Страница 49 из 50
Это были самые волшебные три недели в её жизни. Саша был невероятно внимательным, заботливым, предупредительным, нежным. За неимением других дел, он всё время посвятил Любе и Насте и без конца придумывал, чем их удивить и развлечь. Он взял в аренду машину и не только каждый день отвозил Любу на работу, а Настю в садик, и забирал оттуда, но и покатал девочек по всей округе. Они осмотрели все достопримечательности в городе. Одни выходные они посвятили путешествию в Китай. В другие - к ним в гости приезжали Миша с Настей. Настя показала самые интересные местечки в городе и с удовольствием рассказала их с Мишей историю знакомства. При случае, Миша, втихую, поинтересовался у Любы Медведевым, на что женщина сделала самые удивлённые и честные глаза в мире и спросила: «Это ты про бывшего президента спрашиваешь?». Миша на это только укоризненно головой покачал, мол: «и не стыдно тебе, девочка?».
Скромная свадьба Саши и Любы состоялась в первую же субботу по приезду в родной город, в очень узком кругу: только родители с обеих сторон, дедушка с бабушкой, брат с семьёй и Настёна. Люба к этому знаменательному дню была уже на шестом месяце беременности и её живот прилично выпирал вперёд, не оставляя сомнений в положении невесты.
А потом, у Любы началась жизнь, как в русском фольклоре: «вышла замуж я, и прощай любовь, то свекор рычит, то кричит свекровь». На работу Саша её не пустил, да и кто бы её захотел взять на таком сроке? Поэтому Люба сидела дома. Настю водитель каждое утро увозил в детский центр развития и подготовки детей к школе. Там, кроме общих занятий, Настя ходила ещё на гимнастику, потом на вокал, потом в школу переводчиков и, если оставалось время, водитель завозил её повидаться с дедушкой и бабушкой.
Вообще-то, Настя хотела ещё на балет, и даже посетила несколько занятий. Но в один из дней, хрупкая хореограф жалобно посмотрела на водителя уважаемого Александра Сергеевича, который был одним из спонсоров центра, потом на девочку рядом с ним, и мягко предположила, что малышке слишком трудно посещать столько занятий сразу, это может быть вредно для неокрепшего детского организма. Танцовщица с облегчением вздохнула, когда Настя оставила балет и её в покое.
Саша после длительного отпуска, пропадал на работе с утра до поздней ночи и возвращался никакой от усталости.
У Любы же редкий день проходил без того, чтобы она не плакала, спрятавшись ото всех в супружеской спальне или в глубине приусадебного парка. Самое нелепое то, что, если бы Любу попросили рассказать, чем же её обидели или пожаловаться на что-то конкретное, так и не смогла бы. Как можно пожаловаться на презрительный вздох, или злой взгляд, или недоговорённое недоброе слово? Даже экономка, горничные, кухарка и охранники поддерживали свекров в этой постоянной скрытой травле нежеланной невестки. Только садовник был равнодушен, но Любе это мало помогало.
Несколько раз ей хотелось хлопнуть дверью и уехать, сбежать, бросить всё, но те три майские недели с Сашей были настолько счастливыми, что Люба не готова была отказаться даже от призрачной возможности такого счастья в будущем. Поэтому она тайком плакала и терпела.
На редких общих застольях свекровь изыскано сыпала оскорбительными намёками в сторону Любы: её внешности, её способностей, её родных и близких. Сама Любаша была слишком далека от подлых интриг, да ещё находилась в интересном положении, она была слаба и неопытна, чтобы достойно держать удар. Поэтому, она неизменно оказывалась на лопатках: искусно обиженная и незаметно униженная.
Наконец, наступил предел её терпения. Люба не выдержала, и месяца через три после свадьбы, за неделю до предполагаемых родов, выбрала момент и попросилась у Саши пожить у своих родителей. Он сидел на диване, отдыхая после позднего ужина.
- Иди-ка сюда, - муж усадил её на колени. – Что не так? Тебя кто-нибудь обидел?
- Не-е-е-ет, - сказала Люба и разрыдалась.
- Отец! Мама! Идите сюда! – позвал Саша.
Они пришли, высокомерные, с неодобрением поглядывающие на плачущую невестку. Саша успокаивающе гладил Любу по спине, прижимая её к себе обеими руками.
- Почему она плачет? – спросил он.
- Так ты её спроси! – фыркнула мать.
- Откуда же нам знать, сынок? – поддержал её отец.
- А я спрашиваю Вас, родители! Вы с ней дома целый день, особенно ты, мама! Я спрашиваю, почему плачет в моём доме, моя любимая беременная женщина и просится жить к своим родителям? – голос Саши был полон тщательно сдерживаемого гнева.
- Сынок, правда, откуда нам знать? Я ничего ей не говорила, а отец, тем более. Мы, вообще, не обращаем на твою жену внимания.
- Вот как? – Саша насупился. – Мне некогда сейчас разбираться в причинах. Поэтому, раз Любаше с Вами не комфортно, прошу Вас сегодня же переехать в свою квартиру. Собирайтесь, водитель отвезёт. Ваши вещи соберут горничные, и я пришлю их позже.
- Ты выгоняешь родителей из дому? – на такой высокой ноте прозвучал вопрос свекрови, что Люба сильнее вжалась носом в Сашину шею.
Она перестала плакать и, затаив дыхание, прислушивалась к разговору.
- Мам, не на улицу же? Раз моей жене не нравится жить вместе с Вами, значит, нам нужно жить отдельно. Это мой дом, мама. У Вас с отцом есть просторная четырёхкомнатная квартира в центре города.
Люба осторожно покосилась на свекровь и увидела, как она ошарашено оглядывается на фонтан в холле, белую витую лестницу на второй этаж, застеленную ковровой дорожкой. Люба взглянула на свёкра. Тот потрясённо смотрел на сына, потом перевёл взгляд на распахнутое окно, за которым виднелся рыбный пруд, где он любил посидеть один или с друзьями с удочкой в свободное время.