррелл, желаю вам скорейшего выздоровления. Постарайтесь что-нибудь вспомнить, это нам очень поможет.

Попрощавшись, Борис Игнатьевич вышел из кабинета, оставив нас с дядей вдвоем.

— И все же я считаю, что во всем этом деле замешан Дементьев. — уверенно произнес Владимир, когда за сыскарем захлопнулась дверь, — пусть он и находится сейчас далеко, но укус змеи может убить не сразу.